Магиба. О какой войне вы говорите, мистер Вагнер?
Вагнер. Простите?
Магиба. Камбаве не воюет ни с кем. У нас просто возникло некоторое недопонимание. С вами в том числе.
Вагнер. Недопонимание? Да, да… ясно. Вы не против, сэр, если я буду кое-что записывать?
Магиба машет рукой в знак согласия, и Вагнер достает из кармана блокнот.
Магиба. Если это и война, то не я ее затеял. Я человек мирный… (Он делает паузу, чтобы Вагнер успел записать, и продолжает) человек мирный. Когда кто-то нападает на меня без повода и предупреждения, я приглашаю напавшего на завтрак. Разве не так, Джеффри?
Карсон. Я уже пытался объяснить мистеру Вагнеру, что это частный визит.
Магиба. И были правы. Я собираюсь позавтракать в компании Шимбу. По крайней мере, я послал ему приглашение. Большего я сделать просто не мог, а поэтому я вовсе не против, чтобы вы, мистер Вагнер, при этом присутствовали, дабы засвидетельствовать мои добрые намерения.
Вагнер. И как по-вашему, Шимбу приедет?
Магиба. Если он все еще сам себе хозяин, то почему бы и нет? Возможно, он приедет под покровом тьмы и предпочтет есть еду, привезенную с собой, но, думаю, он все-таки приедет. Это в его же интересах – позавтракать в компании миролюбивого и общительного собеседника. Шимбу – человек действия, но меня больше занимают причины, которые заставили его действовать. Вам, должно быть, известно, что границы нашей страны были прочерчены еще когда она была колонией. Люди Илонго говорят на другом языке, у них своя древняя культура, и они отличаются от нас даже внешне. Все это, правда, не означает, что Илонго способно существовать как самостоятельное государство. Если уж откровенно, то в этом случае оно немедленно станет сателлитом своих так называемых «освободителей», и, как мне кажется, Шимбу вполне в состоянии понять, что Илонго будет иметь гораздо больше независимости в качестве автономной территории в составе Камбаве.
Вагнер. Вы хотите предложить ему сделку, сэр?
Магиба. Я разрешу ему провести референдум. Разумеется, при условии, что он немедленно прекратит свои агрессивные действия.
Вагнер. Возвратит рудники в Малаквангази?
Магиба. Полагаю, на меньшее Джеффри просто не согласится.
Каре он. Он и так явился туда без приглашения.
Магиба. Да еще и в компании нежелательных иностранцев. В настоящее время на земле Камбаве незаконно находятся русские, кубинцы, граждане Йемена и Ливии. Мне сказали, что с ним есть даже несколько чешских и восточногерманских специалистов. Американский посол попросил у меня разрешения на приезд наблюдателей от Объединенных Наций. Я ответил ему, что добрая половина этих наций и так уже приехала – по приглашению Шимбу.
Вагнер. А в Камба-Сити? Прибыли туда наблюдатели ООН?
Магиба. Пока нет.
Вагнер. Ясно. А что, если Шимбу не сядет за стол переговоров и не выведет войска?
Магиба. Вот тогда, мистер Вагнер, вы сможете писать о том, что идет война.
Вагнер. Через сколько часов я смогу написать это?
Магиба. Часов десять вас устроит?
Вагнер ухмыляется и протягивает Карсону пустой стакан.
Вагнер (к Карсону). Можно еще? (К Магибе.) Располагаете ли вы всем необходимым для того, чтобы выиграть войну?
Магиба. Если война будет короткой – то да.
Вагнер. А если нет? Будете ли вы обращаться за помощью к нам или к американцам?
Магиба. Я еще не совсем сошел с ума. Ваша трусость и коварство прогремели по всей Африке от Анголы до Эритреи.
Карсон. Разве что вы нас пролоббируете, Дик.
Магиба. Нет, спасибо, не надо. Знаем мы это ваше лобби. Мне уже предлагали прислать в Камба-Сити журналиста, который будет лоббировать наши интересы. Я ответил им, что он может спокойно заниматься этим и из Лондона. Я в курсе, что британская пресса боготворит систему лобби. Ведь система позволяет журналистам и политикам кичиться традиционными свободами и сообщать при этом читателю ровно столько правды, сколько им кажется необходимым. Когда вы предоставили нам независимость – именно так правила гостеприимства велят нам именовать вооруженную победу Национального фронта, – единственная газета в Камбаве находилась в собственности одного английского джентльмена. Разве я не прав, Джеффри?
Карсон. Не совсем, сэр…
Магиба. Ах да, он, конечно, не был джентльменом – это был просто богатый титулованный англичанишка. Только представьте себе: мы – молодая независимая страна, но единственная наша англоязычная газета – по-прежнему часть Британской империи. Даже хуже, семейной империи – пиратского флота с желтыми парусами. Неплохо сказано, мистер Вагнер?
Вагнер. Вы хотели сказать – с черными парусами?
«Рут». Дурак. Он хотел сказать – под парусами ваших желтых листков.
Магиба. Я имел в виду газетную бумагу…
Вагнер. Ах да, очень неплохо сказано!
Магиба. Разумеется, многие отрасли нашей промышленности находятся под контролем заморского капитала. У нас много – подчеркиваю, много – зарубежных партнеров. Чтобы не ходить далеко за примером, возьмем хотя бы «Горнодобывающую корпорацию Камбаве». Отсюда легко сделать вывод, мистер Вагнер, что к английским джентльменам, как таковым, мы не питаем никаких предрассудков. Но газета… газета – это не совсем то же, что рудник, банк или авиационная компания: газета – это глас народный, а наша газета была гласом английского миллионера.
Вагнер. Кого именно?
Карсон. Вашего хозяина, Дик.
Вагнер. Вот как… но я же тогда еще не работал в «Мире по воскресеньям»!
Магиба. А я лично к вам никаких претензий и не предъявляю, мистер Вагнер.
Вагнер. Знали бы вы, что я сам о нем думаю.
Магиба. Разумеется, я даю себе отчет в том, что вы всего лишь один из матросов на флагманском корабле.
Вагнер. Сэр, с тех пор, когда мы были рабами на галере, минуло уже немало времени. Нортклифф мог уволить репортера, если тот носил не ту модель шляпы. Буквально так. Существовало такое понятие, как шляпа в стиле «Дейли мейл», и он требовал, чтобы все репортеры носили именно такие. Пока его интересы не переключились с газеты на что-то другое. На авиацию или на хлебопечение, я уж не упомню… Но эти времена прошли безвозвратно.
Магиба. Разумеется, мистер Вагнер. Сейчас от вас требуют носить правильную шляпу исключительно в метафорическом смысле.
Вагнер. При всем уважении к вам, сэр, посмею заявить, что вы недооцениваете власть организованного труда. Влияние нашего профессионального союза. Признаю, что даже в те времена, когда начинал работать я, владелец газеты мог уволить репортера за неправильную шляпу. Но теперь все обстоит совершенно иначе.
Рут. Теперь за шляпу его увольняет профсоюз.
Вагнер. Я вижу, вы многому научились у этого щенка Милна.
Рут. Щенка Милна? (Не скрывая больше своего гнева?) Ну, теперь-то, когда его нет рядом, вы можете позволить себе говорить о нем в снисходительном тоне!
Кар сон. Похоже, мы уклонились в сторону от той темы, которую затронул его превосходительство.
Маги б а. А может, и не уклонились. Вы говорите ужасно интересные вещи, мистер Вагнер.
Вагнер. У нас есть общий друг, который утверждает, что журналист свободнее, когда владелец газеты надежнее охраняет права журналиста, чем его собратья по профессии.
Рут. А разве это не так, идиот? Даже Нортклифф мог уволить человека только из собственной газеты, да и то сейчас бы ему пришлось отвечать перед трудовыми организациями, которые могут заставить даже банки выплачивать возмещение убытков уволенному кассиру-растратчику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21