Вадим
Сталин приказал незамедлительно собрать ученых-атомщиков. Оказалось, что многие из них воюют в действующей армии: К А. Петржак — разведчик, Г. Н. Флеров — технарь, обслуживающий самолеты, И. В. Курчатов и А. П. Александров на флоте — ищут пути спасения кораблей от магнитных мин.
На совещание к Сталину прибыли старики, освобожденные от службы в армии по возрасту. Да некоторые по брони, среди них были академики А. Ф. Иоффе и В. И. Вернадский.
Первый главный вопрос, который задал Сталин, был:
— Могут ли немцы или наши союзники создать атомную бомбу?
Ученые не знали, на какой стадии находятся эти работы за рубежом, но не отрицали, что они ведутся. Сталин возмутился:
— Вот младший техник-лейтенант Флеров пишет с фронта, что надо незамедлительно заниматься созданием атомной бомбы, а вы, ученые-специалисты, молчите!
(Георгий Николаевич Флеров до начала войны работал вместе с Курчатовым.)
— Сколько времени и сколько будет стоить создание бомбы? — наседал на ученых Сталин.
Академик Иоффе, понимая, что Сталина раздражать — дело опасное, но и обманывать не менее рискованно, ответил:
— Стоить это будет почти столько же, сколько стоит вся война, а отстали мы в исследованиях на несколько лет.
Но Сталин понимал — вопрос стоит не только о бомбе, а о победе или поражении в войне, о судьбе государства.
Все, за что брался лично Сталин, обретало соответствующий размах и получало необходимое обеспечение.
Так начинался наш атомный («манхэттенский») проект за три года до того, когда Трумэн и Черчилль пугали Сталина в Потсдаме сообщением об атомной бомбе и решили, что он ничего не понял. Разведчики наши за эти годы сработали блестяще! Они регулярно добывали и присылали в Москву многие результаты (формулы) исследований американских ученых. В Кремле была специальная секретная комната, где Курчатов — и не только он один — знакомился с материалами, добытыми нашими агентами. Соратники Курчатова поражались его плодовитости и прозорливости, он иногда без экспериментальной проверки запускал теоретические разработки в производственный процесс. И все получалось! Например, той самой весной 1945 года, когда шла Потсдамская конференция, Курчатов со своими коллегами уже разрабатывал конструкцию промышленного реактора. За короткое время группа ученых под руководством Курчатова (да и постоянное внимание Сталина было очень грозным стимулом) проделала титаническую работу. 6 ноября 1947 года было официально объявлено, что секрета атомной бомбы для СССР больше не существует.
Вот это была пилюля так пилюля для Пентагона! Даже не пилюля, а отрезвляющий душ.
Познакомьтесь с заявками, которые писал академик Курчатов в той самой сверхсекретной комнате Кремля после ознакомления с донесениями наших разведчиков.
Сов. секретно.
Мной рассмотрен прилагаемый к сему перечень американских работ по проблеме урана.
…Сведения, которые было бы желательно получить из-за границы, подчеркнуты синим карандашом.
Я внимательно рассмотрел последние работы американцев по трансурановым элементам… и смог установить новое направление в решении всей проблемы урана…
Перспективы этого направления чрезвычайно увлекательны. До сих пор работы по трансурановым элементам в нашей стране не проводились.
Б связи с этим обращаюсь к вам с просьбой дать указания разведывательным органам выяснить, что сделано в рассматриваемом направлении в Америке. Выяснению подлежат следующие вопросы… О написании этого письма никому не сообщал.
И. В. Курчатов
22. 03. 43
Экз. Единственный
Разведчики добывали все необходимые материалы и многое сверх того.
В сентябре 1945 года произошел известный читателям провал — сбежал шифровальщик Гузенко. По его показаниям был арестован и предан суду известный физик Аллен Нанна Мей, который передал нашей разведке материалы, связанные с испытанием первой ядерной бомбы. Мей был приговорен к десяти годам тюремного заключения. Был арестован немецкий ученый, работавший в американском Колумбийском университете, Клаус Фукс. Он участвовал в осуществлении «Манхэттенского проекта» и передавал сведения нашей разведке. Суд приговорил Клауса Фукса к четырнадцати годам тюрьмы.
Читателям известно, какие принимал меры начальник ГРУ, чтобы спасти своих агентов в Англии, на которых давал наводку Гузенко.
В условиях провала генерал Кузнецов прибегал к прямой связи с резидентом в Англии через письма, которые привозил Ромашкин. Эта осторожность вызывалась тем, что не было известно, кого еще может разоблачить Гузенко.
Наряду с этим продолжали работать в «Манхэттенском проекте» сохранившиеся агенты. Их информацию, подчас состоявшую из сложных формул, которые невозможно было передать по радио, привозил в своих хитрых кейсах Ромашкин, не зная, какой драгоценный материал доставляет.
После провала Гузенко, который произошел по линии ГРУ, Сталин поручил Берии сосредоточить в своих руках всю разведку и работы по созданию атомной бомбы.
— Возьмешь под личный контроль и под личную ответственность всю эту проблему, — сказал Сталин.
Вызов Ромашкина к Берии был связан именно с передачей материалов о «Манхэттенском проекте» в ведение КГБ.
Берия, опасаясь расширения провала, вызванного предательством Гузенко, лично проверял, кто и в какой степени причастен к атомной проблеме.
К этому времени совместными усилиями разведчиков ГРУ и КГБ бьшо сделано немало, о чем свидетельствует еще одна выдержка из письма Курчатова.
"Получение данного материала имеет громадное, неоценимое значение для нашего государства и науки. Теперь мы имеем важные ориентиры для последующего научного исследования, они дают возможность нам миновать многие весьма трудоемкие фазы разработки урановой проблемы и узнать о новых научных и технических путях ее разрешения …
(Далее Курчатов в трех разделах излагает научную оценку полученных сведений.)
…IV. Полученные материалы заставляют нас по многим вопросам проблемы пересмотреть свои взгляды и установить при этом три новых для советской физики направления в работе.
Необходимо также отметить, что вся совокупность сведений материала указывает на техническую возможность решения всей проблемы в значительно более короткий срок, чем это думают наши ученые, не знакомые еще с ходом работ по этой проблеме за границей…
И. Курчатов".
В наши дни стали широко известны работы советских ученых по созданию атомной и водородной бомб.
Ну а то, что разведчики добыли, так об этом не полагалось говорить по соображениям той же секретности.
Великолепный труд ученых отмечали на каждом этапе, чем стимулировали их усилия на следующую победу. За короткий сравнительно срок стали трижды Героем Социалистического Труда Игорь Васильевич Курчатов; трижды Героем Соцтруда — Андрей Дмитриевич Сахаров; трижды Героем Соцтруда, лауреатом четырех государственных премий, одной Ленинской премии — Александров Анатолий Петрович; трижды Героем Соцтруда, лауреатом трех Госпремий, одной Ленинской — Харитон Юлий Борисович; трижды Героем Соцтруда, четырех Госпремий, одной Ленинской — Зельдович Яков Борисович; дважды Героем Соцтруда, трех Госпремий, одной Ленинской — Виноградов Александр Павлович; Героем Соцтруда, пяти Госпремий, одной Ленинской и многого другого — Кикоин Исаак Константинович;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157
Сталин приказал незамедлительно собрать ученых-атомщиков. Оказалось, что многие из них воюют в действующей армии: К А. Петржак — разведчик, Г. Н. Флеров — технарь, обслуживающий самолеты, И. В. Курчатов и А. П. Александров на флоте — ищут пути спасения кораблей от магнитных мин.
На совещание к Сталину прибыли старики, освобожденные от службы в армии по возрасту. Да некоторые по брони, среди них были академики А. Ф. Иоффе и В. И. Вернадский.
Первый главный вопрос, который задал Сталин, был:
— Могут ли немцы или наши союзники создать атомную бомбу?
Ученые не знали, на какой стадии находятся эти работы за рубежом, но не отрицали, что они ведутся. Сталин возмутился:
— Вот младший техник-лейтенант Флеров пишет с фронта, что надо незамедлительно заниматься созданием атомной бомбы, а вы, ученые-специалисты, молчите!
(Георгий Николаевич Флеров до начала войны работал вместе с Курчатовым.)
— Сколько времени и сколько будет стоить создание бомбы? — наседал на ученых Сталин.
Академик Иоффе, понимая, что Сталина раздражать — дело опасное, но и обманывать не менее рискованно, ответил:
— Стоить это будет почти столько же, сколько стоит вся война, а отстали мы в исследованиях на несколько лет.
Но Сталин понимал — вопрос стоит не только о бомбе, а о победе или поражении в войне, о судьбе государства.
Все, за что брался лично Сталин, обретало соответствующий размах и получало необходимое обеспечение.
Так начинался наш атомный («манхэттенский») проект за три года до того, когда Трумэн и Черчилль пугали Сталина в Потсдаме сообщением об атомной бомбе и решили, что он ничего не понял. Разведчики наши за эти годы сработали блестяще! Они регулярно добывали и присылали в Москву многие результаты (формулы) исследований американских ученых. В Кремле была специальная секретная комната, где Курчатов — и не только он один — знакомился с материалами, добытыми нашими агентами. Соратники Курчатова поражались его плодовитости и прозорливости, он иногда без экспериментальной проверки запускал теоретические разработки в производственный процесс. И все получалось! Например, той самой весной 1945 года, когда шла Потсдамская конференция, Курчатов со своими коллегами уже разрабатывал конструкцию промышленного реактора. За короткое время группа ученых под руководством Курчатова (да и постоянное внимание Сталина было очень грозным стимулом) проделала титаническую работу. 6 ноября 1947 года было официально объявлено, что секрета атомной бомбы для СССР больше не существует.
Вот это была пилюля так пилюля для Пентагона! Даже не пилюля, а отрезвляющий душ.
Познакомьтесь с заявками, которые писал академик Курчатов в той самой сверхсекретной комнате Кремля после ознакомления с донесениями наших разведчиков.
Сов. секретно.
Мной рассмотрен прилагаемый к сему перечень американских работ по проблеме урана.
…Сведения, которые было бы желательно получить из-за границы, подчеркнуты синим карандашом.
Я внимательно рассмотрел последние работы американцев по трансурановым элементам… и смог установить новое направление в решении всей проблемы урана…
Перспективы этого направления чрезвычайно увлекательны. До сих пор работы по трансурановым элементам в нашей стране не проводились.
Б связи с этим обращаюсь к вам с просьбой дать указания разведывательным органам выяснить, что сделано в рассматриваемом направлении в Америке. Выяснению подлежат следующие вопросы… О написании этого письма никому не сообщал.
И. В. Курчатов
22. 03. 43
Экз. Единственный
Разведчики добывали все необходимые материалы и многое сверх того.
В сентябре 1945 года произошел известный читателям провал — сбежал шифровальщик Гузенко. По его показаниям был арестован и предан суду известный физик Аллен Нанна Мей, который передал нашей разведке материалы, связанные с испытанием первой ядерной бомбы. Мей был приговорен к десяти годам тюремного заключения. Был арестован немецкий ученый, работавший в американском Колумбийском университете, Клаус Фукс. Он участвовал в осуществлении «Манхэттенского проекта» и передавал сведения нашей разведке. Суд приговорил Клауса Фукса к четырнадцати годам тюрьмы.
Читателям известно, какие принимал меры начальник ГРУ, чтобы спасти своих агентов в Англии, на которых давал наводку Гузенко.
В условиях провала генерал Кузнецов прибегал к прямой связи с резидентом в Англии через письма, которые привозил Ромашкин. Эта осторожность вызывалась тем, что не было известно, кого еще может разоблачить Гузенко.
Наряду с этим продолжали работать в «Манхэттенском проекте» сохранившиеся агенты. Их информацию, подчас состоявшую из сложных формул, которые невозможно было передать по радио, привозил в своих хитрых кейсах Ромашкин, не зная, какой драгоценный материал доставляет.
После провала Гузенко, который произошел по линии ГРУ, Сталин поручил Берии сосредоточить в своих руках всю разведку и работы по созданию атомной бомбы.
— Возьмешь под личный контроль и под личную ответственность всю эту проблему, — сказал Сталин.
Вызов Ромашкина к Берии был связан именно с передачей материалов о «Манхэттенском проекте» в ведение КГБ.
Берия, опасаясь расширения провала, вызванного предательством Гузенко, лично проверял, кто и в какой степени причастен к атомной проблеме.
К этому времени совместными усилиями разведчиков ГРУ и КГБ бьшо сделано немало, о чем свидетельствует еще одна выдержка из письма Курчатова.
"Получение данного материала имеет громадное, неоценимое значение для нашего государства и науки. Теперь мы имеем важные ориентиры для последующего научного исследования, они дают возможность нам миновать многие весьма трудоемкие фазы разработки урановой проблемы и узнать о новых научных и технических путях ее разрешения …
(Далее Курчатов в трех разделах излагает научную оценку полученных сведений.)
…IV. Полученные материалы заставляют нас по многим вопросам проблемы пересмотреть свои взгляды и установить при этом три новых для советской физики направления в работе.
Необходимо также отметить, что вся совокупность сведений материала указывает на техническую возможность решения всей проблемы в значительно более короткий срок, чем это думают наши ученые, не знакомые еще с ходом работ по этой проблеме за границей…
И. Курчатов".
В наши дни стали широко известны работы советских ученых по созданию атомной и водородной бомб.
Ну а то, что разведчики добыли, так об этом не полагалось говорить по соображениям той же секретности.
Великолепный труд ученых отмечали на каждом этапе, чем стимулировали их усилия на следующую победу. За короткий сравнительно срок стали трижды Героем Социалистического Труда Игорь Васильевич Курчатов; трижды Героем Соцтруда — Андрей Дмитриевич Сахаров; трижды Героем Соцтруда, лауреатом четырех государственных премий, одной Ленинской премии — Александров Анатолий Петрович; трижды Героем Соцтруда, лауреатом трех Госпремий, одной Ленинской — Харитон Юлий Борисович; трижды Героем Соцтруда, четырех Госпремий, одной Ленинской — Зельдович Яков Борисович; дважды Героем Соцтруда, трех Госпремий, одной Ленинской — Виноградов Александр Павлович; Героем Соцтруда, пяти Госпремий, одной Ленинской и многого другого — Кикоин Исаак Константинович;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157