Поэтому он попытался, как умел, загладить свою оплошность, заговорив подходящим к случаю оживленным тоном, и осведомился у прелестной феи, «с чего ей угодно приступить к более обстоятельному взаимному знакомству, которое так весело началось».
— Об этом, — ответила она, — вы должны догадаться сами; может быть, я зашла немного дальше, чем следовало, поскольку первая начала разговор.
— А что, если мы начнем с того же, — сказал Роланд Грейм, — с чего начинаются все повести в книгах: назовем друг другу наши имена и расскажем кое-что о себе?
— Недурно придумано, — заметила Кэтрин, — и свидетельствует о проницательности вашего ума. Итак, начинайте вы, а я буду слушать и лишь задам вопросик-другой, если в вашем рассказе для меня будет что-нибудь неясно. Откройте ваше имя и расскажите мне о себе, мой новый знакомый.
Меня зовут Роланд Грейм, а эта высокая пожилая женщина — моя бабушка.
~— И ваша опекунша? Так, так. А кто ваши родители?
— Их обоих нет в живых, — ответил Роланд.
— Но кто они были? Ведь были же у вас родители, я полагаю.
— Да, по-видимому, — сказал Роланд, — но мне никогда не удавалось узнать о них поподробнее. Отец мой был шотландский рыцарь, он погиб смертью храбрых, не покидая седла. Моя мать принадлежала к роду Греймов Хезергилских со Спорной земли. Почти вся ее родня была убита, когда лорд Максуэл Херрис Керлеврок выжег дотла Спорную землю.
— Это было давно? — спросила девушка.
— Еще до моего рождения, — ответил паж.
— Значит, с тех пор прошло немало времени, — сказала она, с серьезным видом покачав головой. — Не взыщите, я не могу оплакивать их.
— И не нужно, — сказал юноша, — они умерли с честью.
— Ну, довольно толковать о вашей родословной, любезный сэр, — отозвалась его собеседница. — Живущая ныне представительница вашего рода (тут она бросила взгляд на окно) нравится мне куда меньше, чем те, кого уже нет в живых. Поглядеть на вашу почтеннейшую бабушку, так можно предположить, что она хоть кого заставит плакать горючими слезами. А теперь, любезный сэр, рассказывайте о самом себе, но если вы не будете говорить побыстрее, ваш рассказ прервут на середине. Матушка Бриджет все дольше и дольше задерживается у окна, а в ее обществе так же весело, как в склепе ваших предков.
— Моя сказка скоро сказывается: я попал в замок Эвенелов и стал пажом хозяйки замка.
— Она ведь ревностная гугенотка, не правда ли? — з а метил а девушка.
— Не менее ревностная, чем сам Кальвин. Но моя бабушка умеет изобразить из себя пуританку, когда это ей нужно для чего-либо, а у нее тогда был план — устроить меня в замке. Он, однако, не осуществился бы, хотя мы и провели несколько недель и соседней деревушке, если бы на сцене не появился неожиданный церемониймейстер.
— А кто это был ? — спросила девушка.
— Большая черная собака по имени Волк, которая в один прекрасный день притащила меня в замок в зубах, как подбитую дикую утку, и преподнесла госпоже.
— Поистине весьма достойный способ попадать в дом — сказала Кэтрин. — А чему вы смогли научиться в этом самом замке? Мне всегда очень интересно знать, что мои знакомые умеют делать в случае необходимости.
— Гонять сокола, травить собаками зверя, сидеть в седле, владеть копьем, мечом и луком.
— И хвастаться всем тем, чему выучились, — прервала его Кэтрин. — Во Франции по крайней мере это считается высшим достоинством пажа. Ну, продолжайте, любезный сэр. Как могли ваш хозяин-гугенот и ваша хозяйка, не в меньшей степени гугенотка, принять в свой дом и держать при себе столь опасную личность, как паж-католик?
— Так получилось потому, что они не знали этого обстоятельства моей жизни, которое меня учили держать в тайне с самого раннего детства, а также потому, что бабушка перед этим усердно посещала проповеди их капеллана-еретика и усыпила всякие подозрения, любезнейшая Каллиполис, — сказал паж и пододвинул свой стул поближе к прелестной собеседнице, учинившей ему этот допрос.
— Нет, нет, держитесь на прежнем расстоянии, достойнейший сэр, — ответила синеокая дева, — ибо, насколько я понимаю, эти почтенные дамы прервут нашу дружескую беседу, как только им покажется, что знакомство, состоявшееся по их желанию, переходит положенные границы. Поэтому соблаговолите, сэр, оставаться там, где вы сидели, и оттуда отвечайте на мои вопросы. Какие доблестные поступки совершены вами благодаря тем качествам пажа, которые вам столь счастливо удалось приобрести. Роланд уже начал приспосабливаться к тону Кэтрин и ее манере вести разговор; он ответил ей в том же духе:
— Не было таких славных деяний из числа приносящих вред, благородная барышня, в свершении которых я не отличился бы. Я подстреливал лебедей, гонялся за кошками, пугал служанок, охотился на оленя и воровал яблоки в саду. О том, что я всячески изводил капеллана, я уж не говорю, потому что я рассматривал это как долг доброго католика.
— Так вот, раз я благородная барышня, — сказала Кэтрин, — я смею предположить, что эти еретики несли католическую епитимью, держа при себе столь разносторонне образованного слугу. А какой же несчастный случай, любезный сэр, мог лишить их общества такого драгоценного домочадца?
— Воистину, благородная барышня, — ответил юный паж, — верна поговорка, что у самой длинной дорожки есть поворот. Нашелся он и у моей дорожки, но это был, так сказать, «от ворот поворот».
— Браво! — воскликнула насмешливая девушка. — Удачный каламбур. Так по какой же причине разразилась столь ужасная катастрофа? Только не начинайте растолковывать мне все подробно, как ученице, я уже обученная. Скажите в двух словах — за что вас уволили со службы?
Пожав плечами, Роланд ответил:
— Короткая сказка скоро сказывается, только начал — глядишь, и конец. Я познакомил помощника сокольничего с моим хлыстом, а сокольничий, в свою очередь, пригрозил помять мне кости дубиной. Он — славный старик, толстый и добрый, и нет человека во всем христианском мире, которому я охотнее дал бы себя отдубасить; да только тогда я еще не знал его достоинств и потому пригрозил всадить в него кинжал, а леди велела мне убираться вон, и пришлось мне распрощаться с должностью пажа в прекрасном замке Эвенелов, но не успел я еще далеко уйти, как встретил свою почтенную родственницу. А теперь начинайте ваш рассказ, благородная барышня, мой — окончен.
— Счастливая бабушка! — воскликнула Кэтрин. — Изловила заблудшего пажа сразу же, как только хозяйка спустила его с поводка. И как счастлив должен быть паж, который, перестав быть пажом, тотчас превратился в человека для услуг при пожилой леди!
— Все это не имеет касательства к вашей истории, — возразил Роланд Грейм, которого уже начала сильно занимать живость характера этой барышни с острым язычком. — Рассказ за рассказ — таков неписаный закон всех, кто путешествует вместе.
— Ну, так погодите до тех пор, пока мы не начнем вместе путешествовать, — ответила Кэтрин.
— Э, нет, так легко вы от меня не отделаетесь, — сказал паж. — Если вы не будете поступать со мной по справедливости, я призову сюда госпожу Бриджет, или как там ее зовут, и нажалуюсь, что вы меня обманули.
— В этом не будет нужды, — ответила девушка. — Моя история в точности совпадает с вашей. Ее можно рассказать почти теми же самыми словами, достаточно лишь заменить имя и поменять мужское платье на женское.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
— Об этом, — ответила она, — вы должны догадаться сами; может быть, я зашла немного дальше, чем следовало, поскольку первая начала разговор.
— А что, если мы начнем с того же, — сказал Роланд Грейм, — с чего начинаются все повести в книгах: назовем друг другу наши имена и расскажем кое-что о себе?
— Недурно придумано, — заметила Кэтрин, — и свидетельствует о проницательности вашего ума. Итак, начинайте вы, а я буду слушать и лишь задам вопросик-другой, если в вашем рассказе для меня будет что-нибудь неясно. Откройте ваше имя и расскажите мне о себе, мой новый знакомый.
Меня зовут Роланд Грейм, а эта высокая пожилая женщина — моя бабушка.
~— И ваша опекунша? Так, так. А кто ваши родители?
— Их обоих нет в живых, — ответил Роланд.
— Но кто они были? Ведь были же у вас родители, я полагаю.
— Да, по-видимому, — сказал Роланд, — но мне никогда не удавалось узнать о них поподробнее. Отец мой был шотландский рыцарь, он погиб смертью храбрых, не покидая седла. Моя мать принадлежала к роду Греймов Хезергилских со Спорной земли. Почти вся ее родня была убита, когда лорд Максуэл Херрис Керлеврок выжег дотла Спорную землю.
— Это было давно? — спросила девушка.
— Еще до моего рождения, — ответил паж.
— Значит, с тех пор прошло немало времени, — сказала она, с серьезным видом покачав головой. — Не взыщите, я не могу оплакивать их.
— И не нужно, — сказал юноша, — они умерли с честью.
— Ну, довольно толковать о вашей родословной, любезный сэр, — отозвалась его собеседница. — Живущая ныне представительница вашего рода (тут она бросила взгляд на окно) нравится мне куда меньше, чем те, кого уже нет в живых. Поглядеть на вашу почтеннейшую бабушку, так можно предположить, что она хоть кого заставит плакать горючими слезами. А теперь, любезный сэр, рассказывайте о самом себе, но если вы не будете говорить побыстрее, ваш рассказ прервут на середине. Матушка Бриджет все дольше и дольше задерживается у окна, а в ее обществе так же весело, как в склепе ваших предков.
— Моя сказка скоро сказывается: я попал в замок Эвенелов и стал пажом хозяйки замка.
— Она ведь ревностная гугенотка, не правда ли? — з а метил а девушка.
— Не менее ревностная, чем сам Кальвин. Но моя бабушка умеет изобразить из себя пуританку, когда это ей нужно для чего-либо, а у нее тогда был план — устроить меня в замке. Он, однако, не осуществился бы, хотя мы и провели несколько недель и соседней деревушке, если бы на сцене не появился неожиданный церемониймейстер.
— А кто это был ? — спросила девушка.
— Большая черная собака по имени Волк, которая в один прекрасный день притащила меня в замок в зубах, как подбитую дикую утку, и преподнесла госпоже.
— Поистине весьма достойный способ попадать в дом — сказала Кэтрин. — А чему вы смогли научиться в этом самом замке? Мне всегда очень интересно знать, что мои знакомые умеют делать в случае необходимости.
— Гонять сокола, травить собаками зверя, сидеть в седле, владеть копьем, мечом и луком.
— И хвастаться всем тем, чему выучились, — прервала его Кэтрин. — Во Франции по крайней мере это считается высшим достоинством пажа. Ну, продолжайте, любезный сэр. Как могли ваш хозяин-гугенот и ваша хозяйка, не в меньшей степени гугенотка, принять в свой дом и держать при себе столь опасную личность, как паж-католик?
— Так получилось потому, что они не знали этого обстоятельства моей жизни, которое меня учили держать в тайне с самого раннего детства, а также потому, что бабушка перед этим усердно посещала проповеди их капеллана-еретика и усыпила всякие подозрения, любезнейшая Каллиполис, — сказал паж и пододвинул свой стул поближе к прелестной собеседнице, учинившей ему этот допрос.
— Нет, нет, держитесь на прежнем расстоянии, достойнейший сэр, — ответила синеокая дева, — ибо, насколько я понимаю, эти почтенные дамы прервут нашу дружескую беседу, как только им покажется, что знакомство, состоявшееся по их желанию, переходит положенные границы. Поэтому соблаговолите, сэр, оставаться там, где вы сидели, и оттуда отвечайте на мои вопросы. Какие доблестные поступки совершены вами благодаря тем качествам пажа, которые вам столь счастливо удалось приобрести. Роланд уже начал приспосабливаться к тону Кэтрин и ее манере вести разговор; он ответил ей в том же духе:
— Не было таких славных деяний из числа приносящих вред, благородная барышня, в свершении которых я не отличился бы. Я подстреливал лебедей, гонялся за кошками, пугал служанок, охотился на оленя и воровал яблоки в саду. О том, что я всячески изводил капеллана, я уж не говорю, потому что я рассматривал это как долг доброго католика.
— Так вот, раз я благородная барышня, — сказала Кэтрин, — я смею предположить, что эти еретики несли католическую епитимью, держа при себе столь разносторонне образованного слугу. А какой же несчастный случай, любезный сэр, мог лишить их общества такого драгоценного домочадца?
— Воистину, благородная барышня, — ответил юный паж, — верна поговорка, что у самой длинной дорожки есть поворот. Нашелся он и у моей дорожки, но это был, так сказать, «от ворот поворот».
— Браво! — воскликнула насмешливая девушка. — Удачный каламбур. Так по какой же причине разразилась столь ужасная катастрофа? Только не начинайте растолковывать мне все подробно, как ученице, я уже обученная. Скажите в двух словах — за что вас уволили со службы?
Пожав плечами, Роланд ответил:
— Короткая сказка скоро сказывается, только начал — глядишь, и конец. Я познакомил помощника сокольничего с моим хлыстом, а сокольничий, в свою очередь, пригрозил помять мне кости дубиной. Он — славный старик, толстый и добрый, и нет человека во всем христианском мире, которому я охотнее дал бы себя отдубасить; да только тогда я еще не знал его достоинств и потому пригрозил всадить в него кинжал, а леди велела мне убираться вон, и пришлось мне распрощаться с должностью пажа в прекрасном замке Эвенелов, но не успел я еще далеко уйти, как встретил свою почтенную родственницу. А теперь начинайте ваш рассказ, благородная барышня, мой — окончен.
— Счастливая бабушка! — воскликнула Кэтрин. — Изловила заблудшего пажа сразу же, как только хозяйка спустила его с поводка. И как счастлив должен быть паж, который, перестав быть пажом, тотчас превратился в человека для услуг при пожилой леди!
— Все это не имеет касательства к вашей истории, — возразил Роланд Грейм, которого уже начала сильно занимать живость характера этой барышни с острым язычком. — Рассказ за рассказ — таков неписаный закон всех, кто путешествует вместе.
— Ну, так погодите до тех пор, пока мы не начнем вместе путешествовать, — ответила Кэтрин.
— Э, нет, так легко вы от меня не отделаетесь, — сказал паж. — Если вы не будете поступать со мной по справедливости, я призову сюда госпожу Бриджет, или как там ее зовут, и нажалуюсь, что вы меня обманули.
— В этом не будет нужды, — ответила девушка. — Моя история в точности совпадает с вашей. Ее можно рассказать почти теми же самыми словами, достаточно лишь заменить имя и поменять мужское платье на женское.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149