В мгновение ока лодка пристала к берегу, и Роланд Грейм немедленно отправился разыскивать управляющего, чтобы выяснить, сколько времени у него в запасе, и использовать это время наилучшим образом.
Глава XXVI
Дорогу, парни, коновод идет,
А перед ним певцы и музыканты —
И барабанщик шумный, и трубач,
И мощно раздаются звуки рога.
Сомервил, «Сельский праздник»
Роланду Грейму не стоило большого труда разыскать среди праздничной толпы, веселящейся в открытом поле между озером и городком, столь значительную фигуру, как доктор Льюк Ландин, который с полным сознанием своей ответственности представлял на празднике особу лендлорда; причем для большей внушительности управляющего сопровождали трубач, барабанщик и четверо дюжих парней с заржавленными алебардами, украшенными пестрыми лентами. Это были верные служители власти, которые, несмотря на ранний час, уже успели многим намять бока во славу грозного лэрда Лохливена и его управляющегоnote 39.
Как только этот сановник узнал, что из замка прибыла лодка со щеголем, одетым как молодой лорд, и что этот человек немедленно желает говорить с ним, он тут же поправил свои брыжи и черный плащ, повернул перевязь таким образом, что стал виден расписной эфес его длинной шпаги, и с подобающей важностью направился к берегу. Он имел право держаться с важностью и по менее значительному поводу, ибо предназначал себя первоначально для почтенного ремесла медика, как это легко могли установить знакомые с медициной люди по тем изречениям, которыми была пересыпана его речь. К сожалению, его претензии не были подкреплены соответствующими успехами. Но так как он был уроженцем соседнего Файфского графства и не то родственником, не то просто приживальщиком старинного рода Ландинов из Ландина, которые поддерживали тесную дружбу с домом Лохливенов, ему удалось заручиться их покровительством и уютно обосноваться в своей нынешней должности на берегах этого прекрасного озера. Доходы управляющего были весьма скромными, в особенности в те тревожные времена, и он пополнял их, понемногу практикуя по своей первоначальной специальности. Ходили слухи, что жители городка Кинрос и всей округи были менее связаны необходимостью (или, вернее сказать, кабальной обязанностью) молоть свое зерно исключительно на мельнице барона, чем врачебной монополией его управляющего. Горе наследникам того зажиточного поселянина, который вздумал бы распрощаться с жизнью без разрешения доктора Ландина! Если бы когда-нибудь в дальнейшем им пришлось иметь дело с бароном, — а без этого редко кто обходился, — можно было с уверенностью предсказать, что они найдут в управляющем не слишком рьяного защитника их интересов. При всем том, однако, он был достаточно благожелателен и без всякой платы избавлял бедняков от недугов, а заодно порой и от всех прочих земных огорчений. Напыщенный вдвойне, как врач и как должностное лицо, гордый крохами учености, которые делали его речь почти совсем непонятной, доктор Льюк Ландин приблизился к берегу и приветствовал вышедшего ему навстречу пажа:
— — С благоуханным утром, любезный сэр! Готов биться об заклад, что вас прислали сюда последить за соблюдением на этом празднике предписанного ее светлостью регламента, который имел целью воспрепятствовать выполнению нелепых обрядов и суеверных древних обычаев. Мне известно, что ее светлость охотно бы совсем отменила и запретила этот праздник, но, как я уже имел честь процитировать ей из трудов Геркулеса Саксонского: omnis curatio est vel canonica vel coacta, что означает, мой любезный сэр (ибо шелк и бархат редко сочетаются со знанием латыни ad unguemnote 40), «всякое лечение основывается либо на традиции, либо на принуждении», и опытный врач всегда выберет первое. А так как их светлость соизволила принять и одобрить мои аргументы, я счел за благо перемешать наставления и предостережения с развлечениями (fiat mixtionote 41, как мы выражаемся) и ручаюсь, что подобное слабительное так прочистит и прослабит мышление этой черни, что primae viaenote 42 будет свободна, а тогда уж мистер Хендерсон или другой искусный пастор при желании даст ей закрепляющего, чтобы завершить полное нравственное исцеление tuto, cito, jucundenote 43.
— Но я не уполномочен, доктор Ландин… — начал было паж.
— Не называйте меня доктором, — прервал его управитель, — поскольку, взяв на себя управление Кинросом, я отказался от своей меховой мантии и докторской шапочки.
— О сэр, — возразил паж, которому уже знаком был по рассказам характер этого оригинала, — не ряса, подпоясанная веревкой, делает человека монахом; кто же не слышал о врачебном искусстве доктора Ландина?
— Пустяки, мой юный сэр, сущие пустяки, — ответил лекарь, с достоинством отказываясь признать за собой высокое мастерство. — Это лечение наугад, которое производится скромным, отошедшим от практики джентльменом в коротком плаще и камзоле, но — удивительное дело! — небо все же благословило мои труды, и могу ручаться, что самые лучшие врачи не сумели вылечить такого множества больных, как я. Lunga roba, corta scienzianote 44, как говорят итальянцы. Вам знаком итальянский язык, сэр?
Роланд Грейм не счел нужным отвечать этому ученому халдею, понял ли он его фразу; оставив вопрос нерешенным, он объяснил ему, что приехал по поводу труза, *который должны были прошлой ночью доставить в Кинрос и который находится, видимо, в распоряжении управителя.
— Черт возьми! — воскликнул доктор. — Уж не стряслась ли какая-нибудь беда с нашим возчиком Джоном Охтермахти. Дело в том, что его обоз вчера не прибыл. Сторона у нас для путешествий не слишком подходящая, мейстер, а этот олух еще ездит по ночам, когда не только все мыслимые болезни, начиная каким-нибудь tussisnote 45 и кончая той же pestisnote 46, носятся в воздухе, но, помимо этого, ему может повстречаться и десяток головорезов, которые разом освободят его от поклажи и прочих земных тягот. Придется, видно, послать кого-нибудь разузнать, что с ним случилось: ведь дело идет о вещах, принадлежащих почтенному дому их светлости, да к тому же, черт возьми, там и для меня есть кое-какой груз — снадобья из города для моих противоядий; об этом стоит позаботиться. Ходж! — повернулся он к одному из своих грозных телохранителей. — Возьми с Тоби Телфордом большого бурого ломовика да вороную кобылу с подрезанным хвостом и поезжай в сторону Кейри-крейгза. Постарайтесь там разузнать об Охтермахти и его обозе. По-моему, его задержало в пути лекарство из винного погребка: других медикаментов этот каналья не признает. Только снимите, ребята, ленты с ваших алебард да наденьте колеты, стальные нарукавники и шлемы, чтобы нагнать страху на противника, если вы его встретите.
Затем, обернувшись к Роланду Грейму, он добавил:
— Бьюсь об заклад, что мы получим вскоре известие о нашем обозе. А тем временем вам, наверно, любопытно будет взглянуть на местные развлечения. Но прежде всего направимся в мой скромный домик, где вы сможете принять вашу утреннюю дозу. Ибо, как говорит по этому поводу Салернская школа:
Poculum, mane haustum, Restaurat naturam exhaustamnote 47.
— Ваша ученость слишком глубока для меня, — ответил паж. — Боюсь, что и ваша утренняя доза также придется мне не по силам.
— Ошибаетесь, любезный сэр; кубок укрепляющего сердце хереса, настоянного на полыни, — лучшее противочумное средство;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Глава XXVI
Дорогу, парни, коновод идет,
А перед ним певцы и музыканты —
И барабанщик шумный, и трубач,
И мощно раздаются звуки рога.
Сомервил, «Сельский праздник»
Роланду Грейму не стоило большого труда разыскать среди праздничной толпы, веселящейся в открытом поле между озером и городком, столь значительную фигуру, как доктор Льюк Ландин, который с полным сознанием своей ответственности представлял на празднике особу лендлорда; причем для большей внушительности управляющего сопровождали трубач, барабанщик и четверо дюжих парней с заржавленными алебардами, украшенными пестрыми лентами. Это были верные служители власти, которые, несмотря на ранний час, уже успели многим намять бока во славу грозного лэрда Лохливена и его управляющегоnote 39.
Как только этот сановник узнал, что из замка прибыла лодка со щеголем, одетым как молодой лорд, и что этот человек немедленно желает говорить с ним, он тут же поправил свои брыжи и черный плащ, повернул перевязь таким образом, что стал виден расписной эфес его длинной шпаги, и с подобающей важностью направился к берегу. Он имел право держаться с важностью и по менее значительному поводу, ибо предназначал себя первоначально для почтенного ремесла медика, как это легко могли установить знакомые с медициной люди по тем изречениям, которыми была пересыпана его речь. К сожалению, его претензии не были подкреплены соответствующими успехами. Но так как он был уроженцем соседнего Файфского графства и не то родственником, не то просто приживальщиком старинного рода Ландинов из Ландина, которые поддерживали тесную дружбу с домом Лохливенов, ему удалось заручиться их покровительством и уютно обосноваться в своей нынешней должности на берегах этого прекрасного озера. Доходы управляющего были весьма скромными, в особенности в те тревожные времена, и он пополнял их, понемногу практикуя по своей первоначальной специальности. Ходили слухи, что жители городка Кинрос и всей округи были менее связаны необходимостью (или, вернее сказать, кабальной обязанностью) молоть свое зерно исключительно на мельнице барона, чем врачебной монополией его управляющего. Горе наследникам того зажиточного поселянина, который вздумал бы распрощаться с жизнью без разрешения доктора Ландина! Если бы когда-нибудь в дальнейшем им пришлось иметь дело с бароном, — а без этого редко кто обходился, — можно было с уверенностью предсказать, что они найдут в управляющем не слишком рьяного защитника их интересов. При всем том, однако, он был достаточно благожелателен и без всякой платы избавлял бедняков от недугов, а заодно порой и от всех прочих земных огорчений. Напыщенный вдвойне, как врач и как должностное лицо, гордый крохами учености, которые делали его речь почти совсем непонятной, доктор Льюк Ландин приблизился к берегу и приветствовал вышедшего ему навстречу пажа:
— — С благоуханным утром, любезный сэр! Готов биться об заклад, что вас прислали сюда последить за соблюдением на этом празднике предписанного ее светлостью регламента, который имел целью воспрепятствовать выполнению нелепых обрядов и суеверных древних обычаев. Мне известно, что ее светлость охотно бы совсем отменила и запретила этот праздник, но, как я уже имел честь процитировать ей из трудов Геркулеса Саксонского: omnis curatio est vel canonica vel coacta, что означает, мой любезный сэр (ибо шелк и бархат редко сочетаются со знанием латыни ad unguemnote 40), «всякое лечение основывается либо на традиции, либо на принуждении», и опытный врач всегда выберет первое. А так как их светлость соизволила принять и одобрить мои аргументы, я счел за благо перемешать наставления и предостережения с развлечениями (fiat mixtionote 41, как мы выражаемся) и ручаюсь, что подобное слабительное так прочистит и прослабит мышление этой черни, что primae viaenote 42 будет свободна, а тогда уж мистер Хендерсон или другой искусный пастор при желании даст ей закрепляющего, чтобы завершить полное нравственное исцеление tuto, cito, jucundenote 43.
— Но я не уполномочен, доктор Ландин… — начал было паж.
— Не называйте меня доктором, — прервал его управитель, — поскольку, взяв на себя управление Кинросом, я отказался от своей меховой мантии и докторской шапочки.
— О сэр, — возразил паж, которому уже знаком был по рассказам характер этого оригинала, — не ряса, подпоясанная веревкой, делает человека монахом; кто же не слышал о врачебном искусстве доктора Ландина?
— Пустяки, мой юный сэр, сущие пустяки, — ответил лекарь, с достоинством отказываясь признать за собой высокое мастерство. — Это лечение наугад, которое производится скромным, отошедшим от практики джентльменом в коротком плаще и камзоле, но — удивительное дело! — небо все же благословило мои труды, и могу ручаться, что самые лучшие врачи не сумели вылечить такого множества больных, как я. Lunga roba, corta scienzianote 44, как говорят итальянцы. Вам знаком итальянский язык, сэр?
Роланд Грейм не счел нужным отвечать этому ученому халдею, понял ли он его фразу; оставив вопрос нерешенным, он объяснил ему, что приехал по поводу труза, *который должны были прошлой ночью доставить в Кинрос и который находится, видимо, в распоряжении управителя.
— Черт возьми! — воскликнул доктор. — Уж не стряслась ли какая-нибудь беда с нашим возчиком Джоном Охтермахти. Дело в том, что его обоз вчера не прибыл. Сторона у нас для путешествий не слишком подходящая, мейстер, а этот олух еще ездит по ночам, когда не только все мыслимые болезни, начиная каким-нибудь tussisnote 45 и кончая той же pestisnote 46, носятся в воздухе, но, помимо этого, ему может повстречаться и десяток головорезов, которые разом освободят его от поклажи и прочих земных тягот. Придется, видно, послать кого-нибудь разузнать, что с ним случилось: ведь дело идет о вещах, принадлежащих почтенному дому их светлости, да к тому же, черт возьми, там и для меня есть кое-какой груз — снадобья из города для моих противоядий; об этом стоит позаботиться. Ходж! — повернулся он к одному из своих грозных телохранителей. — Возьми с Тоби Телфордом большого бурого ломовика да вороную кобылу с подрезанным хвостом и поезжай в сторону Кейри-крейгза. Постарайтесь там разузнать об Охтермахти и его обозе. По-моему, его задержало в пути лекарство из винного погребка: других медикаментов этот каналья не признает. Только снимите, ребята, ленты с ваших алебард да наденьте колеты, стальные нарукавники и шлемы, чтобы нагнать страху на противника, если вы его встретите.
Затем, обернувшись к Роланду Грейму, он добавил:
— Бьюсь об заклад, что мы получим вскоре известие о нашем обозе. А тем временем вам, наверно, любопытно будет взглянуть на местные развлечения. Но прежде всего направимся в мой скромный домик, где вы сможете принять вашу утреннюю дозу. Ибо, как говорит по этому поводу Салернская школа:
Poculum, mane haustum, Restaurat naturam exhaustamnote 47.
— Ваша ученость слишком глубока для меня, — ответил паж. — Боюсь, что и ваша утренняя доза также придется мне не по силам.
— Ошибаетесь, любезный сэр; кубок укрепляющего сердце хереса, настоянного на полыни, — лучшее противочумное средство;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149