В рубке и капитанской каюте никого не было. В матросском кубрике на двухъярусных койках при тусклом свете спали полураздетые люди. Их было человек двенадцать.
– Механики, – определил Наварро, заметив, что у многих моряков руки потемнели от масла.
– Подъем! – скомандовал Мануэль.
Лежащие подняли головы. Они удивленно переглядывались, не понимая, для чего пришли в кубрик стражники.
– Одеться! – приказал Наварро.
Один из механиков, надевая промасленную робу, про себя ворчал:
– Сколько продажных шкур развелось!
– Не говори, дружище! – согласился сосед по койке.
– Я думал, пришли люди, а это стражники! – заметил третий моряк. – Дня им мало, по ночам таскаться вздумали.
Десантники никак не ждали, что их форма встретит такое открытое презрение.
– Берут обыкновенного негодяя, наряжают в казенный мундир, суют дубинку или скорострельный пистолет в руки и – вот вам вполне приличная шкура. Любуйтесь! – сказал первый механик и кивнул в сторону Наварро.
Летчик прикрикнул на него:
– Ты, приятель, не очень-то… полегче на виражах!
– Твои приятели в джунглях воют! – сердито сказал моряк. – Ведите, что ли!
В кубрик заглянул Хорхе. Он был в полосатой одежде каторжника, с пистолетом в руке. Моряки изумленно переглянулись: появление каторжника с оружием, спокойно беседующего с ненавистными людьми, могло смутить кого угодно.
– Что за маскарад? – спросил один из моряков.
Узнав, что судно захвачено политическими заключенными, он стал разговаривать по-иному, а сердитый машинист отвел Мануэля в сторону и негромко спросил:
– Коммунист?
– Да.
– Я думал, арестовать пришли. Эти ребята сочувствуют. Можете на нас рассчитывать, не подведем. – Потом он повернулся к Наварро и попросил: – Извини, дружище! Я и то смотрю – парень с виду ничего, а в такой паршивой робе. Не сердись!
Всех помощников капитана, двух радистов и пассажиров в военной форме, отказавшихся подчиняться десантникам, на катере отправили на Панданго и посадили вместе со стражниками в подвал.
От механиков Мануэль узнал, что перед выходом в море часть команды была неожиданно списана на берег и заменена портовым сбродом. Лишь дизелисты были оставлены на своих местах. Потом явились стражники. Они расположились в носовых каютах и пьянствовали весь рейс. Незадолго до отплытия один из электриков видел подозрительного полковника, беседовавшего с капитаном судна и радистом. Отправился ли этот полковник в море, сошел ли на берег, – моряки не знали. Им лишь было известно, что судно следует в одну из североамериканских гаваней. Судя по количеству запасенного топлива, порт назначения находился далеко. Продовольствия и пресной воды было взято на длительное плавание.
* * *
На Панданго перед выходом из лагеря и на пути к баракам была выставлена вооруженная охрана. Люди Лео Манжелли дежурили попарно. Трагическая гибель Жуана была для них хорошим уроком.
Чтобы не взбудоражить и не поднять прежде времени уголовников, решено было вести разговоры только в бараках политических заключенных и у индейцев.
Энрико Диас, борясь с приступами лихорадки, пошел в третий барак, где больше всего водилось доносчиков и шпионов. Разбудив спящих, он сообщил о захвате парохода и спросил: кто желает вырваться на свободу? Ему казалось, что сейчас все кинутся к нему и станут допытываться, как скорее попасть на теплоход. Но оживились лишь человек семьдесят, которые поспешно начали одеваться, а остальные даже не поднялись с нар.
– Не провоцируют ли нас? – перешептывались они.
Многие не верили в удачный исход побега и решили не ввязываться в затею двух первых бараков.
– Ну, бог с вами, оставайтесь на острове! – в сердцах сказал Энрико. – Выслуживайтесь перед Коротышкой; может, вас выпустит.
– Но у нас будет к вам требование! – выкрикнул пучеглазый арестант, назвавший себя юристом. – Вы отняли у охраны оружие. Без вас уголовники начнут бесчинствовать. Они перебьют и нас, и стражников. Будет бесчестно, если вы не поделитесь с нами оружием.
– А вы его сами добудьте, – предложил Диас. – Любите чужими руками жар загребать. Прошу построиться тех, кто желает быть свободным! Только проверьте, не станут ли рядом с вами шпионы Чинча. Приглядитесь друг к другу.
Заключенные построились и после проверки вытолкнули из шеренги человека, вобравшего голову в плечи. Это был обладатель золотого зуба, осточертевший всем провокационными вопросами.
Рослый арестант, отвесив ему оплеуху, сказал:
– Оставайся с пучеглазым, будете друг друга предавать.
– Внимание! – скомандовал Энрико. – Выходите по двое и молча. Остальным оставаться в бараке. До рассвета никому не выходить! – приказал он.
То же самое происходило и в других бараках. Одна за другой выходили цепочки людей и двигались к пристани, где их ждали катера. Заключенные, выполняя приказ, шли молча, но радостный блеск глаз говорил больше слов: там, на теплоходе их ждет свобода!
* * *
В помещении первого поста сошлись Мануэль, Хосе и Диас, – надо было обсудить дальнейшие действия.
– Нас уже упрекают, что мы оставляем политических на произвол уголовников, – сказал Диас. – Потом такое выдумают, что и оправдаться не сумеешь.
– Посоветуем им выйти за ограждения, – предложил Хосе. – Закроем проход, а уголовников оставим в лагере.
– Но они же выпустят стражников! – заметил Мануэль.
– Ну и пусть! Без оружия и радиостанции они нам не страшны.
Лео Манжелли привел длинноусого заключенного с нависшими бровями.
– Капитан дальнего плавания, – доложил он. – Берется вести судно куда угодно.
Видно было, что каторга прежде времени состарила некогда бравого моряка. После нескольких вопросов выяснилось, что он попал на Панданго за высмеивание в кругу знакомых распоряжений правительства «Пекиньё» и отсидел за это больше трех лет.
– Принимайте судно, – сказал Реаль. – Каким курсом пойдем, я вам скажу позже.
Кончеро привел в штаб истощенного сгорбленного старичка, державшего в руке продранную шляпу. Это был известный всем профессор.
– Насилу уговорил, – сообщил силач. – Может, он действительно профессор.
– Да, я профессор Чарльз Энгер, – подтвердил старик. – И уговаривали меня необычно. Встряхнули за ворот и спрашивают: «Сам пойдешь или нести тебя?».
– Подумаешь, за ворот взяли! – не смущался Кончеро. – Меня самого сегодня контузило. И ничего, не умер. Я, конечно, вежливо встряхнул и посоветовал помалкивать, пока не дойдем до первого поста.
– «Только пикни», говорит, – дополнил старик под невольный смех присутствующих.
– Как же иначе, если он сумасшедший? – не сдавался силач.
– А я в свою очередь решил, что стражник с ума сошел, – не без юмора сказал Энгер, вызвав новый взрыв смеха. – Господа, кто же здесь старший? – обратился он ко всем.
Диас глазами указал ему на Реаля. Старик низко поклонился и отрекомендовался:
– Я был когда-то известным человеком, имел свою хирургическую клинику. Ее так и звали: Клиника профессора Энгера.
– Профессор, а вы не припомните, кто бы мог сказать такую фразу: «Сквозь тьму надвигающейся на человечество ночи я вижу свет»? – неожиданно спросил Хосе.
– «Он идет с востока, озаряя страдающий мир», – закончил удивленный старик. – Откуда эти слова известны вам? Я сказал их тогда… на конференции. Потом они потребовали, чтобы я отказался, написал письмо в газеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41