Первый, тео-ретический ( бого-вещест венный ) - это Завет, заключенный с Авраамом, Исааком и Иаковом, Завет вос-хищения Первородства, перехвата управления и ответственности за оставляемое. И второй - тео-логический, ( бого-словный ) - завет возвращения к Богу с покиданием мира сего, агонизирующего в Армагеддоне, в состоянии окончательной брошенности и полной десубстанциализации.
Второй, т.е. Новый завет можно трактовать как своего рода запасной выход , некий Аварийный План, предусматривающий поглощение назад рассыпанных фрагментов духа, искр , подобно тому как Солнце выбрасывает и вновь поглощает свои протуберанцы. Обе допущенные свыше тенденции имеют своих пророков. Но именно первый, ничем не гарантированный путь, путь духовного невозвращенства подобает человеку. Ибо кто такой, в конце концов, человек? Это тот, кто повернувшись вослед Божественному отливу, может сказать: я остаюсь. И, вместо привычного напутствия С Богом! услышать никогда ранее не произносимое: Без Меня , - как последний отзвук вещих глаголов.
Безусловно, этот путь Лжеца, фальсификатора Природы и всего мироздания, опасен. У него было не так много случаев заявить себя, и сама концепция перепричинения сущего, еще ни разу эксплицитно не высказанная до конца (ближе всех к ней подошел Николай Федоров) всегда вызывал сильнейшую отрицательную реакцию изнутри самого Л-сознания. Среди новейших типов реакции можно указать на разного рода экологические движения. Конечно, экологическое сознание есть некоторым образом больная совесть Иакова, которая, однако, не способна заглушить волю, Исав продолжает до сих пор получать свою чечевичную похлебку и более уже ничего не хочет.
Можно поэтому сказать, что и технократическая волна, сформированная на острие фальсификации, есть исполнение обетования, несмотря на свой опережающий атеизм, и она благословенна, хотя помимо заполнения пустот она направлена и на прямое вытеснение субстанциональных сил, на ускоренное забвение Бытия . Острый конец хитрости , говоря языком Гегеля, тот самый, которым расклинивается причинная цепь, выискивает не только участки начавшегося отлива, но и норовит кольнуть по живому. Техника, самая непосредственная манифестация Л-сознания, даже в своей промежуточной форме товаропроизводящей цивилизации, в своем гордо-безрассудном технотронном вызове, уже наказана хромотой, как сам Иаков. Но Иаков, испытав крепость Божьей Десницы, удостоился имени Боровшийся с Богом и был благословлен на этом пути.
Глубокий смысл здесь в том, что сущее не может быть удержано на том же основании, на котором создано, ибо это Основание будет вынуто из-под всего, что на нем основывается. На языке физики принято говорить о схлопывании , о падении всех типов экземплярности друг в друга. Спектральный анализ зафиксирует смену красного смещения ультрафиолетовым как начало процесса. Сумеет ли, успеет ли человек сфабриковать и подсунуть новое основание - вопрос не предрешен.
Тут, собственно, можно было бы и закончить, но у меня возникло еще одно соображение, которое я хочу высказать.
Предположим, что замысел удастся, человек устоит во тьме богооставленности и сумеет удержать оставленное. Он каким-то образом расшифрует секрет длительности и устойчивости, самую главную натурфилософскую (да и физическую) тайну. Но нельзя забывать, что Л-сознание, осуществляя рефлексию, т.е. огибая сущее по миражному квази-пространству отсвета, лишь до поры до времени оставляет его неизменным. По сути дела всякое вхождение в плотные слои (взаимодействие с объектом) меняет конфигурацию объекта - сначала незначительно, а затем все более и более радикально. По-настоящему овладевающее познание есть перепричинение.
Воспользуемся для пояснения красивым изречением Питера Де Вриса. Вот оно: Вселенная - это сейф, который открывается с помощью особой, уникальной комбинации цифр. Но комбинация заперта в сейфе .
Тогда суть человеческой науки состоит в том, чтобы подобрать отмычку. Фальсификаторы безостановочно совершенствуют заготовку (болванку), внося коррективы после каждой неудачной пробы. Между тем, каждая очередная болванка все лучше и лучше входит в потайной замочек и рано или поздно взломщики откроют сейф. И завладеют шифром. Но к этому времени в сфабрикованном мире все уже будет перепричинено. И шифр окажется полезным лишь для истории Замысла, сама же дверца перестанет им открываться. Сезам , обнаруженный взломщиками, утратит свою вещую силу, и вывод главного эксперта по шифру будет лаконичным: пароль сменился.
И вот тогда, обитатели мира, который будет теперь материализованным, воплощенным миражом, столкнутся с новой проблемой, быть может еще более трудной, чем та, которую им удалось решить. Дело в том, что для перепричиненной, пересозданной Вселенной новое поступление Логоса будет абсолютно деструктивным, попросту говоря гибельным, несовпадающие контуры и проемы будут сметены новым творческим выдохом-расширением. Следовательно, человечество встанет перед лицом воистину страшной задачи: отвести свежий прилив эманации, направить ее как-нибудь в обход. Или, иными словами, блокировать второе пришествие Христа.
Еще Ларошфуко доставляло удовольствие обнаруживать "ложь" как жемчужинку в перламутре инови димости. Для Ницше уже и жемчуг, и перламутр отличаются только степенью концентрации.
И.Полянская. Рынок. - в сб.: Вкус. М., 1991. С.401.
См. Л.Витгенштейн. Лекция по этике. - в кн.: "Историко-философский ежегодник" - 1989 г.
Тонкий анализ рефлексивной мультипликации содержится в книге В.А. Лефевра "Конфликтующие структуры". М., 1967.
Другой пример Витгенштейна из той же "Лекции", будто Книга, содержащая одни лишь этические максимы (но зато полный и исчерпывающий набор) уничтожает все остальные книги, верен опять же с поправкой: он уничтожает их в том смысле, что вбирает в себя, воспроизводит. Если весь мир дан в монотонном перечислении должного, то сама модальность долга становится излишней (ведь все равно кроме него ничего нет).
"Абсолютно этический субъект" безнадежно погрязнет в расчетах, независимо от того, что он возьмет за эталон - количество слезинок или "исчисление" собственного желания (чтобы знать, как поступить по отношению к Другому). Полная этическая безупречность оказывается непрерывной калькуляцией, реестром резонов, в число которых, безусловно, входят и все написанные тексты...
Стохейон (stoheion) по-гречески как раз и означает "алфавит", почему неоплатоникам и тому же Дионисию было гораздо проще понять Божье слово как прямую рекомбинацию стихий.
Поль Валери писал: "О цветке мы судим по его запаху, а запах это то, от чего цветок избавляется. И видим мы лишь то, что отражено, отброшено от поверхности. Мы познаем сущее в его отбросах" (П.Валери. Об искусстве. М., 1936б с.106). Валери лишь наиболее емко и афористично выразил мысль, излюбленную для многих философов, например для Бергсона.
Авитал Ронелл в своей "Телефонной книге" подробно рассматривает перипетии, претерпеваемые зовом Бытия прежде, чем тот дойдет до адресата. - См. A.Ronell. The Telephone Book. Univers. of Nebraska, Lincoln, 1989.
Помимо "Телефонной книги" см. также: A.Ronell "Street-Talk" in "Studies in Twentieth Century Literature", 1986 N1
В русском языке есть очень удачный термин для такого рода видимости - "кажимость".
1 2 3 4 5 6
Второй, т.е. Новый завет можно трактовать как своего рода запасной выход , некий Аварийный План, предусматривающий поглощение назад рассыпанных фрагментов духа, искр , подобно тому как Солнце выбрасывает и вновь поглощает свои протуберанцы. Обе допущенные свыше тенденции имеют своих пророков. Но именно первый, ничем не гарантированный путь, путь духовного невозвращенства подобает человеку. Ибо кто такой, в конце концов, человек? Это тот, кто повернувшись вослед Божественному отливу, может сказать: я остаюсь. И, вместо привычного напутствия С Богом! услышать никогда ранее не произносимое: Без Меня , - как последний отзвук вещих глаголов.
Безусловно, этот путь Лжеца, фальсификатора Природы и всего мироздания, опасен. У него было не так много случаев заявить себя, и сама концепция перепричинения сущего, еще ни разу эксплицитно не высказанная до конца (ближе всех к ней подошел Николай Федоров) всегда вызывал сильнейшую отрицательную реакцию изнутри самого Л-сознания. Среди новейших типов реакции можно указать на разного рода экологические движения. Конечно, экологическое сознание есть некоторым образом больная совесть Иакова, которая, однако, не способна заглушить волю, Исав продолжает до сих пор получать свою чечевичную похлебку и более уже ничего не хочет.
Можно поэтому сказать, что и технократическая волна, сформированная на острие фальсификации, есть исполнение обетования, несмотря на свой опережающий атеизм, и она благословенна, хотя помимо заполнения пустот она направлена и на прямое вытеснение субстанциональных сил, на ускоренное забвение Бытия . Острый конец хитрости , говоря языком Гегеля, тот самый, которым расклинивается причинная цепь, выискивает не только участки начавшегося отлива, но и норовит кольнуть по живому. Техника, самая непосредственная манифестация Л-сознания, даже в своей промежуточной форме товаропроизводящей цивилизации, в своем гордо-безрассудном технотронном вызове, уже наказана хромотой, как сам Иаков. Но Иаков, испытав крепость Божьей Десницы, удостоился имени Боровшийся с Богом и был благословлен на этом пути.
Глубокий смысл здесь в том, что сущее не может быть удержано на том же основании, на котором создано, ибо это Основание будет вынуто из-под всего, что на нем основывается. На языке физики принято говорить о схлопывании , о падении всех типов экземплярности друг в друга. Спектральный анализ зафиксирует смену красного смещения ультрафиолетовым как начало процесса. Сумеет ли, успеет ли человек сфабриковать и подсунуть новое основание - вопрос не предрешен.
Тут, собственно, можно было бы и закончить, но у меня возникло еще одно соображение, которое я хочу высказать.
Предположим, что замысел удастся, человек устоит во тьме богооставленности и сумеет удержать оставленное. Он каким-то образом расшифрует секрет длительности и устойчивости, самую главную натурфилософскую (да и физическую) тайну. Но нельзя забывать, что Л-сознание, осуществляя рефлексию, т.е. огибая сущее по миражному квази-пространству отсвета, лишь до поры до времени оставляет его неизменным. По сути дела всякое вхождение в плотные слои (взаимодействие с объектом) меняет конфигурацию объекта - сначала незначительно, а затем все более и более радикально. По-настоящему овладевающее познание есть перепричинение.
Воспользуемся для пояснения красивым изречением Питера Де Вриса. Вот оно: Вселенная - это сейф, который открывается с помощью особой, уникальной комбинации цифр. Но комбинация заперта в сейфе .
Тогда суть человеческой науки состоит в том, чтобы подобрать отмычку. Фальсификаторы безостановочно совершенствуют заготовку (болванку), внося коррективы после каждой неудачной пробы. Между тем, каждая очередная болванка все лучше и лучше входит в потайной замочек и рано или поздно взломщики откроют сейф. И завладеют шифром. Но к этому времени в сфабрикованном мире все уже будет перепричинено. И шифр окажется полезным лишь для истории Замысла, сама же дверца перестанет им открываться. Сезам , обнаруженный взломщиками, утратит свою вещую силу, и вывод главного эксперта по шифру будет лаконичным: пароль сменился.
И вот тогда, обитатели мира, который будет теперь материализованным, воплощенным миражом, столкнутся с новой проблемой, быть может еще более трудной, чем та, которую им удалось решить. Дело в том, что для перепричиненной, пересозданной Вселенной новое поступление Логоса будет абсолютно деструктивным, попросту говоря гибельным, несовпадающие контуры и проемы будут сметены новым творческим выдохом-расширением. Следовательно, человечество встанет перед лицом воистину страшной задачи: отвести свежий прилив эманации, направить ее как-нибудь в обход. Или, иными словами, блокировать второе пришествие Христа.
Еще Ларошфуко доставляло удовольствие обнаруживать "ложь" как жемчужинку в перламутре инови димости. Для Ницше уже и жемчуг, и перламутр отличаются только степенью концентрации.
И.Полянская. Рынок. - в сб.: Вкус. М., 1991. С.401.
См. Л.Витгенштейн. Лекция по этике. - в кн.: "Историко-философский ежегодник" - 1989 г.
Тонкий анализ рефлексивной мультипликации содержится в книге В.А. Лефевра "Конфликтующие структуры". М., 1967.
Другой пример Витгенштейна из той же "Лекции", будто Книга, содержащая одни лишь этические максимы (но зато полный и исчерпывающий набор) уничтожает все остальные книги, верен опять же с поправкой: он уничтожает их в том смысле, что вбирает в себя, воспроизводит. Если весь мир дан в монотонном перечислении должного, то сама модальность долга становится излишней (ведь все равно кроме него ничего нет).
"Абсолютно этический субъект" безнадежно погрязнет в расчетах, независимо от того, что он возьмет за эталон - количество слезинок или "исчисление" собственного желания (чтобы знать, как поступить по отношению к Другому). Полная этическая безупречность оказывается непрерывной калькуляцией, реестром резонов, в число которых, безусловно, входят и все написанные тексты...
Стохейон (stoheion) по-гречески как раз и означает "алфавит", почему неоплатоникам и тому же Дионисию было гораздо проще понять Божье слово как прямую рекомбинацию стихий.
Поль Валери писал: "О цветке мы судим по его запаху, а запах это то, от чего цветок избавляется. И видим мы лишь то, что отражено, отброшено от поверхности. Мы познаем сущее в его отбросах" (П.Валери. Об искусстве. М., 1936б с.106). Валери лишь наиболее емко и афористично выразил мысль, излюбленную для многих философов, например для Бергсона.
Авитал Ронелл в своей "Телефонной книге" подробно рассматривает перипетии, претерпеваемые зовом Бытия прежде, чем тот дойдет до адресата. - См. A.Ronell. The Telephone Book. Univers. of Nebraska, Lincoln, 1989.
Помимо "Телефонной книги" см. также: A.Ronell "Street-Talk" in "Studies in Twentieth Century Literature", 1986 N1
В русском языке есть очень удачный термин для такого рода видимости - "кажимость".
1 2 3 4 5 6