– Пошли, – буркнул Отец Вселенной.
Рядом с домом стояла соловьевская «Нива», а возле нее – черный «Мерседес»: частное такси. Я-то знал, что все частные такси на самом деле принадлежат специальному отделению полиции нравов. Тут тебе и прибыль, тут тебе и информация – очень удобно устроились наши полицейские.
– Ничего? – кивнул я на «Мерс», обращаясь к Отцу Вселенной.
– Да брось ты, а то я не знаю, чьи это тачки! Ничего они нам не сделают. Они только и ждут, когда мы отсюда свалим. А то Маринкин папочка такой вой на весь мир поднимет – мало никому не покажется. Зачем им это? Решат все по-тихому. Так что не волнуйся.
Мы пристегнули портрет на крышу «Нивы» – лицом вверх. С вертолета или с низко летящего самолета это, должно быть, выглядело достаточно забавно.
– Ну, пока, – сказал Коля Соловьев. – Может, когда-нибудь и увидимся.
– Счастливо тебе. – Марина Штамм обняла меня за шею и поцеловала в губы. Я ее поцеловать не успел – она отпрянула и пошла к такси.
– Бывай, министр! – шепнул Отец Вселенной и еще раз сверкнул стеклянным глазом.
Они сели в черный, словно оплывший от самодовольства и достатка «Мерседес». Я не стал провожать его глазами – повернулся и вскарабкался в свою (теперь уже свою) «Ниву».
Водить машину я умел. Правда, с тех пор как выучился, за рулем сиживал редко, но при взгляде на циферблатики и рычаги понял: за то время, что я проездил на общественном транспорте, в способе управления автомобилем, в общем, ничего не изменилось.
Тронул потихоньку – машина пошла легко. Я вспомнил, как Отец Вселенной, Колька, говорил мне, что поменял двигатель и за его «Нивой» теперь ни одно полицейское такси не угонится.
Врал, конечно. Догонит «Мерс» эту жестянку. А вот «Волга» – из тех, на которых большинство ментов продолжает шастать по улицам, – может быть, и отстанет.
Запикал мой мобильный – сейчас он выстреливал мелодию «The Voice» «Муди Блюз» 81-го года.
– Ты куда намылился? – спросил меня из трубки Карл Фридрихович.
– В каком смысле?
– В самом прямом. Проводил этих мерзавцев и давай езжай домой. Есть срочное дело. Сегодня едем с тобой на телевидение, нужно несколько слов сказать.
– О чем? О том, что я планирую выйти в министры?
– А, ты об этом… Ну что же, в целом, этот сопляк все правильно тебе рассказал.
– А ты что, слышал? – спросил я.
– Ну вот видишь. Куда тебе самому руководить, если ты даже не допер, что я тебя слушаю через твой мобильный. Ты бы хоть его дома оставлял, что ли. Это же элементарно. Ладно, не обижайся, мы же взрослые люди. И я тебя действительно очень уважаю и ценю. Но дело есть дело, и к делу нужно подходить серьезно, нужно взвешивать все «за» и «против», уметь трезво оценивать свои силы. Ведь это признак мудрости, так ведь?
Я гнал машину на юг. На Московском проспекте попал в «зеленую волну» и расслабился. Включил соловьевский магнитофон. Кабину наполнили бодрые аккорды «Роллинг Стоунз»: «Вали с моего облака!» – пел Джаггер.
Мне не жалко было тех, кого я сдал. Я даже немного завидовал им. Они сразу пройдут через фильтр – проверку на серьезность своих намерений, проверку на то, слабаки они или нет. Они же пока не опасны. Они – молодняк. Их не сошлют, не посадят, им просто сделают внушение. Серьезное внушение, болезненное даже, но – не смертельное. И не ломающее судьбу. Просто предупреждение. И они уже сами решат для себя, в какую сторону им двигаться. Они пройдут первые классы школы за неделю – я в свое время проходил их несколько лет.
– Что молчишь? – спросил Карл.
– Музыку слушаю.
– Ну ладно, давай поворачивай.
– А ты что, знаешь и то, где я еду?
– Знаю.
– Откуда?
– Работа такая. Ты со мной уже несколько месяцев, а так ничего и не понял.
– Все я понял.
– Соловьев рассказал? Да он сам лох, козел и гопник. Он ни черта не понимает. Приезжай давай, поедем на телевидение, по пути еще побеседуем.
– Хватит, набеседовались, – сказал я и засмеялся.
Побеседуем, как же. Хрена тебе. Хорошего – понемножку.
Я выехал на Пулковское шоссе. Возвращаться домой не хотелось. Пить месяцами с потным и унылым комиком Сатировым? Слушать мудацкие, прошедшие цензуру Рудольфа песни? Идти в министры?
В открытое окошко дул ледяной ветер, впереди сверкало чисто вымытое растаявшим снегом шоссе. Поеду-ка я в Москву. Что меня здесь держит? В Москве я не был уже черт знает сколько. У меня там куча друзей. Была во всяком случае. И они, наверное, наслышаны о моих успехах. А потом… потом двину на Алтай. В горы. Мне всегда думалось, что в горах можно встретить что-то необычное. Призрак Майлза Дэвиса, к примеру. На Алтае я наверняка встречу это необычное.
Говорят, что музыканты – великие музыканты – не умирают, а просто исчезают неведомо куда. Потому что они имеют ключ к двери, в которую можно выйти, минуя смерть.
Вот, может быть, где-нибудь в горах Алтая и сидят они – Майлз Дэвис, Моррисон, Леннон, Чарли Паркер, Хукер, Палмер, Кобейн. Ходят там по облакам Харрисон и Галлахер, Пресли и Меркьюри. Дремлет где-нибудь под кустом Джеймс Браун. А может быть, они где-нибудь в другом месте. Какая разница? Бензин продается везде, а денег у меня на бензин достаточно – по старой привычке я все наличные деньги всегда носил с собой.
– Я последний раз говорю – вернись! – крикнул из трубки Карл Фридрихович.
Я выбросил трубку на дорогу и нажал на педаль газа.
Что они мне сделают? Не убьют же, в конце концов!
Я не под домашним арестом, никаких подписок о невыезде не давал. Мало ли, куда я хочу съездить, – какое их дело? То, что я никому никогда ничего не скажу из услышанного сегодня, – в этом может сомневаться только полный идиот. Вокруг одни стукачи – зачем же мне говорить им то, что и так всем известно? Вчера еще можно было сказать – всем известно, кроме меня. А теперь известно и мне. Так зачем что-то кому-то рассказывать?
Перекрывая стоунзовские риффы, сзади запела полицейская сирена. В зеркальце я увидел две машины – ну конечно, «Волги» с мигалками. Они шли за мной аккуратно, не приближаясь, но и не отставая.
Посмотрим, на что способен соловьевский движок!
Я сделал рывок – «Волги» приотстали. Я тормознул – нагнали и снова пристроились, держа дистанцию. Теперь между ними я увидел черное рыло «Мерседеса».
Впереди на обочине что-то взорвалось. Потом еще несколько раз – фонтанчики снега выстроились рядком, как столбики ограждения.
Я обернулся и увидел, что из окошка крайней левой «Волги» торчит черное дуло автомата. Или винтовки. Разглядеть на ходу было сложно.
Идиоты. Пугать меня вздумали! Я вам покажу «Формулу-один».
Моя рука вывернула ручку громкости до предела, и «Стоунз» загремели, перекрывая гудение двигателя.
I was sick and tired, fed up with this
And decided to take a drive downtown
It was so very quiet and peaceful
There was nobody, not a soul around
I laid myself out, I was so tired and I started to dream
In the morning the parking tickets were just like
A flag stuck on my wind screen
I said, hey! you! get off of my cloud
Hey! you! get off of my cloud
Hey! you! get off of my cloud
Don’t hang around cause twos a crowd
On my cloud…
В лобовом стекле справа от меня образовалась аккуратная дырочка.
Да они совсем ума лишились. Машину мне портят!
Я попробовал еще покрутить ручку громкости – она уперлась: громче сделать было уже нельзя. На самом деле этого мне было более чем достаточно. С моим-то слухом.
Рядом с первой дырочкой в стекле появилась вторая. Любимая музыка переливалась, звучала вокруг, крутилась воронкой в тесной кабине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61