Вагнер. Похоже, Рут, вы не особо жалуете средства массовой информации?
Рут. «Средства массовой информации»… Звучит почти как «оружие массового поражения».
Карсон. Рут испытывает неоднозначные чувства в отношении репортеров.
Рут. Почему неоднозначные? Очень даже однозначные: в частности, ненависть. Конечно, я не имею в виду тех, кто пишет про выборы в Парагвае, или тех, кто дает полезные советы в разделе «Ваш сад». Но всех остальных я ненавижу.
Вагнер. Судя по всему, вы встречались с парой-тройкой из них?
Рут. Ну да, у себя под кроватью и у входа в зал суда. Только не берите себе в голову, что я ненавижу их из-за того, что они погубили мою жизнь! Напротив, в день бракоразводного процесса я выглядела прелестно: шляпка оказалась просто шикарной, а мое фото на первых полосах четырех утренних газет только упрочило мою репутацию в том квартале Хайгейта, где я живу «Молодчина, не правда ли?» – говорили люди. И даже унижения, которым я подверглась, когда начиналась вся эта история… что ж, в жизни случаются вещи и похуже, чем слежка, установленная за тобой одуревшими от излишнего рвения наймитами газетного магната. Их оскорбительная возня только улучшила отношения между мной и Джеффри, который покорил мое сердце тем, как ловко уходил на спортивном «ягуаре» от повисших у нас на хвосте писак, когда мы мчались через пустоши Шропшира. И не его вина, что утренний чай в укромном постоялом дворе, где мы надеялись обрести покой, нам подала гарпия с Флит-стрит, нацепившая фартук горничной… о нет, я ненавижу их вовсе не за это. И даже не за ту чушь, которую они кропают в своих желтых листках на этом птичьем языке, где каждая фраза словно собрана из деталей конструктора «Лего». Например, когда эта бедняжка, бывшая жена Джеффри, которая вообще-то ученая-орнитолог и занимается разведением редких попугаев, позволила себе неосторожно заметить при репортере, что не будет иметь ничего против, если Джеффри бросит меня и вернется обратно, тот немедленно тиснул заметку под названием «БРОШЕННАЯ ПТИЧНИЦА МЕЧТАЕТ О ВОЗВРАЩЕНИИ БЛУДНОГО ГЕРЦОГА». Герцога – вот что их так волновало. Джеффри отличался от всех остальных мужей, которые на той неделе сбежали с чужими женами, только тем, что обладал этим дурацким титулом, причем всем в мире, кроме кучки людей, которых легко можно собрать на королевской яхте и утопить разом, глубоко наплевать на то, что Джеффри Карсон – герцог Богнорский. Они бы хоть потрудились узнать, а волнует ли это публику? Похоже, желтой прессой движет исключительно черная зависть. Даже трудно сказать, кто кого породил: народные массы бульварную прессу или бульварная пресса – народные массы.
Дверь в кабинет открывается.
Милн. Дик, есть связь с Лондоном!
Дверь в кабинет закрывается. Вагнер встает, собираясь идти.
Вагнер. Титулованным особам есть за что обижаться на журналистов. Былое обожание слишком быстро сменилось нынешним поношением без переходного периода безразличия в промежутке. Теперь я вспомнил вас. И вашу историю. Тогда было такое поветрие – охотиться за аристократами. Нику Уэбстеру выделили тридцать тысяч фунтов в год на один только подкуп прислуги. Он чуть не лопнул от гордости. Уже начал думать, что газета и он – одно и то же. Вы только представьте себе это! Если бы кто-нибудь убедил газету, что массовый читатель интересуется прежде всего астрономией, Ник тут же вылез бы на крышу редакции с телескопом.
Вагнер проходит в кабинет и закрывает за собой дверь.
Карсон. И чего ты так на него напустилась? В чем дело? (Карсон подходит к снова зазвонившему телефону и говорит по нему в течение всей последующей сцены.)
«Рут». Джеффри, я должна тебе кое-что рассказать.
Карсон. Ты что-то сказала? (В телефон.) Карсон слушает.
«Рут». Дорогой, я должна тебе кое-что рассказать.
Карсон. Что случилось?
«Рут». Дорогой, я должна тебе рассказать, что произошло, когда я была в Лондоне.
Карсон (отрываясь от телефона). Рут?
«Рут». Джеффри, дорогой, когда я была в Лондоне, я совершила ужасную глупость…
Карсон. Рут, ты что-то сказала?
«Рут» (с интонациями героини американского сериала). Мы – два взрослых человека, Джеффри. Попытаемся отнестись к этому как взрослые люди.
Карсон отрывается от телефона, продолжая держать трубку в руках.
Карсон. Дорогая, ты со мной разговариваешь?
Руг впервые обращает внимание на него.
Рут. Прости меня, Джеффри, наверное, я очень плохая жена.
Карсон. Вовсе нет. Очень плохая была у меня до тебя. Рут. Джефф…
Карсон возвращается к беседе по телефону.
Карсон. Извини… (В трубку.) Да?., да…
Теперь Карсон полностью поглощен телефонным разговором. Рут зажигает сигарету: она курит очень длинные сигареты и обыкновенно гасит их в пепельнице после нескольких затяжек .
«Рут» (громко). Я покрыла позором дом Карсонов! Да! Я имею в виду Дика! Он воспользовался мной! Я боролась с искушением, боже мой, как я с ним боролась, но я ничего не могла поделать с собой!
Карсон, продолжая слушать трубку, полуоборачивается к Рут, протягивая к ней свободную руку и прося жестом сигарету.
Не стреляй, Джеффри!
Отдаленное эхо ружейного выстрела. Рут зажигает сигарету и вкладывает ее в пальцы Карсону.
(Небрежным тоном?) Кстати, Джеффри, в Лондоне я переспала с Вагнером. Это случилось в номере с видом на Кенсингтон-Хай-стрит в гостинице «Роял Гарден», выбранной мной из-за близости к посольству, где в визовом отделе я и познакомилась с Вагнером, который как раз оформлял там свои документы. А я оформляла визу для Алистера. «Едете в Камбаве?» – «Вообще-то я там живу». – «Как интересно! А я еду туда от «Мира по воскресеньям» корреспондентом. У вас не найдется пару минуток, чтобы поболтать со мной? – может, пообедаем вместе? – а что вы делаете вечером? – выпьем в баре? – поднимемся в номер, пропустим по последней? – и так далее…» Вот именно, и так далее. На их жаргоне это, кажется, называется «дебрифингом»? Ну что ж, не так плохо, как могло бы быть, но не так хорошо, как он себе вообразил. На следующий день я забрала Алли и улетела домой.
Карсон кладет трубку.
Карсон. Он согласился. (Он стоит спиной к Рут и невнимательно рассматривает какой-то документ, который извлек из кармана. Поскольку мы не видим его лица, непонятно, с кем он говорит – с Рут или сам с собой?)
«Рут». У меня не было к Вагнеру никаких претензий, пока он не появился здесь с таким видом, словно ему причитается добавка. Возможно, я слегка нахамила ему, но ведь он в любом случае не джентльмен. Думает, что если я однажды переспала с незнакомцем, то это значит, что я всегда так делаю. (Пауза?) Ужасно глупо с моей стороны.
Карсон. Рут, ты меня слушаешь?
Рут. Извини?
Карсон. Я сказал Алли, чтобы он одевался.
Рут. Зачем?
Карсон. Пусть поживет пару дней у Кребсов. Я не хочу, чтобы он оставался здесь.
Рут. Значит, он на самом деле согласился?
Карсон. Похоже на то. Тебе бы тоже следовало уехать. Я верю Магибе гораздо меньше, чем Шимбу, а Шимбу я не верю совсем.
Рут. Ты хочешь, чтобы я уехала вместе с Алли?
Карсон. Нет, не хочу.
Рут целует его, впрочем – без особого восторга.
Рут. Тогда я остаюсь.
Вагнер появляется на пороге кабинета и замечает, что Карсоны целуются.
Вагнер. Прошу прощения.
Карсон. Да ничего.
Вагнер раздумывает уходить, закрывает за собой дверь кабинета и входит в гостиную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21