Утверждали, что Изя спал с автоматом под подушкой. Может быть, спит с автоматом до сих пор. До автора дошли однажды слухи, что Изя опубликовал в эмигрантском журнальчике нехорошие воспоминания о русском народе. Имеет право, русский народ многим не нравится. Израильский народ тоже многим не нравится.
Милославский и Верник уже с дюжину лет являются гражданами того же государства на Ближнем Востоке. Неуживчивый и честный Милославский обнаружил, что национальная греза оказалась, как все массовые грезы, с дефектами. Что птица национального государства пахнет падалью, как грязная чайка. Написав книгу «Укрепленные города», Милославский вызвал неудовольствие сограждан. Отшельником, с больной матерью, живет он на далекой окраине Иерусалима. Недавно крестился в православие!
Потомок Кучума разошелся с Наташей Басовой, ставшей ученицей Ростроповича, хорошей виолончелисткой и хорошенькой, веселой, полной женщиной с большим порочным, как у Вики Кулигиной, ртом. В один прекрасный день Наташа отказалась играть роль умирающего лебедя и чахоточной музы, предписанную ей узурпатором-братцем и семьей. Желтолицего потомка Кучума судьба занесла в Нью-Йорк, где его находят нисколько не более гениальным, чем еще сотню русских художников, выброшенных социальными бурями времени на Западный берег. Весьма вероятно, что гениальность ослабевает с возрастом.
Толик Беспредметник закономерно стал художником-оформителем и по-прежнему безболезненно и безмятежно проживает в Харькове. «Наряжается, покупает пальто и говорит: «Эд бы мне позавидовал», — а я смотрю на него иронически», — сообщает Анна.
Физик Гаррис замерз. Умер.
Парикмахер Миркин, ставший «лошадью», то есть карточным игроком-профессионалом, играющим на деньги других, был застрелен в Москве, в споре, последовавшем после крупной игры.
Ратиновое пальто — подарок молодому негодяю от Мишки Кописсарова — так никогда и не сносилось. Прослужив молодому негодяю верой и правдой все семь московских лет, живет себе сейчас где-то в СССР.
Дом 19 на площади Тевелева снесли.
послесловие
Перечитав гранки «Молодого негодяя», автор вдруг к своему ужасу обнаружил, что за пределами книги осталось множество больших и мелких деталей той жизни, необычайно важных для характеристики персонажей. Автор, к примеру, забыл сообщить, что глава «СС» Генка любил песню Высоцкого «Идут по Украине солдаты группы «Центр», и не единожды Генка и Эд пересекали город, распевая эту песню-марш. Им так хотелось быть сильными и мужественными. Парадоксальным образом они выбрали себе в герои загорелых солдат вермахта, с засученными рукавами, автоматы в руках, шагающих по их земле. Врагов их отцов.
Недостаточно сказано о том, какое огромное влияние оказывали на героя-поэта прочитываемые им новые книги. О целом перевороте в его сознании, совершенном вышедшим в Издательстве Академии Наук в 1966 г. сборником стихов Гийома Аполлинера. О чешском словаре современного искусства, на последней странице которого наш герой написал красными чернилами, что клянется стать таким же, как населяющие словарь Ван-гоги, Пикассо, Клее и Кандинские.
Автор забыл сообщить, что Циля Яковлевна получила в гимназии первую премию за декламацию стихотворения «Девушка пела в церковном хоре». Что, следуя семейной традиции, Анна Моисеевна обожала Блока, но ее любимым стихотворением была песня Бертрана из драмы «Роза и Крест» с ее удивительным рефреном:
Сердцу закон непреложный
Сбудется, что суждено
Мира восторг беспредельный
Радость-Страданье одно…
Несправедливо не попал в книгу актер харьковской филармонии Лешка Пугачев, сочинивший музыку для «Деревянного человечка» Мотрича и «Красных помидоров» нелюбимого нашим героем Чичибабина. Ловкий, мускулистый и моложавый в свои тогдашние сорок с лишним Лешка. Незаслуженно остался за пределами книги молчаливый алкоголик, крестьянский поэт Витченко (или Видченко), повесившийся еще до отъезда героя в Москву.
Забыт почему-то исторический визит мамы Раисы Федоровны на Тевелева, 19, имевший целью вырвать молодого негодяя из рук ужасной женщины старше его и закончившийся примирением сторон. Забыт говорящий не в пользу нашего героя эпизод с «француженками». Явившаяся наутро домой после аборта (от молодого негодяя) Анна Моисеевна застала в доме пьяных молодого негодяя и Толика Кулигина, пригласивших встреченных на улице девушек — подругу детства молодого негодяя «француженку» Асю Вишневскую и другую «француженку» — Катрин. Изгнав девушек, злая Анна вылила портвейн из многочисленных бутылок в помойное ведро. Очень пьяный Кулигин голый подполз к ногам Анны и жалобно поскуливал, как собака.
Забыта большая блондинка Люська, подружка сионистов, нравившаяся молодому негодяю. Забыты все физики: целый физико-математический факультет Харьковского Университета, бывшие ко-студенты Юрки Кописсарова: двухметровая жердь Боб Вильницкий, денди Гена Зарецкий, не подан крупным планом тоже физик и харьковский Ив Сен-Лоран — Бобов.
Автор сожалеет, что по техническим причинам не смог поместить в книгу харьковских девочек того лета 1967 года, и без них, без их выгоревших гривок и шевелюр, выпуклостей, загорелых конечностей и острых каблучков, вонзающихся в асфальт, книга получилась менее населенной… Внимательный читатель заметит, что множество раз автор употребляет по отношению к своим героям определение «красивый». Нет, не небрежность или чрезмерное восхищение героями заставили автора зайти в украшательстве столь далеко. Вспомним, что все герои книги — молодые люди, а на заре жизни, полные надежд, молодые люди часто бывают очень красивы.
Не попали в книгу и внутренности холодного трамвая, идущего, раскачиваясь и погромыхивая, на Салтовку, знаменитой «24?й марки». Трамваи в Харькове почему-то называли «марками». Забыл автор и о том, что Вагрич Бахчанян уже в те годы восхищался примитивными стихами и с упоением цитировал четверостишие рабочего Гришки (время не сохранило фамилии, хорошо еще, если автор не напутал с именем), посвященное секретарше завкома «Поршня», в которую тот был влюблен:
Остановилась 24?я марка
Из нее выходит Тамарка
На работу спешит вероятно
А как пукнет — понюхать приятно…
Заговорив о запахах, автор вспомнил, что отец героя, Вениамин Иванович, дарил Раисе Федоровне на каждый день рождения дорогие и солидные духи «Красная Москва». А девушки того времени чаще всего пахли духами «Ландыш» или «Белая сирень», казавшимися нашему герою провинциальными и простыми. Сейчас запах «Ландыша» исходит почему-то от флаконов фирмы «Кристиан Диор». Преобладающим же запахом книги, если постараться его определить, будет запах овощной икры, часто приготавливаемой Цилей Яковлевной, средиземноморский запах жаренной на подсолнечном масле моркови, перца, лука и баклажанов. Это он встречал молодого негодяя, являвшегося в семью после очередного загульного странствия…
Отделенный от того Харькова уже достаточно толстым слоем времени и полудюжиной государственных границ, автор, увы, не избежал ляпсусов. Так, например, харьковский храм оперы и балета окрещен им театром имени Шевченко. В действительности он — театр имени Лысенко. Простим виновному эти невольные и незначительные смещения фокуса в нескольких местах;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Милославский и Верник уже с дюжину лет являются гражданами того же государства на Ближнем Востоке. Неуживчивый и честный Милославский обнаружил, что национальная греза оказалась, как все массовые грезы, с дефектами. Что птица национального государства пахнет падалью, как грязная чайка. Написав книгу «Укрепленные города», Милославский вызвал неудовольствие сограждан. Отшельником, с больной матерью, живет он на далекой окраине Иерусалима. Недавно крестился в православие!
Потомок Кучума разошелся с Наташей Басовой, ставшей ученицей Ростроповича, хорошей виолончелисткой и хорошенькой, веселой, полной женщиной с большим порочным, как у Вики Кулигиной, ртом. В один прекрасный день Наташа отказалась играть роль умирающего лебедя и чахоточной музы, предписанную ей узурпатором-братцем и семьей. Желтолицего потомка Кучума судьба занесла в Нью-Йорк, где его находят нисколько не более гениальным, чем еще сотню русских художников, выброшенных социальными бурями времени на Западный берег. Весьма вероятно, что гениальность ослабевает с возрастом.
Толик Беспредметник закономерно стал художником-оформителем и по-прежнему безболезненно и безмятежно проживает в Харькове. «Наряжается, покупает пальто и говорит: «Эд бы мне позавидовал», — а я смотрю на него иронически», — сообщает Анна.
Физик Гаррис замерз. Умер.
Парикмахер Миркин, ставший «лошадью», то есть карточным игроком-профессионалом, играющим на деньги других, был застрелен в Москве, в споре, последовавшем после крупной игры.
Ратиновое пальто — подарок молодому негодяю от Мишки Кописсарова — так никогда и не сносилось. Прослужив молодому негодяю верой и правдой все семь московских лет, живет себе сейчас где-то в СССР.
Дом 19 на площади Тевелева снесли.
послесловие
Перечитав гранки «Молодого негодяя», автор вдруг к своему ужасу обнаружил, что за пределами книги осталось множество больших и мелких деталей той жизни, необычайно важных для характеристики персонажей. Автор, к примеру, забыл сообщить, что глава «СС» Генка любил песню Высоцкого «Идут по Украине солдаты группы «Центр», и не единожды Генка и Эд пересекали город, распевая эту песню-марш. Им так хотелось быть сильными и мужественными. Парадоксальным образом они выбрали себе в герои загорелых солдат вермахта, с засученными рукавами, автоматы в руках, шагающих по их земле. Врагов их отцов.
Недостаточно сказано о том, какое огромное влияние оказывали на героя-поэта прочитываемые им новые книги. О целом перевороте в его сознании, совершенном вышедшим в Издательстве Академии Наук в 1966 г. сборником стихов Гийома Аполлинера. О чешском словаре современного искусства, на последней странице которого наш герой написал красными чернилами, что клянется стать таким же, как населяющие словарь Ван-гоги, Пикассо, Клее и Кандинские.
Автор забыл сообщить, что Циля Яковлевна получила в гимназии первую премию за декламацию стихотворения «Девушка пела в церковном хоре». Что, следуя семейной традиции, Анна Моисеевна обожала Блока, но ее любимым стихотворением была песня Бертрана из драмы «Роза и Крест» с ее удивительным рефреном:
Сердцу закон непреложный
Сбудется, что суждено
Мира восторг беспредельный
Радость-Страданье одно…
Несправедливо не попал в книгу актер харьковской филармонии Лешка Пугачев, сочинивший музыку для «Деревянного человечка» Мотрича и «Красных помидоров» нелюбимого нашим героем Чичибабина. Ловкий, мускулистый и моложавый в свои тогдашние сорок с лишним Лешка. Незаслуженно остался за пределами книги молчаливый алкоголик, крестьянский поэт Витченко (или Видченко), повесившийся еще до отъезда героя в Москву.
Забыт почему-то исторический визит мамы Раисы Федоровны на Тевелева, 19, имевший целью вырвать молодого негодяя из рук ужасной женщины старше его и закончившийся примирением сторон. Забыт говорящий не в пользу нашего героя эпизод с «француженками». Явившаяся наутро домой после аборта (от молодого негодяя) Анна Моисеевна застала в доме пьяных молодого негодяя и Толика Кулигина, пригласивших встреченных на улице девушек — подругу детства молодого негодяя «француженку» Асю Вишневскую и другую «француженку» — Катрин. Изгнав девушек, злая Анна вылила портвейн из многочисленных бутылок в помойное ведро. Очень пьяный Кулигин голый подполз к ногам Анны и жалобно поскуливал, как собака.
Забыта большая блондинка Люська, подружка сионистов, нравившаяся молодому негодяю. Забыты все физики: целый физико-математический факультет Харьковского Университета, бывшие ко-студенты Юрки Кописсарова: двухметровая жердь Боб Вильницкий, денди Гена Зарецкий, не подан крупным планом тоже физик и харьковский Ив Сен-Лоран — Бобов.
Автор сожалеет, что по техническим причинам не смог поместить в книгу харьковских девочек того лета 1967 года, и без них, без их выгоревших гривок и шевелюр, выпуклостей, загорелых конечностей и острых каблучков, вонзающихся в асфальт, книга получилась менее населенной… Внимательный читатель заметит, что множество раз автор употребляет по отношению к своим героям определение «красивый». Нет, не небрежность или чрезмерное восхищение героями заставили автора зайти в украшательстве столь далеко. Вспомним, что все герои книги — молодые люди, а на заре жизни, полные надежд, молодые люди часто бывают очень красивы.
Не попали в книгу и внутренности холодного трамвая, идущего, раскачиваясь и погромыхивая, на Салтовку, знаменитой «24?й марки». Трамваи в Харькове почему-то называли «марками». Забыл автор и о том, что Вагрич Бахчанян уже в те годы восхищался примитивными стихами и с упоением цитировал четверостишие рабочего Гришки (время не сохранило фамилии, хорошо еще, если автор не напутал с именем), посвященное секретарше завкома «Поршня», в которую тот был влюблен:
Остановилась 24?я марка
Из нее выходит Тамарка
На работу спешит вероятно
А как пукнет — понюхать приятно…
Заговорив о запахах, автор вспомнил, что отец героя, Вениамин Иванович, дарил Раисе Федоровне на каждый день рождения дорогие и солидные духи «Красная Москва». А девушки того времени чаще всего пахли духами «Ландыш» или «Белая сирень», казавшимися нашему герою провинциальными и простыми. Сейчас запах «Ландыша» исходит почему-то от флаконов фирмы «Кристиан Диор». Преобладающим же запахом книги, если постараться его определить, будет запах овощной икры, часто приготавливаемой Цилей Яковлевной, средиземноморский запах жаренной на подсолнечном масле моркови, перца, лука и баклажанов. Это он встречал молодого негодяя, являвшегося в семью после очередного загульного странствия…
Отделенный от того Харькова уже достаточно толстым слоем времени и полудюжиной государственных границ, автор, увы, не избежал ляпсусов. Так, например, харьковский храм оперы и балета окрещен им театром имени Шевченко. В действительности он — театр имени Лысенко. Простим виновному эти невольные и незначительные смещения фокуса в нескольких местах;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73