Хорошо оболваненные машинкой головы студентов и студенток в униформах наклонены над столами. Ровное, скучное бормотание преподавателей. Моя подружка Джулия Свэнссн в очень приличной нейлоновой кофточке — большие груди прилично упакованы лифчиком — стояла у доски.
— Слушай внимательно, Шэлдон, — сказала она в класс. — Опять будешь жаловаться, что не понял… — И по-русски продиктовала: «МЫ ПРИВЕЛИ ИЗ РАЗВЕДКИ ДВУХ ПЛЕННЫХ…» Увидев меня в окне, она кивнула и постучала по часам на руке. Дескать, Лимонов, ты явился раньше времени. И, пройдя к переднему столу, наклонилась над солдатом, заглядывая в его тетрадь: «МЫ… ПРИВЕЛИ… ИЗ…»
Я отошел от окна и отвернулся, облокотясь о перила, задумался о фразе, продиктованной моей подружкой. В трепетании жары над территорией школы, в стрекоте тысяч кузнечиков в траве, фраза эта звучала еще одним элементом природы. Мирно. Но каких пленных собираются привести из разведки, толкая (я представил себе) прикладами, эти только что обритые американские юноши? Русских пленных. Людей моей крови. Фраза мне не понравилась даже как предположение… Хуй, однако, беззаботные бритые юноши, вы сможете так просто захватить в разведке двух русских пленных. Пожалуй, чтобы так вот заявить «мы привели», вам придется потерять одного во взводе. Или двух. А то и трех. Ишь ты, пленных они приведут… А хуя лысого не хотите?.. А двести с лишним предателей Родины — эмигрантов, преспокойно учащих американских солдат русскому языку? Можно ли назвать их предателями Родины в мирное время? Можно. Ведь если, окончив школу, перехватчик, матрос их Navy, сядет в подводной лодке или на крейсере и будет слушать, как русские переговариваются на своей подводной лодке… И предположим, что исходя из сведений, услышанных бывшим учеником монтерейской школы, они загонят русскую подводную лодку в тупик океана, и она вынуждена будет опуститься на дно, и нехватка кислорода погубит экипаж… Подобная история, говорят, случилась в шведских территориальных водах… Моя подружка Джули Свэнсон, она ОК, никого не предаст, она американка…
— Господин Лимонов пожаловали… — Из соседнего с Джули Свэнсон класса на террасу выглянул очкастый и загорелый бывший друг мой, собутыльник и соучастник Александр Львовский, в руке тетрадь. — Парижанин… Слушайте, дождитесь меня, я додиктую. Мне нужно сказать вам пару слов…
Явление Львовского не было для меня сюрпризом. Я знал, что он в Монтерее.
Он появился на террасе еще до звонка. Затемненные очки, редкие усики, легкая рубашка с коротким рукавом, брюки цвета беж в несколько измятом состоянии. «Типичный ренегат», — подумал я, но не сказал. Подумал не злобно, но насмешливо. Мы прилегли — без эмоций, но добросовестно — друг другу на грудь.
— Ну, как идет продажа Родины, мистер Львовский?
— Хуево. — Он с удовольствием поддержал шутку. — За такую крупную могли бы платить больше. Я получаю 14 тысяч в год, а начал с 11 тысяч. Что такое 14 тысяч долларов в Америке, господин Лимонов, вы-то знаете?.. Это чуть выше уровня бедности. Как мне здесь остопиздело, если бы вы знали, дорогой!
— Чего же вы тут сидите?
— Нужда заставила. Вы, заделавшись писателем, уже не понимаете простых людей, пролетариев умственного труда. Что еще я могу делать, а? Руками работать я не умею и не хочу…
— В любом случае, я не понимаю, почему вас взяли работать в шпионскую школу, вас, известного революционера и анархиста. На каком основании? Вы что, заложили им кого-то крупного? Чтобы дать вам возможность перековаться в теплом коллективе предателей?
Пронзительно завопил звонок, и учащиеся в трех униформах через окна и двери выскочили из классов. Радостно, как во всех школах мира. Этим шпионская школа ничем не отличалась от рядовых, нормальных школ. Джули Свэнсон с пачкой тетрадей вышла на террасу.
— Знаете, что написал Шэлдон? — Джули Свэнсон засмеялась.
Когда она смеялась, она становилась совсем простой деревенской девушкой. В сущности, она ею и была. — Я продиктовала классу: «Мы привели из разведки двух пленных». А этот идиот Шэлдон написал: «Мы привели из-под реки двух пленных…»
— Это он нарочно, чтобы повеселить вас, Джули… Клоун, кажется, в вас влюблен.
— Не до такой степени, чтобы допустить ошибку в решающем диктанте. От этого диктанта зависит его балл за год и как следствие — его дальнейшая судьба. Попадет ли он в школу в Сан-Педро или вернется в армию. Он хочет продолжать занятия…
— А что за школа в Сан-Педро? — полюбопытствовал я.
— Следующая ступень в формировании военного переводчика. Двухгодичная школа, откуда выходят уже с офицерским званием. Вот туда уже меня не возьмут. У них строгий отбор. У нас, в сравнении с Сан-Педро, — бордель. Даже беременные солдатки расхаживают. Вы еще не встретили беременных, господин Лимонов? — Львовский был явно доволен феноменом беременных солдаток. Он улыбался. — А вы что, господин Лимонофф, Париж на Монтерей решили променять?
Рядом с Джули Свэнсон я не сразу нашелся, что ему ответить.
— Кажется, решил… Кто такой major Николас Кук.
— Наш непосредственный босс. Должность его соответствует завучу в советской школе. Вы что, уже познакомились?
— Подвез меня в джипе, испугав предварительно. Я себе с удовольствием карабкаюсь в гору, взмок от пота, но хорошо, вокруг все, как в Крыму или французском Провансе, цикады орут… И вдруг останавливается джип. «Эдвард Лимонов, вы арестованы!» Шутник ваш завуч…
— Ладно, господин Лимонов, можно подумать, что вы испугались. Такой закаленный провокатор, как вы, должен был бы обрадоваться возможности…
— Кого здесь у вас провоцировать? Пыльные акации? Кузнечиков?
— Эди, мы собирались быстро поесть. У меня сегодня перерыв короткий. Я замеща-ю-ю-щая… — Справившись со «щающая», Джули Свэнсон извлекла из карманчика юбки ключи от машины и позвенела ими.
— ОК, — сказал Львовский, — не смею задерживать дружную пару. — И помрачнел. — Может быть, возьмете меня с собой? Вы куда, на fishermen's пристань?
— Возьмем? — спросил я.
— Хорошо, — согласилась Джули Свэнсон. — Он у нас одинокий сейчас совсем, Алик. Солдатку его Джекки выгнали из школы за развратное поведение. — Джули Свэнсон очень хорошо говорила по-русски, за что и являлась одной из всего нескольких американских преподавателей русского языка в школе, но «развратное поведение» вышло у нее как перфокарта из компьютера, туго и с большим количеством «р», чем необходимо.
Пока мы садились в синий автомобильчик Джули, Львовский с удовольствием объяснял, кто такая солдатка Джекки и почему ее отчислили из шпионской школы. Как обычно, Львовский выбрал самую паршивую овцу в стаде. У Джекки была репутация drug-addict и легкодоступной девушки. Как и во всех школах мира, связи студентов с преподавателями не поощрялись.
Голубой автомобильчик выехал к луже Великого Океана, к обширному бараку из старого дерева. Это здесь в 1847 году с помощью канонерки американцы во главе с командором Перри присоединили Калифорнию к Соединенным Штатам. Пока янки возились с бумагами на палубе канонерки, бросившей якорь в заливе, протягивали испанскому генерал-губернатору перо, орудия канонерки были наведены на барак, в котором янки содержали семью испанского генерал-губернатора, его родственников и именитых испанцев Монтерея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
— Слушай внимательно, Шэлдон, — сказала она в класс. — Опять будешь жаловаться, что не понял… — И по-русски продиктовала: «МЫ ПРИВЕЛИ ИЗ РАЗВЕДКИ ДВУХ ПЛЕННЫХ…» Увидев меня в окне, она кивнула и постучала по часам на руке. Дескать, Лимонов, ты явился раньше времени. И, пройдя к переднему столу, наклонилась над солдатом, заглядывая в его тетрадь: «МЫ… ПРИВЕЛИ… ИЗ…»
Я отошел от окна и отвернулся, облокотясь о перила, задумался о фразе, продиктованной моей подружкой. В трепетании жары над территорией школы, в стрекоте тысяч кузнечиков в траве, фраза эта звучала еще одним элементом природы. Мирно. Но каких пленных собираются привести из разведки, толкая (я представил себе) прикладами, эти только что обритые американские юноши? Русских пленных. Людей моей крови. Фраза мне не понравилась даже как предположение… Хуй, однако, беззаботные бритые юноши, вы сможете так просто захватить в разведке двух русских пленных. Пожалуй, чтобы так вот заявить «мы привели», вам придется потерять одного во взводе. Или двух. А то и трех. Ишь ты, пленных они приведут… А хуя лысого не хотите?.. А двести с лишним предателей Родины — эмигрантов, преспокойно учащих американских солдат русскому языку? Можно ли назвать их предателями Родины в мирное время? Можно. Ведь если, окончив школу, перехватчик, матрос их Navy, сядет в подводной лодке или на крейсере и будет слушать, как русские переговариваются на своей подводной лодке… И предположим, что исходя из сведений, услышанных бывшим учеником монтерейской школы, они загонят русскую подводную лодку в тупик океана, и она вынуждена будет опуститься на дно, и нехватка кислорода погубит экипаж… Подобная история, говорят, случилась в шведских территориальных водах… Моя подружка Джули Свэнсон, она ОК, никого не предаст, она американка…
— Господин Лимонов пожаловали… — Из соседнего с Джули Свэнсон класса на террасу выглянул очкастый и загорелый бывший друг мой, собутыльник и соучастник Александр Львовский, в руке тетрадь. — Парижанин… Слушайте, дождитесь меня, я додиктую. Мне нужно сказать вам пару слов…
Явление Львовского не было для меня сюрпризом. Я знал, что он в Монтерее.
Он появился на террасе еще до звонка. Затемненные очки, редкие усики, легкая рубашка с коротким рукавом, брюки цвета беж в несколько измятом состоянии. «Типичный ренегат», — подумал я, но не сказал. Подумал не злобно, но насмешливо. Мы прилегли — без эмоций, но добросовестно — друг другу на грудь.
— Ну, как идет продажа Родины, мистер Львовский?
— Хуево. — Он с удовольствием поддержал шутку. — За такую крупную могли бы платить больше. Я получаю 14 тысяч в год, а начал с 11 тысяч. Что такое 14 тысяч долларов в Америке, господин Лимонов, вы-то знаете?.. Это чуть выше уровня бедности. Как мне здесь остопиздело, если бы вы знали, дорогой!
— Чего же вы тут сидите?
— Нужда заставила. Вы, заделавшись писателем, уже не понимаете простых людей, пролетариев умственного труда. Что еще я могу делать, а? Руками работать я не умею и не хочу…
— В любом случае, я не понимаю, почему вас взяли работать в шпионскую школу, вас, известного революционера и анархиста. На каком основании? Вы что, заложили им кого-то крупного? Чтобы дать вам возможность перековаться в теплом коллективе предателей?
Пронзительно завопил звонок, и учащиеся в трех униформах через окна и двери выскочили из классов. Радостно, как во всех школах мира. Этим шпионская школа ничем не отличалась от рядовых, нормальных школ. Джули Свэнсон с пачкой тетрадей вышла на террасу.
— Знаете, что написал Шэлдон? — Джули Свэнсон засмеялась.
Когда она смеялась, она становилась совсем простой деревенской девушкой. В сущности, она ею и была. — Я продиктовала классу: «Мы привели из разведки двух пленных». А этот идиот Шэлдон написал: «Мы привели из-под реки двух пленных…»
— Это он нарочно, чтобы повеселить вас, Джули… Клоун, кажется, в вас влюблен.
— Не до такой степени, чтобы допустить ошибку в решающем диктанте. От этого диктанта зависит его балл за год и как следствие — его дальнейшая судьба. Попадет ли он в школу в Сан-Педро или вернется в армию. Он хочет продолжать занятия…
— А что за школа в Сан-Педро? — полюбопытствовал я.
— Следующая ступень в формировании военного переводчика. Двухгодичная школа, откуда выходят уже с офицерским званием. Вот туда уже меня не возьмут. У них строгий отбор. У нас, в сравнении с Сан-Педро, — бордель. Даже беременные солдатки расхаживают. Вы еще не встретили беременных, господин Лимонов? — Львовский был явно доволен феноменом беременных солдаток. Он улыбался. — А вы что, господин Лимонофф, Париж на Монтерей решили променять?
Рядом с Джули Свэнсон я не сразу нашелся, что ему ответить.
— Кажется, решил… Кто такой major Николас Кук.
— Наш непосредственный босс. Должность его соответствует завучу в советской школе. Вы что, уже познакомились?
— Подвез меня в джипе, испугав предварительно. Я себе с удовольствием карабкаюсь в гору, взмок от пота, но хорошо, вокруг все, как в Крыму или французском Провансе, цикады орут… И вдруг останавливается джип. «Эдвард Лимонов, вы арестованы!» Шутник ваш завуч…
— Ладно, господин Лимонов, можно подумать, что вы испугались. Такой закаленный провокатор, как вы, должен был бы обрадоваться возможности…
— Кого здесь у вас провоцировать? Пыльные акации? Кузнечиков?
— Эди, мы собирались быстро поесть. У меня сегодня перерыв короткий. Я замеща-ю-ю-щая… — Справившись со «щающая», Джули Свэнсон извлекла из карманчика юбки ключи от машины и позвенела ими.
— ОК, — сказал Львовский, — не смею задерживать дружную пару. — И помрачнел. — Может быть, возьмете меня с собой? Вы куда, на fishermen's пристань?
— Возьмем? — спросил я.
— Хорошо, — согласилась Джули Свэнсон. — Он у нас одинокий сейчас совсем, Алик. Солдатку его Джекки выгнали из школы за развратное поведение. — Джули Свэнсон очень хорошо говорила по-русски, за что и являлась одной из всего нескольких американских преподавателей русского языка в школе, но «развратное поведение» вышло у нее как перфокарта из компьютера, туго и с большим количеством «р», чем необходимо.
Пока мы садились в синий автомобильчик Джули, Львовский с удовольствием объяснял, кто такая солдатка Джекки и почему ее отчислили из шпионской школы. Как обычно, Львовский выбрал самую паршивую овцу в стаде. У Джекки была репутация drug-addict и легкодоступной девушки. Как и во всех школах мира, связи студентов с преподавателями не поощрялись.
Голубой автомобильчик выехал к луже Великого Океана, к обширному бараку из старого дерева. Это здесь в 1847 году с помощью канонерки американцы во главе с командором Перри присоединили Калифорнию к Соединенным Штатам. Пока янки возились с бумагами на палубе канонерки, бросившей якорь в заливе, протягивали испанскому генерал-губернатору перо, орудия канонерки были наведены на барак, в котором янки содержали семью испанского генерал-губернатора, его родственников и именитых испанцев Монтерея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38