Все эти события кое-как описаны в одной из глав «Анатомии Героя» и ждут своего часа, дабы быть описанными хорошо. Здесь упомяну лишь, что в Кокчетаве мы находились под домашним арестом, под усиленным наблюдением КНБ, и каждое утро начиналось с прибытия майора Карибаева, оперуполномоченного Комитета Казахской Национальной Безопасности по Кокчетавской области. Впоследствии мы переместились в г. Алма-Ату, где нас ежедневно пасли сотрудники КНБ во главе с подполковником Бектасовым. Тогда кооперация между спецслужбами Российской Федерации и Республики Казахстан в борьбе с НБП сводилась лишь к пристальному наблюдению за нами. Через неделю мы покинули Республику Казахстан и двинулись в экзотическое путешествие через страшный Узбекистан в Таджикистан, в расположение российской 201-й дивизии, его я тоже в общих чертах описал в книге «Анатомия Героя». Вернулись мы тогда в Москву в начале июня 1997 года. 14 июня наше помещение взорвали, вероятнее всего спецслужбы Казахстана.
Какие основания были у ФСБ для подозрения нас в перевозке оружия, что послужило причиной обысков у станции Белинской - вблизи Пензы и второго обыска - вблизи Уфы? Возможно сам факт, что отряд НБП отправлялся на помощь казакам, где ожидалась акция отделения? Казахские власти восприняли казачий круг серьёзно. Все железнодорожные подъезды к Кокчетаву, аэропорт и шоссейные дороги контролировались. Когда мы сошли с поезда на ж/д вокзале Кокчетава, там находилась на перроне может быть рота милиционеров. Вероятнее всего, о нашей поездке предупредил ФСБ Сергей Свойкин. Этот человек лет 35, якобы казак и якобы вожак какой-то так и не реализовавшейся московской казачьей организации, появился у нас в штабе за несколько месяцев до поездки в г. Кокчетав. Он знал, что НБП отправляется в Казахстан и умолял взять его людей с собой. Позднее, в октябре 1999 года Свойкин дал интервью газете «Новая Сибирь», где раскрыл планы готовившегося, якобы, в г. Усть-Каменогорске «восстания» Казимирчука (Пугачёва). В результате ФСБ передала информацию КНБ и Казимирчук и его товарищи были арестованы в ноябре 1999 года. Но об этом дальше. (Безусловно, мы ездили в г. Кокчетав, чтобы поддержать казаков с мирными целями. Привезти им поддержку с матери Родины.)
5. 20 февраля 1999 года около 14 часов, неизвестные подбросили на лестницу, ведущую в помещение 4, дома 7 по 2-ой Фрунзенской улице картонный ящик с бутылками (разной ёмкости, очевидно, наспех собирали), содержащими горючую смесь «Коктейль Молотова». Наши дежурные, находящиеся в помещении, догадались тотчас отнести ящик в 107-е отделение милиции, благо оно находилось в том же доме № 7, над нами. Через двадцать минут в помещение наше ворвались вооружённые люди, якобы сотрудники МУРа. Якобы в МУР по «02» поступило сообщение, что в помещении увидели вооружённых людей. Обыск (крайне поверхностный) не обнаружил чего-либо запрещённого законом. Раздосадованные «муровцы» вызвали пожарного, и он, по их приказу, опечатал помещение, ссылаясь на некие нарушения правил безопасности, которые всегда в запасе у пожарных. Провокация не удалась. Хотя организаторы провокации хорошо подготовились, вызвали на место ожидавшегося преступления основные СМИ: несколько телеканалов, информагентства и даже передачу «Дежурная часть». Подъехав в штаб, я имел возможность дать интервью средствам массовой информации, стоя рядом с дверью, ведущей в помещение 4, дома 7 по 2-й Фрунзенской улице. Я высказал мнение, что налёт на наше помещение «заказал» Никита Михалков, а осуществила его или ФСБ, или люди Степашина. И назвал фамилию Кондратьева. Я сказал, что накануне 19 февраля, у меня здесь в кабинете побывал капитан ФСБ Д.Кондратьев. (Михалков здесь при том, что около 12 часов этого же дня, 20 февраля, члены НБП разбросали на презентации (для журналистов) фильма Михалкова, в гостинице «Рэдисон-Славянская», листовки под названием: «Друг палача!», в которых изобличалось участие Михалкова в перевыборах в президенты Нурсултана Назарбаева - русофоба и гонителя русских в Казахстане.) В свою очередь поинтересовался у СМИ, кто их вызвал сюда. «Правоохранительные органы», - ответили мне журналисты.
6. Вечером 29 января 2000 года (совпадение дат с 29 января 1999 г. - встреча с Зотовым) около 19.30 моя подруга Анастасия Лысогор, возвращаясь домой в неурочное время из института, обнаружила, что в окнах моей (нашей) квартиры 66 в доме 6/8 по Калошину переулку горит свет. Внезапно свет потух. В одной комнате, затем в другой. Окна квартиры видны издалека, спутать их невозможно, поскольку квартира помещается на последнем, девятом этаже и она угловая. У подъезда стояла группа необычных для нашего дома мужчин. Поднявшись на лифте, Лысогор заметила двух мужчин с рюкзаками и сумками этажом ниже нашего (лифт останавливается между этажами восьмым и девятым). Я вернулся домой через полчаса, или чуть более того, и мы, проанализировав детали, пришли к выводу, что у нас в квартире побывали неизвестные. (Опять-таки, в материалах уголовного дела № 171 имеется в 4-ом томе распечатка прослушки на листе 207-ом, где оперуполномоченный Волков комментирует запись от 26 января так: «Далее, Э.В. говорит, что год назад к нему в квартиру был заход, предполагает, что ему были поставлены „жучки“. О факте захода он сообщил в Генпрокуратуру».) К тому же, накануне на чердаке допоздна трудились некие люди, отрекомендовавшиеся соседям как установщики кабельной антенны (в доме уже существовала одна, я был к ней подключен). Я разумно заключил, что целью всех этих групп работников является моя квартира. Только ФСБ может так профессионально наладить слежку за мной, что магнитный билет метро показал мне в тот вечер, что я вошёл в метро на станции Фрунзенская в 19.31, а Лысогор сообщила мне, что свет в окне моей квартиры потух в 19.34.
Хочу добавить (позднее я ещё буду говорить об этом), что в уголовном деле № 171 в 4-ом томе на листе 124 представлена ксерокопия постановления судьи Московского Городского Суда Куличковой И.В. за № ОРМ-14, от 4 января 2001 года, где в частности сказано, что в Московский Городской Суд обратился с просьбой о проведении оперативно-розыскных мероприятий начальник Управления по борьбе с терроризмом и политическим экстремизмом ФСБ РФ Пронин В.В., и что, выслушав объяснения Волкова А.Г. (фамилия этого оперуполномоченного стоит под всеми распечатками прослушек моей квартиры), судья Куличкова И.В. разрешила проведение ОРМ в отношении неустановленных лиц по адресу: г. Москва, Калошин пер., д. 6/8, кв. 66. Проблема, однако, в том, что печатный текст постановления два раза несёт на себе 2000 год, но поверх последнего нуля начертана единица. Подделка даты?
7. ФСБ не должна была нами заниматься, но занималась. Утром 22 февраля мы обнаружили в актовом зале пансионата «Зорька», где должен был пройти III съезд НБП, - подслушивающее устройство. Массивное, в виде металлической груши, оно было прикреплено к стене и закрыто экраном. Член партии, - майор запаса Александр Бурыгин дезактивировал его, и мы начали съезд. Через пару часов в зал ввалился странный отряд якобы милиционеров, одетых в разную форму и сообщил, что в зале заложена бомба. Нам предложили очистить помещение. Однако через пару часов или менее того, нас пригласили продолжить заседание. Именно пригласили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Какие основания были у ФСБ для подозрения нас в перевозке оружия, что послужило причиной обысков у станции Белинской - вблизи Пензы и второго обыска - вблизи Уфы? Возможно сам факт, что отряд НБП отправлялся на помощь казакам, где ожидалась акция отделения? Казахские власти восприняли казачий круг серьёзно. Все железнодорожные подъезды к Кокчетаву, аэропорт и шоссейные дороги контролировались. Когда мы сошли с поезда на ж/д вокзале Кокчетава, там находилась на перроне может быть рота милиционеров. Вероятнее всего, о нашей поездке предупредил ФСБ Сергей Свойкин. Этот человек лет 35, якобы казак и якобы вожак какой-то так и не реализовавшейся московской казачьей организации, появился у нас в штабе за несколько месяцев до поездки в г. Кокчетав. Он знал, что НБП отправляется в Казахстан и умолял взять его людей с собой. Позднее, в октябре 1999 года Свойкин дал интервью газете «Новая Сибирь», где раскрыл планы готовившегося, якобы, в г. Усть-Каменогорске «восстания» Казимирчука (Пугачёва). В результате ФСБ передала информацию КНБ и Казимирчук и его товарищи были арестованы в ноябре 1999 года. Но об этом дальше. (Безусловно, мы ездили в г. Кокчетав, чтобы поддержать казаков с мирными целями. Привезти им поддержку с матери Родины.)
5. 20 февраля 1999 года около 14 часов, неизвестные подбросили на лестницу, ведущую в помещение 4, дома 7 по 2-ой Фрунзенской улице картонный ящик с бутылками (разной ёмкости, очевидно, наспех собирали), содержащими горючую смесь «Коктейль Молотова». Наши дежурные, находящиеся в помещении, догадались тотчас отнести ящик в 107-е отделение милиции, благо оно находилось в том же доме № 7, над нами. Через двадцать минут в помещение наше ворвались вооружённые люди, якобы сотрудники МУРа. Якобы в МУР по «02» поступило сообщение, что в помещении увидели вооружённых людей. Обыск (крайне поверхностный) не обнаружил чего-либо запрещённого законом. Раздосадованные «муровцы» вызвали пожарного, и он, по их приказу, опечатал помещение, ссылаясь на некие нарушения правил безопасности, которые всегда в запасе у пожарных. Провокация не удалась. Хотя организаторы провокации хорошо подготовились, вызвали на место ожидавшегося преступления основные СМИ: несколько телеканалов, информагентства и даже передачу «Дежурная часть». Подъехав в штаб, я имел возможность дать интервью средствам массовой информации, стоя рядом с дверью, ведущей в помещение 4, дома 7 по 2-й Фрунзенской улице. Я высказал мнение, что налёт на наше помещение «заказал» Никита Михалков, а осуществила его или ФСБ, или люди Степашина. И назвал фамилию Кондратьева. Я сказал, что накануне 19 февраля, у меня здесь в кабинете побывал капитан ФСБ Д.Кондратьев. (Михалков здесь при том, что около 12 часов этого же дня, 20 февраля, члены НБП разбросали на презентации (для журналистов) фильма Михалкова, в гостинице «Рэдисон-Славянская», листовки под названием: «Друг палача!», в которых изобличалось участие Михалкова в перевыборах в президенты Нурсултана Назарбаева - русофоба и гонителя русских в Казахстане.) В свою очередь поинтересовался у СМИ, кто их вызвал сюда. «Правоохранительные органы», - ответили мне журналисты.
6. Вечером 29 января 2000 года (совпадение дат с 29 января 1999 г. - встреча с Зотовым) около 19.30 моя подруга Анастасия Лысогор, возвращаясь домой в неурочное время из института, обнаружила, что в окнах моей (нашей) квартиры 66 в доме 6/8 по Калошину переулку горит свет. Внезапно свет потух. В одной комнате, затем в другой. Окна квартиры видны издалека, спутать их невозможно, поскольку квартира помещается на последнем, девятом этаже и она угловая. У подъезда стояла группа необычных для нашего дома мужчин. Поднявшись на лифте, Лысогор заметила двух мужчин с рюкзаками и сумками этажом ниже нашего (лифт останавливается между этажами восьмым и девятым). Я вернулся домой через полчаса, или чуть более того, и мы, проанализировав детали, пришли к выводу, что у нас в квартире побывали неизвестные. (Опять-таки, в материалах уголовного дела № 171 имеется в 4-ом томе распечатка прослушки на листе 207-ом, где оперуполномоченный Волков комментирует запись от 26 января так: «Далее, Э.В. говорит, что год назад к нему в квартиру был заход, предполагает, что ему были поставлены „жучки“. О факте захода он сообщил в Генпрокуратуру».) К тому же, накануне на чердаке допоздна трудились некие люди, отрекомендовавшиеся соседям как установщики кабельной антенны (в доме уже существовала одна, я был к ней подключен). Я разумно заключил, что целью всех этих групп работников является моя квартира. Только ФСБ может так профессионально наладить слежку за мной, что магнитный билет метро показал мне в тот вечер, что я вошёл в метро на станции Фрунзенская в 19.31, а Лысогор сообщила мне, что свет в окне моей квартиры потух в 19.34.
Хочу добавить (позднее я ещё буду говорить об этом), что в уголовном деле № 171 в 4-ом томе на листе 124 представлена ксерокопия постановления судьи Московского Городского Суда Куличковой И.В. за № ОРМ-14, от 4 января 2001 года, где в частности сказано, что в Московский Городской Суд обратился с просьбой о проведении оперативно-розыскных мероприятий начальник Управления по борьбе с терроризмом и политическим экстремизмом ФСБ РФ Пронин В.В., и что, выслушав объяснения Волкова А.Г. (фамилия этого оперуполномоченного стоит под всеми распечатками прослушек моей квартиры), судья Куличкова И.В. разрешила проведение ОРМ в отношении неустановленных лиц по адресу: г. Москва, Калошин пер., д. 6/8, кв. 66. Проблема, однако, в том, что печатный текст постановления два раза несёт на себе 2000 год, но поверх последнего нуля начертана единица. Подделка даты?
7. ФСБ не должна была нами заниматься, но занималась. Утром 22 февраля мы обнаружили в актовом зале пансионата «Зорька», где должен был пройти III съезд НБП, - подслушивающее устройство. Массивное, в виде металлической груши, оно было прикреплено к стене и закрыто экраном. Член партии, - майор запаса Александр Бурыгин дезактивировал его, и мы начали съезд. Через пару часов в зал ввалился странный отряд якобы милиционеров, одетых в разную форму и сообщил, что в зале заложена бомба. Нам предложили очистить помещение. Однако через пару часов или менее того, нас пригласили продолжить заседание. Именно пригласили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86