Но я опасаюсь,
Что не найдет их никто, что исчезли они безвозвратно!.,»
Тут обезьяна вмешалась: «Отчаянью нет оснований!
Если они на земле, то еще остается надежда.
Будем ходить и расспрашивать всех — и мирян и духовных
Денно и нощно! Но вы драгоценности нам опишите!»
«Неописуемы! — лис говорит. — И пропали бесследно:
Кто их присвоил — припрятал. Какой же удар ожидает
Фрау Эрмелину мою! Она не простит мне ошибки:
Предупреждала ведь: «Не доверяй им обоим сокровищ!»
А на меня же поклеп возвели — и, быть может, осудят!
Нет, я свою правоту докажу, я дождусь приговора.
Если я буду оправдан, объеду все царства, все страны
И постараюсь пропажу найти, хоть ценой своей жизни!»
Песнь Десятая
«О, мой король благородный! — сказал краснобай хитроумный. —
Дайте мне, мой государь, пред моими друзьями поведать
О драгоценностях редких, что вам предназначены были.
Пусть не дошли они к вам, но бывает похвально желанье».
«Ну, говори, — согласился король, — да смотри, покороче!»
«Все миновало: и счастье и честь! — так начал печально
Рейнеке. — Первым среди драгоценных изделий был перстень.
Я его Бэллину дал, поручив передать государю.
Из благородного золота отлит был перстень старинный
И удивительным образом собран. Как он блистал бы
В личной сокровищнице моего короля-государя!
Тыльную сторону перстня, что самого пальца касалась,
Всю испещрил письменами гравер и залил их эмалью:
Те письмена составляли три слова еврейских с особым,
Тайным значеньем. У нас их никто б не прочел и не понял.
В них только Абрион, мастер из Трира, сумел разобраться.
Это — ученый еврей, что все языки и наречья
От Пуату до степей Люнебургских постиг в совершенстве.
В травах же и в драгоценных камнях он знаток несравненный.
Перстень мой он осмотрел и сказал мне: «Волшебные свойства
Заключены в нем. Слова гравировки — три имени древних,
Нам принесенные благочестивейшим Сифбм из рая,
Где он елей милосердья разыскивал. Кто этот перстень
Носит на пальце — от всяких опасностей в жизни избавлен:
Громы и молнии и колдовство перед перстнем бессильны».
Далее мастер открыл мне, что в книгах он вычитал, будто
Перстень носящий на пальце — и в самую лютую стужу
Не замерзает и мирно преклоннейших лет достигает.
Вправлен был камень в тот перстень — яркий, редчайший карбункул.
Вспыхивал он в темноте и все озарял в окруженье.
Много скрывал он таинственных сил: исцелял от болезней.
Кто прикасался к нему, избавлялся от всяких недугов
И от скорбей, и не властен он был над одной только смертью.
Мастер открыл мне и прочие силы чудесного камня:
Странствовать может повсюду счастливый его обладатель —
И ни воды, ни огня не бояться, ни плена, ни козней,
И не потерпит вреда от любых покушений он вражьих.
Стоит ему на карбункул взглянуть натощак перед битвой —
Справится с сотней противников он. Благородный тот камень
Силы лишает все яды и все вредоносные соки.
Он укрощает и ненависть: кто обладателя камня
Вдруг невзлюбил бы, тот вскоре к нему б изменил отношенье.
Кто перечислит все свойства того чудотворного перстня,
Что, меж сокровищ отцовских найдя, предназначил я сразу
И отослал королю! Я-то сам понимал ведь отлично,
Что недостоин такой драгоценности, что, как я думал,
Ею владеть лишь единственный вправе: кто всех благородней,
Тот, на ком зиждется всякое благополучие наше.
а, я мечтал охранить его жизнь от печалей и бедствий!
Должен был также Бэллин-баран поднести королеве
Гребень и зеркало, чтобы она обо мне вспоминала.
Я для забавы их как-то извлек из отцовского клада,
Произведений искусства изящнее не было в мире.
Ах, как жена любовалась на них, получить их мечтая!
Так никогда б не прельстили ее все земные богатства.
Мы из-за этого ссорились даже, но я не сдавался.
С самыми лучшими чувствами презентовал я недавно
Зеркало это и гребень своей госпоже-королеве,
Что оказала так много мне благодеяний, так часто
Словом своим благосклонным меня из беды выручала.
Блеск благородства и знатность ее добродетель венчает,
Род ее древний себя проявляет в словах и в поступках,
Вот кто достоин был гребня и зеркала! Но, к сожаленью,
Ей не пришлось их увидеть — они ведь погибли навеки!
Гребень я вам опишу. Художник избрал для изделья
Кости пантеры — останки того благородного зверя,
Что обитает меж кущами рая и чащей индийской.
Шкура ее многоцветна, пестра, и приятнейший запах
Распространяет она, а поэтому звери обычно
Любят бродить по тропам, по которым проходят пантеры,
Ибо тот запах целебен для каждого зверя, что каждый
Чувствует, что общепризнано. Значит, из кости пантерьей
Выточен был с удивительным тщаньем тот гребень изящный.
Невыразимой его белизне серебро уступало,
Благоуханием превосходил он корицу, гвоздику!
Знайте, что запах пантеры по смерти ее проникает
В кости — и, не выдыхаясь, он им сообщает нетленность.
Всякую хворь изгоняет он, лечит от всякой отравы.
Спинку высокую гребня украсил прекрасный орнамент:
Очень изящные переплетения лоз виноградных —
Золото с алой и синей эмалью. На среднем же поле
Изображен был искусно рассказ о Парисе троянском:
Как он увидел трех женщин божественных возле колодца,
Трех знаменитых соперниц: Палладу, Юнону, Венеру;
Как у них спор из-за яблока шел золотого: считалось
Яблоко общим, но каждая лично владеть им хотела.
Спорили — и сговорились: Парис это яблоко должен
Той присудить из богинь, кто окажется самой прекрасной.
Юноша вдумчиво спорщиц осматривать стал, а Юнона
Так говорит: «Если яблоко мне ты отдашь и признаешь
Самой красивой меня, ты будешь всех смертных богаче».
«Нет, — возразила Паллада, — подумай: коль яблоко это
Мне ты присудишь, ты станешь могущественнейшим из смертных:
Имя твое упомянут — и всех оно в трепет повергнет».
Слово теперь за Венерою было: «Что — власть? Что — богатства?
Разве отец твой, Приам, не владыка троянский? А братья —
Гектор и прочие, — мало ль богаты и мало ль им власти?
Не охраняет ли Трою могучее войско? И мало ль
Вы покорили и близких и дальних земель и народов?
Если бы самой прекрасной меня ты признал, если б отдал
Яблоко мне, наслаждался б ты лучшим сокровищем в мире.
Это сокровище — женщина! Всех она краше, мудрее,
Вся — добродетель, и вся— благородство. Похвал ей не хватит!
Яблоко мне присуди — и супругой царя Менелая,
Кладом из кладов, Еленой Прекрасною ты овладеешь».
Отдал он яблоко это Венере, как самой красивой,
И помогла ему вскоре Венера похитить гречанку, —
Стала жена Менелая женою троянца Париса.
Изображен был резьбой барельефной весь миф посредине
И окружен был щитками, в которые с редким искусством
Вписано было и все изложенье бессмертной легенды…
Слушайте дальше о зеркале. Было оно не стеклянным —
Место стекла занимал в нем берилл чистоты небывалой!
Что бы и где бы ни происходило, днем или ночью, —
Зеркало все отражало! А если какой недостаток
Есть на лице у кого-нибудь — хоть бы в глазу небольшое
Пятнышко, что ли, — взглянуть в это зеркало стоит — и тут же
Всякое пятнышко иль бородавка бесследно исчезнут.
Что ж удивляться, коль так я горюю об этой пропаже?
Зеркало вправлено в раму редчайшей древесной породы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Что не найдет их никто, что исчезли они безвозвратно!.,»
Тут обезьяна вмешалась: «Отчаянью нет оснований!
Если они на земле, то еще остается надежда.
Будем ходить и расспрашивать всех — и мирян и духовных
Денно и нощно! Но вы драгоценности нам опишите!»
«Неописуемы! — лис говорит. — И пропали бесследно:
Кто их присвоил — припрятал. Какой же удар ожидает
Фрау Эрмелину мою! Она не простит мне ошибки:
Предупреждала ведь: «Не доверяй им обоим сокровищ!»
А на меня же поклеп возвели — и, быть может, осудят!
Нет, я свою правоту докажу, я дождусь приговора.
Если я буду оправдан, объеду все царства, все страны
И постараюсь пропажу найти, хоть ценой своей жизни!»
Песнь Десятая
«О, мой король благородный! — сказал краснобай хитроумный. —
Дайте мне, мой государь, пред моими друзьями поведать
О драгоценностях редких, что вам предназначены были.
Пусть не дошли они к вам, но бывает похвально желанье».
«Ну, говори, — согласился король, — да смотри, покороче!»
«Все миновало: и счастье и честь! — так начал печально
Рейнеке. — Первым среди драгоценных изделий был перстень.
Я его Бэллину дал, поручив передать государю.
Из благородного золота отлит был перстень старинный
И удивительным образом собран. Как он блистал бы
В личной сокровищнице моего короля-государя!
Тыльную сторону перстня, что самого пальца касалась,
Всю испещрил письменами гравер и залил их эмалью:
Те письмена составляли три слова еврейских с особым,
Тайным значеньем. У нас их никто б не прочел и не понял.
В них только Абрион, мастер из Трира, сумел разобраться.
Это — ученый еврей, что все языки и наречья
От Пуату до степей Люнебургских постиг в совершенстве.
В травах же и в драгоценных камнях он знаток несравненный.
Перстень мой он осмотрел и сказал мне: «Волшебные свойства
Заключены в нем. Слова гравировки — три имени древних,
Нам принесенные благочестивейшим Сифбм из рая,
Где он елей милосердья разыскивал. Кто этот перстень
Носит на пальце — от всяких опасностей в жизни избавлен:
Громы и молнии и колдовство перед перстнем бессильны».
Далее мастер открыл мне, что в книгах он вычитал, будто
Перстень носящий на пальце — и в самую лютую стужу
Не замерзает и мирно преклоннейших лет достигает.
Вправлен был камень в тот перстень — яркий, редчайший карбункул.
Вспыхивал он в темноте и все озарял в окруженье.
Много скрывал он таинственных сил: исцелял от болезней.
Кто прикасался к нему, избавлялся от всяких недугов
И от скорбей, и не властен он был над одной только смертью.
Мастер открыл мне и прочие силы чудесного камня:
Странствовать может повсюду счастливый его обладатель —
И ни воды, ни огня не бояться, ни плена, ни козней,
И не потерпит вреда от любых покушений он вражьих.
Стоит ему на карбункул взглянуть натощак перед битвой —
Справится с сотней противников он. Благородный тот камень
Силы лишает все яды и все вредоносные соки.
Он укрощает и ненависть: кто обладателя камня
Вдруг невзлюбил бы, тот вскоре к нему б изменил отношенье.
Кто перечислит все свойства того чудотворного перстня,
Что, меж сокровищ отцовских найдя, предназначил я сразу
И отослал королю! Я-то сам понимал ведь отлично,
Что недостоин такой драгоценности, что, как я думал,
Ею владеть лишь единственный вправе: кто всех благородней,
Тот, на ком зиждется всякое благополучие наше.
а, я мечтал охранить его жизнь от печалей и бедствий!
Должен был также Бэллин-баран поднести королеве
Гребень и зеркало, чтобы она обо мне вспоминала.
Я для забавы их как-то извлек из отцовского клада,
Произведений искусства изящнее не было в мире.
Ах, как жена любовалась на них, получить их мечтая!
Так никогда б не прельстили ее все земные богатства.
Мы из-за этого ссорились даже, но я не сдавался.
С самыми лучшими чувствами презентовал я недавно
Зеркало это и гребень своей госпоже-королеве,
Что оказала так много мне благодеяний, так часто
Словом своим благосклонным меня из беды выручала.
Блеск благородства и знатность ее добродетель венчает,
Род ее древний себя проявляет в словах и в поступках,
Вот кто достоин был гребня и зеркала! Но, к сожаленью,
Ей не пришлось их увидеть — они ведь погибли навеки!
Гребень я вам опишу. Художник избрал для изделья
Кости пантеры — останки того благородного зверя,
Что обитает меж кущами рая и чащей индийской.
Шкура ее многоцветна, пестра, и приятнейший запах
Распространяет она, а поэтому звери обычно
Любят бродить по тропам, по которым проходят пантеры,
Ибо тот запах целебен для каждого зверя, что каждый
Чувствует, что общепризнано. Значит, из кости пантерьей
Выточен был с удивительным тщаньем тот гребень изящный.
Невыразимой его белизне серебро уступало,
Благоуханием превосходил он корицу, гвоздику!
Знайте, что запах пантеры по смерти ее проникает
В кости — и, не выдыхаясь, он им сообщает нетленность.
Всякую хворь изгоняет он, лечит от всякой отравы.
Спинку высокую гребня украсил прекрасный орнамент:
Очень изящные переплетения лоз виноградных —
Золото с алой и синей эмалью. На среднем же поле
Изображен был искусно рассказ о Парисе троянском:
Как он увидел трех женщин божественных возле колодца,
Трех знаменитых соперниц: Палладу, Юнону, Венеру;
Как у них спор из-за яблока шел золотого: считалось
Яблоко общим, но каждая лично владеть им хотела.
Спорили — и сговорились: Парис это яблоко должен
Той присудить из богинь, кто окажется самой прекрасной.
Юноша вдумчиво спорщиц осматривать стал, а Юнона
Так говорит: «Если яблоко мне ты отдашь и признаешь
Самой красивой меня, ты будешь всех смертных богаче».
«Нет, — возразила Паллада, — подумай: коль яблоко это
Мне ты присудишь, ты станешь могущественнейшим из смертных:
Имя твое упомянут — и всех оно в трепет повергнет».
Слово теперь за Венерою было: «Что — власть? Что — богатства?
Разве отец твой, Приам, не владыка троянский? А братья —
Гектор и прочие, — мало ль богаты и мало ль им власти?
Не охраняет ли Трою могучее войско? И мало ль
Вы покорили и близких и дальних земель и народов?
Если бы самой прекрасной меня ты признал, если б отдал
Яблоко мне, наслаждался б ты лучшим сокровищем в мире.
Это сокровище — женщина! Всех она краше, мудрее,
Вся — добродетель, и вся— благородство. Похвал ей не хватит!
Яблоко мне присуди — и супругой царя Менелая,
Кладом из кладов, Еленой Прекрасною ты овладеешь».
Отдал он яблоко это Венере, как самой красивой,
И помогла ему вскоре Венера похитить гречанку, —
Стала жена Менелая женою троянца Париса.
Изображен был резьбой барельефной весь миф посредине
И окружен был щитками, в которые с редким искусством
Вписано было и все изложенье бессмертной легенды…
Слушайте дальше о зеркале. Было оно не стеклянным —
Место стекла занимал в нем берилл чистоты небывалой!
Что бы и где бы ни происходило, днем или ночью, —
Зеркало все отражало! А если какой недостаток
Есть на лице у кого-нибудь — хоть бы в глазу небольшое
Пятнышко, что ли, — взглянуть в это зеркало стоит — и тут же
Всякое пятнышко иль бородавка бесследно исчезнут.
Что ж удивляться, коль так я горюю об этой пропаже?
Зеркало вправлено в раму редчайшей древесной породы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33