Статья 222 ч.3 предусматривает наказание от 5 до 8 лет заключения.
Статья 208 - от двух до семи лет
Статья 205 - от 12 до 20 лет
Но так как за приготовления к преступлению обвиняемый не может быть приговорён больше чем к ? максимально предусмотренного срока, то по 208-й статье обвиняемым грозит 5,7 лет. Планирование преступления по статье 205-й не может затянуть более чем на 10 лет. По статье 222 ч. 3 мне, как предполагаемому инициатору преступления грозят все восемь лет.
Наше законодательство предполагает в случае обвинения по нескольким статьям, с недавних пор наше законодательство пользуется методом частичного сложения. Следовательно сложение даст 8+5,7+10=23,7 года. Это при полном сложении. Это очень много. Сколько же лет даст частичное сложение предположить трудно. Если даже половину, 12 с хвостом лет - это немало.
Интересно, что в алтайской истории - нас ровно 13, считая меня. Один из них - Иуда.
ВОЗЛЮБЛЕННАЯ ПАРТИИ
(письмо партийному товарищу на тот свет)
Здравствуй, юная Маша!
Я потому к тебе так обращаюсь, что тебе ведь было 17 лет, когда я «познал» тебя в библейском смысле слова. И тебе было только 22, когда ты ушла от нас. Потому ты навсегда останешься для меня юной.
Лёжа некогда меж твоих юных нежных ног, сминая твои тяжёлые сиси, я испытывал блаженство и удовольствие, потому обращаюсь к тебе сейчас с чувством благодарности. Письмо это, из тюрьмы в гроб, не должно быть грустным. Я начал его не с целью погрустить, но с целью воспеть твои добродетели.
У тебя был шрамик на лбу, целую тебя в этот шрамик, моя девочка. В тлении и исчезновении нет ничего страшного, это лишь формы бытия, формы существования, и только. Ты не оставила детей, Машенька (если злился на тебя, я называл тебя «Мария!»), но ты была доброй, хорошей, страстной маленькой девочкой, нежной сучкой. Ты была гостеприимной, когда требуется - давала суровым партийным товарищам. Ты не оставила детей, Машенька, но оставила толпу возлюбленных. Я был скромным твоим возлюбленным, спасибо тебе. В тебе, на тебе,с тобой я остро ощутил счастье быть. Сколько раз? Я не помню. Может сотню, дело не в количестве.
Одна из первых национал-большевиков Питера, ты пришла к нам студенточкой истфака, вместе с холёной Таней Толстой, из семьи тех самых, обе вы были 1978 года рождения. Таня впоследствии увела нашего партийного товарища Тараса Рабко и ушла сама, а ты осталась и работала в партии. Ты мёрзла на митингах и пикетах, как всех, тебя избивали менты и бросали в обезьянники. Есть фото на Дворцовой площади у колонны, коллективное. Среди толпы суровых мальчишек питерской организации в чёрных куртках, стоишь в первом ряду ты, в мужском длинном пальто, застёгнутая до горла, с сигареткой. Девочка в мужском пальто.
Со стороны глядя, ты была обыкновенная, упрямая городская девочка-дворняжка. Курящая. Шрамик на лбу, никакой косметики. Джинсики, мужские ботинки, обыкновенно волосы зализаны назад и стянуты сзади резинкой. Боевая подруга, жительница окраин, готовая вступить в драку, девочка - колючая проволока, модель выпуска 1978 года, употреблять на рубеже веков.
Но помимо активистки, стойкого партийного товарища, непутёвой дочери из семьи моряка дальнего плавания, ты была страстная девочка с пышными русыми волосами, экстраординарными сиськами, вся горячая изнутри. Наша Дама утоли моя печали!
Питерская снежная ночь. Февраль 1996 года. На Потёмкинской улице, в штабе питерского отделения Национал-Большевистской Партии дружеская вечеринка. Нарушение правил, в штабах нельзя пить и гулять. Может быть, более шумная, чем следует, может быть, более поздняя, чем следует. Но тон уже задан моим тогда собратом Дугиным, и я не хочу портить общий кайф - запрещать, разгонять, репрессировать, как полагается вождю. Иногда этого не надо делать. Я тоже один из вас. Надо чувствовать, когда не надо. Порядок какой-то на самом деле соблюдается. Это прядок разгула. Никто не дерётся. Все дружелюбны и восторженно внимательны друг к другу. Проводив надолго задержавшихся гостей - лидеров националистических партий (завтра съезд), я остался в кабинете заведующего помещением штаба Александра. Вошли Дугин и Карагодин и, уступая твоим просьбам, представили тебя: «Вот, Эдуард, это партийный товарищ, партайгеноссе Маша, она давно мечтала с Вами познакомиться!»
Ты тогда ещё была небольшого роста, выросла потом, в течение следующего года. На тебе, Мария, были чёрные джинсы и свитер, под свитером футболка и голое горячее тело. Даже большой свитер не смог скрыть твоих роскошных тяжелых сись. Хорошо вымытые для встречи с вождём волосы, отдавали рыжинкой. Впоследствии я пришёл к выводу, что ты из расы рыжих и молочнокожих, хотя и не ярко выражены были в тебе расовые рыжие признаки. Изображая развязность, ты плюхнулась ко мне на колени, но задик твой трудно подрагивал и талия, оказавшаяся под свитером тощей, мелко вздрагивала у меня под рукой. Рассыпавшись на твои плечи и мне на лицо, волосы твои пахли мокрой зимой, щёки твои горячо пылали, от тебя несло табачным дымом, чуть-чуть водкой и едким потом женщины-подростка.
Партийные товарищи тогда вышли. С ревнивыми лицами, оставив нас. А ты честно воскликнула, вскочив с моих коленей и отводя глаза: «Я очень счастлива, но давай скорее выпьем, а то я боюсь тебя!» Тут я заметил, что ты картавишь, Маша, дочь моряка, студенточка, дочь нашего полка, возлюбленная моя, возлюбленная партии (юный мой трупик, ты была очень хороша!).
Там было странное устройство двери, её можно было закрыть только снаружи. Мы попросили об этом Александра и не вышли оттуда до 11 утра, когда нас открыл тот же Александр. В двенадцать открывался съезд. В офисе партии (он же служил офисом чаеразвесочной фирмы) было холодно. Навалив на себя всё, что было возможно: наши пальто, чехол с дивана, мы отчаянно стали совокупляться под портретом Муссолини в зелёной каске на красном фоне. На тебе были белые трусики, Маша, и по этим трусикам я вспомнил, что ты - подросток, в сущности. Все мои женщины носили чёрное бельё. От слишком тугой резинки на талии остался красный шрамик. Я поцеловал твой красный шрамик. Что, это была новая национал-большевистская эстетика, совокупляться с партийным товарищем Марией под портретом Бенито Муссолини? Моим тупым собратьям по профессии писателя этого нового мира не понять, когда у дивана брошены две пары армейских ботинок и двое джинсов. Когда у девчонки, выясняется, нет ни одного платья, и она никогда не надевает юбку… Утром мы увидели, что форточка высоко вверху не была закрыта и в комнату падал снег. В свете дня ты оказалась вся беленькая как зима, как молоко. Я рассмотрел, что у тебя белые маленькие ступни, маленькие уши. Через год, я говорю, ты выросла и сделалась чуть ли не выше меня, но ушки и ступни так и остались маленькими. Ты была замечательная девочка-дворняжка, Маша! Чудесный, весёлый щенок. С этими твоими неповторимыми сиськами. Природное явление, - ты всегда была готова подставить свою, ну как бы это негрубо выразиться, то, чем чувствуют…
Летом ты приехала в Москву, мне пришлось тебя прятать от Лизы не из буржуазных дурных соображений, ты знала, что есть Лиза, Лиза знала, что есть девочки, но просто Лиза тогда жила со мной, её некуда было девать, а я хотел и тебя и её, и совсем не расходилось это с общими желаниями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86