рубцы уже наполовину рассосались. Скоро они полностью заживут — но они подтверждают серьезность повреждений. Она запахнулась и откинулась на подушки.
— Когда меня ранило?
<Время смертные измеряют лучше меня, малышка. Там, где мы с тобой были, оно не существует вовсе. Но три дня прошло с тех пор, как они принесли тебя сюда.>
— Где мы были?
<Ты умирала, а я не та, что была когда-то. Моя сила исчезла вместе с моими другими «я». Кроме того, я склонна ранить более, чем лечить. Раз я не могла тебя вылечить, я взяла тебя туда, где время не имеет значения, пока не пришли те, кто тебя искал.>
— Можно объяснить немного понятнее?
<Как ты объяснишь слепому, что такое синева?>
— Ты говоришь, как задницы из разведки.
<Нет. Они врали тебе. Я знаю, что делала, и сказала бы тебе, если бы ты могла понять.>
Алисия надула губы, удивленная сообразительностью Тисифоны.
<Как же мне не понять, я провела целые дни, копаясь в твоей памяти, малышка. Я знаю о твоем полковнике Ваттсе.>
— Он вовсе не мой. — Голос Алисии внезапно стал жестким. Всплеск гнева застал Тисифону врасплох, проник сквозь стеклянный щит, когда Алисия вспомнила полный хаос шеллингспортского рейда. Она подавила ярость с умением, которое Тисифона могла только молча оценить, но не улучшить. — Хорошо, вот ты здесь. Зачем? Что ты собираешься делать?
<Ты рвалась мстить, и ты отомстишь. Мы найдем твоих врагов, ты и я, и уничтожим их.>
— Мы вдвоем? — Смех Алисии был неприятным. — То, чего не может вся Империя? Почему ты так уверена в этом?
<Вот почему,> тихо сказал голос, — и голова Алисии вздернулась. Ее губы оттянулись назад, сжатые зубы обнажились, из горла вырвался сдавленный рык снегопарда. Неистовая ярость наполнила ее, хлынув сквозь щит, чистая, как ядро звезды. Горе и утраты были в этой ярости, но они были топливом пламени, а не жаром. Ее жестокость обжигала. Алисия встревожилась, так как даже система жизнеобеспечения начала реагировать на эту ярость.
Но все кончилось, Алисия упала назад, тяжело дыша, покрытая испариной. Сердце бешено колотилось, она была слабой и опустошенной, как бутыль, из которой вылили жидкость. Но в ней осталось эхо этой ярости, определявшее ее пульс. Решимость — нет, больше, чем решимость. Целеустремленность, простирающаяся за непреклонность, к неизбежности, упраздняющая даже мысль о том, что какая-нибудь сила во вселенной может повлиять на нее.
<Ты начинаешь понимать, малышка. Но это был только твой гнев. Ты еще не пробовала моего. Я есть ярость. Твоя, и моя собственная, и вся, которая когда-либо была или будет, — и я умею ее использовать. Мы найдем их. Это мое слово, которое никогда не нарушалось. И когда мы их найдем, у тебя будет мощь моей руки, которая не знала промаха. Если я сейчас меньше, чем была, я все же больше, чем ты можешь вообразить. Ты отомстишь.>
— Боже, — прошептала Алисия, еще раз прижимая трясущиеся ладони к вискам.
Льдинка ужаса проскользнула сквозь нее — не перед Тисифоной, а перед собой. Перед бездной разрушения, которую она чувствовала в своей ярости. Или это была ярость ее фурии?
— Я, — начала она и замолчала, потому что в комнату быстро вошел мужчина в белом облачении медбрата. Он замер, увидев ее сидящей. Его глаза расширились, затем упали на мониторы. Он поднял нейроввод центральной панели и прижал его к рецептору на своем виске, и Алисия криво усмехнулась, осознав, что показатели могли зашкалить в момент ее неожиданной ярости.
Медбрат опустил голову и озадаченно посмотрел на нее. В его глазах был вопрос, точнее, вопросы, которые вместе с симпатией явно держали его в напряжении, несмотря на его внешнюю профессиональную невозмутимость. Он бросил взгляд на панель внутренней связи, и Алисия подавила стон. Идиотка! Конечно, связь была включена. Что он мог подумать, прослушав хотя бы часть ее полоумной беседы с Тисифоной?
<Стереть это из его памяти?>
— А ты можешь? — автоматически отреагировала Алисия и мысленно чертыхнулась, когда медбрат невольно отодвинулся от нее на полшага.
— Что я могу, капитан Де Фриз? — спросил он.
— Э-э… Вы можете мне сказать, как долго я здесь? — лихорадочно сымпровизировала она.
— Три дня, мэм, — сказал он.
<Ты можешь говорить со мной молча, я услышу, малышка,> — сказала Тисифона в тот же момент. Алисии захотелось рвануть себя за волосы и наорать на обоих. Озабоченная осторожность в голосе медбрата странно отозвалась в ее ушах, причудливо смешавшись с беззвучным шепотом.
— Спасибо, — сказала она вслух, а кроме того: <Ты можешь это сделать? Заставить его забыть?>
<Раньше — конечно. Сейчас…> Алисии показалось, что она ощутила что-то вроде мысленного пожимания плечами. <Могу попробовать, если ты сможешь к нему прикоснуться.>
Алисия посмотрела на осторожного медбрата и подавила неуместную усмешку.
<Ничего не выйдет. Бедняга уверен, что я свихнулась. Он называл меня по званию. Удивляюсь, что он еще здесь, и, уж конечно, он выпрыгнет из штанов, если я протяну к нему руку. Речи опасного лунатика… Кроме того, у них наверняка есть рекордер.>
<Рекордер?>
Воображаемые пальцы подхватили новое понятие.
<Да, мне еще много надо выучить из вашей «технологии». Это будет иметь значение?>
<Откуда я знаю? Это зависит от того, насколько чокнутой они меня считают. Помолчи минутку.>
Удивление собеседницы отозвалось в ней. Тисифона не привыкла выслушивать указания от смертных. Алисия подавила ухмылку и обезоруживающе улыбнулась.
— Спасибо, — повторила она вслух. — Я… сейчас ночь, но могу ли я видеть дежурного врача?
— Капитан Оканами как раз идет сюда, мэм. Я как раз ждал его, когда… то есть… — Он запутался в словах, и Алисия снова улыбнулась. Бедный парень. Неудивительно, что он вызвал начальство. Сидел себе, слушал, как эта простофиля треплется сама с собой, а тут все показатели зашкалили.
— Ну и отлично. Тогда…
Открывшаяся дверь оборвала ее на полуслове. Флотский капитан вошел широко, четко и размеренно, хотя казалось, что ему трудно выдерживать этот шаг. В тусклом свете сверкнула его медицинская эмблема. Он замер, как бы удивленный тем, что она нормально выглядела. Странно, ей вовсе не казалось, что она выглядела нормально.
Он сделал легкое движение рукой, и медбрат испарился, стараясь не показать своего облегчения.
— Очень рад, что вам намного лучше, капитан Де Фриз, — сказал капитан Оканами, скрестив руки на груди.
Да, он действительно рад… и удивлен до чертиков. Она замаскировала свои мысли вежливой улыбкой и кивнула, пытаясь угадать, что происходит в его голове.
— Вам очень повезло, — продолжал он мягко, — но я боюсь…
— Понимаю… — перебила она его, не дав закончить фразу, — понимаю, — повторила она тише.
— Да… — Уставившись в пол, Оканами поднял левую руку и стал теребить мочку уха. — К сожалению, у меня совершенно не получается выражение соболезнования, капитан. Для врача это прискорбный недостаток. Но если я могу что-то сделать для вас, то я к вашим услугам.
— Спасибо. — Она посмотрела на свои ладони и откашлялась. — Как я понимаю, вы знаете, что я из Кадров.
— Да. Это было неожиданностью и поставило перед нами ряд проблем — с медицинской точки зрения.
— Могу себе представить. Хорошо, что вы смогли их решить.
— Без сложностей не обошлось, но мы смогли с ними справиться. — Ей показалось, что это замечание прозвучало несколько двусмысленно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
— Когда меня ранило?
<Время смертные измеряют лучше меня, малышка. Там, где мы с тобой были, оно не существует вовсе. Но три дня прошло с тех пор, как они принесли тебя сюда.>
— Где мы были?
<Ты умирала, а я не та, что была когда-то. Моя сила исчезла вместе с моими другими «я». Кроме того, я склонна ранить более, чем лечить. Раз я не могла тебя вылечить, я взяла тебя туда, где время не имеет значения, пока не пришли те, кто тебя искал.>
— Можно объяснить немного понятнее?
<Как ты объяснишь слепому, что такое синева?>
— Ты говоришь, как задницы из разведки.
<Нет. Они врали тебе. Я знаю, что делала, и сказала бы тебе, если бы ты могла понять.>
Алисия надула губы, удивленная сообразительностью Тисифоны.
<Как же мне не понять, я провела целые дни, копаясь в твоей памяти, малышка. Я знаю о твоем полковнике Ваттсе.>
— Он вовсе не мой. — Голос Алисии внезапно стал жестким. Всплеск гнева застал Тисифону врасплох, проник сквозь стеклянный щит, когда Алисия вспомнила полный хаос шеллингспортского рейда. Она подавила ярость с умением, которое Тисифона могла только молча оценить, но не улучшить. — Хорошо, вот ты здесь. Зачем? Что ты собираешься делать?
<Ты рвалась мстить, и ты отомстишь. Мы найдем твоих врагов, ты и я, и уничтожим их.>
— Мы вдвоем? — Смех Алисии был неприятным. — То, чего не может вся Империя? Почему ты так уверена в этом?
<Вот почему,> тихо сказал голос, — и голова Алисии вздернулась. Ее губы оттянулись назад, сжатые зубы обнажились, из горла вырвался сдавленный рык снегопарда. Неистовая ярость наполнила ее, хлынув сквозь щит, чистая, как ядро звезды. Горе и утраты были в этой ярости, но они были топливом пламени, а не жаром. Ее жестокость обжигала. Алисия встревожилась, так как даже система жизнеобеспечения начала реагировать на эту ярость.
Но все кончилось, Алисия упала назад, тяжело дыша, покрытая испариной. Сердце бешено колотилось, она была слабой и опустошенной, как бутыль, из которой вылили жидкость. Но в ней осталось эхо этой ярости, определявшее ее пульс. Решимость — нет, больше, чем решимость. Целеустремленность, простирающаяся за непреклонность, к неизбежности, упраздняющая даже мысль о том, что какая-нибудь сила во вселенной может повлиять на нее.
<Ты начинаешь понимать, малышка. Но это был только твой гнев. Ты еще не пробовала моего. Я есть ярость. Твоя, и моя собственная, и вся, которая когда-либо была или будет, — и я умею ее использовать. Мы найдем их. Это мое слово, которое никогда не нарушалось. И когда мы их найдем, у тебя будет мощь моей руки, которая не знала промаха. Если я сейчас меньше, чем была, я все же больше, чем ты можешь вообразить. Ты отомстишь.>
— Боже, — прошептала Алисия, еще раз прижимая трясущиеся ладони к вискам.
Льдинка ужаса проскользнула сквозь нее — не перед Тисифоной, а перед собой. Перед бездной разрушения, которую она чувствовала в своей ярости. Или это была ярость ее фурии?
— Я, — начала она и замолчала, потому что в комнату быстро вошел мужчина в белом облачении медбрата. Он замер, увидев ее сидящей. Его глаза расширились, затем упали на мониторы. Он поднял нейроввод центральной панели и прижал его к рецептору на своем виске, и Алисия криво усмехнулась, осознав, что показатели могли зашкалить в момент ее неожиданной ярости.
Медбрат опустил голову и озадаченно посмотрел на нее. В его глазах был вопрос, точнее, вопросы, которые вместе с симпатией явно держали его в напряжении, несмотря на его внешнюю профессиональную невозмутимость. Он бросил взгляд на панель внутренней связи, и Алисия подавила стон. Идиотка! Конечно, связь была включена. Что он мог подумать, прослушав хотя бы часть ее полоумной беседы с Тисифоной?
<Стереть это из его памяти?>
— А ты можешь? — автоматически отреагировала Алисия и мысленно чертыхнулась, когда медбрат невольно отодвинулся от нее на полшага.
— Что я могу, капитан Де Фриз? — спросил он.
— Э-э… Вы можете мне сказать, как долго я здесь? — лихорадочно сымпровизировала она.
— Три дня, мэм, — сказал он.
<Ты можешь говорить со мной молча, я услышу, малышка,> — сказала Тисифона в тот же момент. Алисии захотелось рвануть себя за волосы и наорать на обоих. Озабоченная осторожность в голосе медбрата странно отозвалась в ее ушах, причудливо смешавшись с беззвучным шепотом.
— Спасибо, — сказала она вслух, а кроме того: <Ты можешь это сделать? Заставить его забыть?>
<Раньше — конечно. Сейчас…> Алисии показалось, что она ощутила что-то вроде мысленного пожимания плечами. <Могу попробовать, если ты сможешь к нему прикоснуться.>
Алисия посмотрела на осторожного медбрата и подавила неуместную усмешку.
<Ничего не выйдет. Бедняга уверен, что я свихнулась. Он называл меня по званию. Удивляюсь, что он еще здесь, и, уж конечно, он выпрыгнет из штанов, если я протяну к нему руку. Речи опасного лунатика… Кроме того, у них наверняка есть рекордер.>
<Рекордер?>
Воображаемые пальцы подхватили новое понятие.
<Да, мне еще много надо выучить из вашей «технологии». Это будет иметь значение?>
<Откуда я знаю? Это зависит от того, насколько чокнутой они меня считают. Помолчи минутку.>
Удивление собеседницы отозвалось в ней. Тисифона не привыкла выслушивать указания от смертных. Алисия подавила ухмылку и обезоруживающе улыбнулась.
— Спасибо, — повторила она вслух. — Я… сейчас ночь, но могу ли я видеть дежурного врача?
— Капитан Оканами как раз идет сюда, мэм. Я как раз ждал его, когда… то есть… — Он запутался в словах, и Алисия снова улыбнулась. Бедный парень. Неудивительно, что он вызвал начальство. Сидел себе, слушал, как эта простофиля треплется сама с собой, а тут все показатели зашкалили.
— Ну и отлично. Тогда…
Открывшаяся дверь оборвала ее на полуслове. Флотский капитан вошел широко, четко и размеренно, хотя казалось, что ему трудно выдерживать этот шаг. В тусклом свете сверкнула его медицинская эмблема. Он замер, как бы удивленный тем, что она нормально выглядела. Странно, ей вовсе не казалось, что она выглядела нормально.
Он сделал легкое движение рукой, и медбрат испарился, стараясь не показать своего облегчения.
— Очень рад, что вам намного лучше, капитан Де Фриз, — сказал капитан Оканами, скрестив руки на груди.
Да, он действительно рад… и удивлен до чертиков. Она замаскировала свои мысли вежливой улыбкой и кивнула, пытаясь угадать, что происходит в его голове.
— Вам очень повезло, — продолжал он мягко, — но я боюсь…
— Понимаю… — перебила она его, не дав закончить фразу, — понимаю, — повторила она тише.
— Да… — Уставившись в пол, Оканами поднял левую руку и стал теребить мочку уха. — К сожалению, у меня совершенно не получается выражение соболезнования, капитан. Для врача это прискорбный недостаток. Но если я могу что-то сделать для вас, то я к вашим услугам.
— Спасибо. — Она посмотрела на свои ладони и откашлялась. — Как я понимаю, вы знаете, что я из Кадров.
— Да. Это было неожиданностью и поставило перед нами ряд проблем — с медицинской точки зрения.
— Могу себе представить. Хорошо, что вы смогли их решить.
— Без сложностей не обошлось, но мы смогли с ними справиться. — Ей показалось, что это замечание прозвучало несколько двусмысленно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96