Потому-то я в знак протеста
хочу досрочно покинуть его и требую, чтобы мне открыли
"дверь" наружу.
Ага, требовать ничего не надо, на "дверь" мне уже любезно
показали. Я подошел к петле. Умело завязана, чуть ли не
намылена. Говорят, это не больно. Прежде чем случится неприятная
процедура удушения, закончится кровоснабжение мозга и как
следствие - отключка сознания.
Стоп. Действительно, вокруг меня на тысячи километров и парсеков
все не так. Но, наверное, мы должны готовиться в этом
бестолковом мире к проживанию в другом, более подходящем нашим
достоинствам. Когда-нибудь закончится срок заключения, мы
выйдем на свободу - кто с чем. И окажемся в тридевятом
царстве, которое будет устроено точно по нашему вкусу.
Полегчало, я отступил к стене. А потом снова накатило.
Ну и какие наши достоинства и вкусы? Первые христиане, самые
стойкие, которыми кормили львов, хотели угодить туда, где
сверкают драгметаллы, порхают крылышки и поют тенора. Где
исключена даже легкая грызня, подначки, подколы, не говоря уж о
диспутах и скандалах - полная энтропия. И буддисты хороши, их
нирвана - то же самое, что кисель для мух. Так стоит ли
стараться?
Знатоки говорят, свалится с приличной высоты и разбиться - это
не больно. Ведь сразу же будут размазаны рецепторы, передающие
болевые сигналы, и центры мозга, принимающие боль за боль.
Если упасть с небоскреба, то просто расплескаешься как
студень. Высота вызывает жуть, но ведь я ее почти и не замечу.
Во взоре и так уж сплошной туман и круженье с пузыреньем.
Я обреченно потащился к окну, однако на мгновение замер, прижав
голову к коленям и отстранившись от наваливающейся тоски.
Мгновение сосредоточенности.
Ампула. Последняя шприц-ампула доктора Лапеко в моем кармане.
Квадратные "октябрята" забыли из меня вытряхнуть. Я, конечно, не
знал как будет взаимодействовать третье средство с двумя
предыдущими, но время на сомнения истекло и даже пошло вспять.
Укол - и голова даже приподнялась, потому что ее потянула к
себе очень жаркая воронка.
Эта жара разогнала отчаяние, но мне показалось, что я становлюсь
жидким и без особых проблем начинаю испаряться. Свет и тень еще
поиграли мной, а потом я исчез в этих бликах...
Замечаю свое присутствие на каком-то пустыре. Неподалеку свалка,
оттуда волнами долетает вонь, воздух над ней рябит от ударов
птичьих крыльев.
Я, кажется, достаю гадкую прогорклую капусту из банки и сую в
рот. На руке перчатка с дырками для пальцев. Все, хватит,
обрыдло. От холода ноет поясница. Мне требуются номер с ванной,
бутылка "смирновской" и патиссоны. Мне нужна "трава". И это ты
мне обеспечишь, пахан Сапожков.
Двигаюсь к шоссе. Кто собрался тормозить меня - будь осторожен,
нокаут возможен. За последний бакс попадаю в такси-маршрутку.
Заплачено честно, но другие пассажиры сторонятся меня и берегут
от моих ароматов носы. В метро без затей проламываюсь сквозь
турникет. Выхожу под дневное светило на "Московских воротах".
Теперь налево и еще раз налево. Потом в дальний угол. Знакомый
вход, десять ступенек к центру Земли и встреча со стражем
дверей - джигитом Рашидом.
- Ты совсем неряха сегодня,- напоминает Рашид.- Бугру не
понравится такой вид. Он человек старой закалки. Зачем портить
ему настроение. Иди домой, там почистись и приходи завтра.
"Домой, к ментам! Как же."
- Ага, уговорил, Рашидик.- Поворачиваюсь, будто раскаялся и
хочу убраться. Но когда он собирается закрыть за мной, с
полуоборота хватаю его правой рукой за смоляной жесткий кок,
дергаю на себя. А левой рукой захлопываю дверь - именно то,
чего хотел южанин. Голова Рашидки оказывается между косяком и
толстой доской, отчего тело валится на порог. Я уверенно
марширую по коридору и у кабинета Главного встречаюсь с Серегой.
- Как тебя только наш чернявый пропустил. Шеф не захочет тебя
сегодня видеть. Иди, умойся.- начинает мешать парнишка.
- Мне это уже говорили. Можно хоть водички хлебнуть? Грызло
пересохло.
У Сереги некоторое замешательство, пользуясь этим я вхожу к
секретутке-кандидатке. Он увязывается за мной, выискивая, за
что уцепить.
- Начальник запретил кого-либо пускать.- заладила пила-Маринка,
- ну-ка, Сережа убери его отсюда.
- Я ж водички попить.- Взял вазу с цветами флоксами и плеснул
здоровяку в физиономию, отчего стебельки и лепесточки украсили
его скромную голову. Пока он протирался, попридержал его левой за
ноздри, правой врезал. Классически, без всяких карате - "крюком"
в челюсть. Серега упал на стул, разбил мебель вдребезги. Тут я
его по головушке и припечатал освободившейся вазой - обмяк он,
заболел. Пришлось у него ненужный пистолет забрать.
- Ну, что, Маринка, веди меня к шефу. Надеюсь, возражений больше
не будет.
- Вы тупица, Лапеко. Нет Сапожкова, нет.
Проверил ее слова, пахан в "яме" действительно отсутствует.
- А сцеволин, Марина, а "трава"?
- Он вчера вечером все забрал.- без особой боязни отвечает эта
бледная поганка.
- Куда забрал?
- Откуда мне знать.
Я притянул ее к себе и ухватил зубами ухо.
- Мигом сжую. Будешь тогда красавица без ушей, да и носом
перестанешь радовать людей. А в том месте, что любят кавалеры,
окажется телефонная трубка. Где ОН? Давай-ка, узнавай
по-быстрому.- Я стал сжимать челюсти, одновременно щекоча даму
телефонной трубкой. Не выдержала приспешница, члены тела дороже
ей оказались, чем великая идея. Завизжала, а потом перешла на
речь.
- Да улетает он сегодня! Рейсом на Багдад.
- И что все из тебя тянуть надо, товарищ Марина. Ну-ка, сгреби
мне в кучку те финансы, что есть поблизости.
Поменял свою засраную куртку на шикарный Серегин плащ и на такси
вдогонку. Рейс через пятьдесят минут. Успеть бы, успеть. Шоферу
десять баксов доплатил. И достал.
Сапожков как меня увидел, заметался, бросил багаж, а потом в
сортир рванул. Думал вылезти через оконце на летное поле. Но не
получилось, я первым делом кинулся к синему туалетному стеклу и
перерезал Сапожкову путь на Багдад. Юркнул пахан в одну из
кабинок - бортики-то у них до пола не достают - и пополз вдоль
ряда горшков, так что мигом потерялся из виду. Я стал одну
за другой дверцы вышибать. Пыхтенье пугливое все ближе и ближе.
Вскрываю очередное рабочее место... попался, который кусался.
Распроблядство! Белобрысый незнакомый мужичок с пистолетом.
Разворачиваю ствол, но он опережает. Гром, трах... и мрак.
8.
Кажется, ломают двери. На пороге появляется Фалалеев.
- Не очень-то торопились, господа менты.- гневным голосом
критикнул я оперативников.
- Торопились сразу несколько дел сделать. Хорошо, хоть женщина
Марина, у которой прокушенное ухо, знала, где ты. Остальные
знатоки в полной отключке.
- А доктор?
- Отбыл туда, откуда ни ответа ни привета. Не жалей, все равно
ему расстрельная статья светила, меньше мучиться пришлось. Но он
вывел нас на Сапожкова. И Марина не слишком ломаться стала после
производственной травмы - здесь тоже доктор постарался.
- Зачем Сапожкову понадобился Багдад?
- Черт, во все ты влез, паскудник.- искренне сплюнул Илья.-
Прямо хоть поверь, что достаточно сожрать пару ложек сцеволина,
чтобы стать ведьмаком-ясновидцем. Не собирался рассказывать, а
придется. Не в РУВД я тружусь, а в генеральной прокуратуре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18