Два оператора, командовавшие аппаратами, проворно что-то крутили. Мы знали, что в это мгновение на корабль обрушиваются радиоволны, лучи обычной оптики, гамма—кванты, потоки микрочастиц, легко взрывающих атомные ядра, но на экранах даже контура корабля не возникло. Один из аппаратов был генератором волн пространства, его включили отдельно — даже эти волны, безошибочно фиксирующие любое излучение, любой вещественный объект, обтекали экранированное судно. «Пегас» словно выпал уже из пространства, для рассечения которого его создали. Перед нами простиралась пустынная каменная площадка. Лишь где-то вдалеке тускло поблёскивал в лучах искусственного солнца обречённый на уничтожение звездолёт «Нептун».
Марек повернулся к нам. В это мгновение нас троих показывали землянам, и он ничего не имел против того, чтобы зрители увидели и его ликующее лицо.
— Экранирование — полное. Сейчас мы это проверим. Выводим курдин. Не возражаешь, Полинг?
Вопрос был задан для зрелищного эффекта. Я не мог ни запретить, ни разрешить, испытанием командовал Марек. Мне надо было спокойно сказать «да», но я все же помедлил с ответом. Курдинные удары по «Пегасу» проводились и раньше и неизменно завершались удачей — мощный поток фотонов проносился сквозь экранированный корабль, как сквозь вакуум. Не было оснований думать, что сегодня пойдёт по-иному. Но тогда рисковали лишь пустым кораблём. Сегодня же в трансмировом судне сидели люди.
К стартовой площадке подползло приземистое сооружение — десятиметровый курдин, самое грозное оружие, когда-либо создававшееся человечеством. В обзорной башне сидели три инженера у боевых пультов. Жак поёжился, Артур что-то пробормотал, я затаил дыхание: когда один из троих нажмёт на красную кнопку атаки, а два других — на зеленые кнопки выхода, многие тонны массы, мгновенно аннигилируясь в объятиях антивещества, вынесутся наружу в истребительном лучевом залпе.
Передний конец курдина сделал поворот, на нас зловеще блеснуло выходное отверстие. Потом оно повернулось на центр экранированного корабля. На оси курдина теперь находился также и звездолёт «Нептун».
Чтобы разрядить напряжение, я сказал Артуру и Жаку:
— Между прочим, у меня на «Волопасе», когда я шёл в созвездие Девы, была такая штука, только поменьше — пятидюймовый боевой курдин. В районе безымянного жёлтого карлика, вроде нашего Солнца, на нас чуть не налетел шальной астероид. Вы бы посмотрели, как он разнёсся облаком газа и пыли, когда мы выпалили из пятидюймовки! А из этого страшилища, думаю, можно разнести планетку с Луну…
— Как ты расправился с тем астероидом, мы видели в стереопередачах, — сдержанно отозвался Артур.
«Пегас» внезапно возник из невидимости. В распахнувшемся люке показалось возмущённое лицо Николая.
— Чего вы тянете, друзья? Уже полчаса назад вы должны были попытаться разложить нас на атомы.
Марек махнул на него рукой: экранирование восстановилось. Минуты две заняла вторичная проверка его полноты. Затем Марек подал команду бомбардирам. Вынесшийся из курдина поток энергии остался невидимым — защитные механизмы станции надёжно гасили боковое рассеивание. И на стартовой площадке ничего не произошло: световой столб, исторгнутый курдином, прошил словно бы абсолютную пустоту. Зато в отдалении ослепительно вспыхнул «Нептун».
Из невидимости снова возник невредимый «Пегас». В окне улыбались Николай и наладчики.
— Переходим к последнему этапу испытаний — термоядерной обработке, — объявил Марек.
На площадке появились старинные суперядерные орудия, доставленные на Немесиду из земных музеев. Каждый выстрел из такого страшилища мог испепелить миллионный город. Марек весело пообещал зрителям, что смертоубийственные чудища наших предков принесут трансмировому кораблю меньше вреда, чем детская хлопушка астрономической башне. Жак, обеспокоенный грозным видом аппаратов, сказал, что хорошо бы нам удалиться в укрытие. Артур успокоил его:
— Мы защищены от ядерных взрывов столь же надёжно, как от курдинных ливней. А «Пегаса» для ядерных орудий просто не существует.
Термоядерный обстрел был, конечно, самой лёгкой из проверок — скорей фейерверк, чем испытание. Жака тревожила психологическая привычка, доставшаяся нам от предков, — страшиться термоядерных средств истребления, — а не реальная опасность самой операции. Внешне она, правда, получилась внушительней, чем курдинный залп. На месте, где скрывался невидимый «Пегас», взвился огненный столб, сверкающее пламя ринулось вверх, крутилось, кипело, из него поднялся чёрный гриб испепелённого вещества, из гриба посыпался раскалённый прах. Площадки, пощажённой промчавшейся над ней световой трубой, больше не существовало — гигантская яма дымилась на стартовой территории. Марек ликовал. Спектакль вышел на славу.
— Теперь я поднесу трансмировым навигаторам подарок, который пока держал в секрете, — недавно привезённые ротонные бинокли.
Марек передал нам по прибору странной формы — две полусферы, соединённые перемычкой. Мы надели их на шлемы. Полушария прикрыли почти всю лицевую сторону шлема. В самом фокусе взрыва, в пламени и прахе радиоактивного распада, висел «Пегас». В окне хохотал Николай.
Марек — для зрителей — подвёл итог испытаниям:
— Как видите, все виды волн и все частицы, кроме ротонов, обтекают «Пегас». Искривление пространства вокруг корабля столь совершённое, что даже полная аннигиляция этой планетки не могла бы ему повредить. «Пегас» сохранит свою автономность и в мире иных измерений. Трансмировые пассажиры в своих силовых скафандрах тоже пользуются автономией, но в меньшей степени.
— Он, кажется, думает, что ротонов в иных мирах не существует, — иронически заметил Артур. — Конечно, это частицы, искусственно выделенные людьми, и в свободном состоянии их не встретишь, но суть-то в том, что именно они — единственный надёжный канал, соединяющий космос с дзета—пространством.
Он улыбался — явление настолько редкое, что я мог бы перечислить все случаи, когда видел его улыбку. Он радовался успешному испытанию своего трансмирового детища. Я тоже радовался, но промолчал. Все относящееся к ротонам мне далеко не так ясно, как Артуру, а демонстрировать своё невежество я не любитель.
Марек подошёл к нам.
— Полинг! — сказал он на этот раз, кажется, только мне одному, а не двадцати миллиардам стереозрителей. — Дорогой мой Казимеж, поздравляю! Земля вручает тебе воистину замечательное сооружение!
Санитарным механизмам понадобилось с полчаса, чтобы погасить пламя и засосать в свои недра термоядерный пепел. Только огромная яма на бывшей площадке напоминала об испытании. «Пегас» снова вынырнул в видимость и свободно парил над ямой. К выходному люку корабля подлетела авиетка. Вскоре к нам присоединился Николай. Жак с удовольствием втянул в себя воздух.
— Люблю твои духи, Николай. Возьми их в рейс побольше.
— Взял целый ящик — хватит и для нас, и для двенадцатимерных дзета—мирян.
Чтобы привести Николая в хорошее настроение, лучше всего похвалить его духи. Это единственное изобретение, авторство которого он не делит ни с кем. На Кремоне, страшноватой планетке в системе Ригеля, — там мы высаживались три раза — он нашёл красно-зелёный минерал, на Земле неизвестный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37