Он обнял ее и привлек к себе как раз в тот самый момент, когда человек в костюме Пьеро подбежал к ним.
– Она моя! – воскликнул незнакомец.
– Ты оставишь ее в покое, или я проколю шпагой твою грудь, мерзавец, – сердито бросил ему сэр Харвей.
Признавая свое поражение, человек в костюме Пьеро умиротворяюще улыбнулся.
– Извини, старина, – ответил он. – Я не знал, что она твоя подружка. Хорошенько присматривай за нею, она очень лакомый кусочек.
Не сказав больше ни слова, незнакомец удалился, а Паолина, спрятав лицо на плече сэра Харвея, не могла удержаться от смеха.
– Я... так испугалась, – пробормотала она, все еще с трудом переводя дух. – Это было... глупо с моей стороны, но я... испугалась.
– С вами хлопот не оберешься! – воскликнул сэр Харвей. – Ладно, давайте возьмем гондолу и поедем домой. На сегодняшний вечер я сыт по горло приключениями, и вы, я полагаю, тоже.
Паолина подняла голову от его плеча.
– Я никогда не была так рада видеть кого-либо, как сейчас... вас, – произнесла она. – Мой страх был нелепым, и я не думаю, что этот человек действительно желал мне зла. В то же время я до сих пор не могу к этому привыкнуть.
– Привыкнуть к чему? – осведомился сэр Харвей.
– Ко всем этим знакам внимания, когда мужчины хватают меня за руку, осыпают комплиментами. Я не знаю, что обо всем этом думать.
– Это потому, что вы слишком красивы, – отозвался сэр Харвей без малейшего сочувствия.
С этими словами он вывел ее к одному из боковых каналов, где множество гондол стояли на приколе в ожидании нанимателей. Сэр Харвей помог Паолине сесть и сам занял место рядом с нею. Девушка поднесла руки к волосам, чтобы поправить прическу, и тут же вспомнила об ожерелье.
– Синьор Бонди, – прошептала она. – Что вы намерены ему сказать?
– С какой стати я буду с ним разговаривать? – – осведомился в ответ сэр Харвей, пока гондола медленно плыла вперед, в полной тишине прокладывая путь по темной воде.
– Вы думаете, он поверил, что вы купили это ожерелье? – спросила Паолина.
– Какое это имеет значение? – отозвался сэр Харвей. – Все равно он не может доказать обратное.
Последовало долгое молчание, и затем, почувствовав, что Паолина ожидала от него объяснений, он произнес вызывающим тоном:
– Ну и что с того? Ей они были больше ни к чему, а я знал, где они лежали. Вот почему я вернулся на корабль. Если бы рыбаки подоспели туда первыми, у нас не осталось бы никакой надежды на добычу, и тогда мы прежде всего не смогли бы попасть сюда.
– Все это кажется таким ужасным теперь, когда ее нет в живых, – пробормотала Паолина.
– Ей не пришлось страдать, – ответил сэр Харвей. – И, кроме того, если бы я не попал туда вовремя, драгоценности не достались бы никому. Они остались бы лежать на дне моря, и какая нам от них тогда была бы выгода?
Он сделал паузу, но так как Паолина не ответила на его вопрос, продолжал:
– Контратина не была дурной женщиной. У нее было много приятных черт помимо голоса и привлекательной внешности. Многие люди любили ее. Едва ли ее драгоценности могут принести кому-нибудь зло или несчастье.
– Вряд ли ей понравилось бы то, что они достались нам, – заметила Паолина.
– Ничего подобного, – ответил сэр Харвей. – Я подружился с нею на корабле и могу сказать, что она была очень щедрой и великодушной женщиной. Она отдавала так же легко, как и брала. Если бы она знала о том, что должно вскоре случиться, то, без сомнения, предпочла бы, чтобы ее драгоценности попали ко мне, а не лежали на дне океана или были присвоены кем-нибудь из этих алчных рыбаков.
– Она бы предпочла, чтобы они попали к вам, – медленно повторила Паолина. Обернувшись, она взглянула пристально прямо ему в лицо, пытаясь рассмотреть его черты в слабом сиянии звезд. – Вы ухаживали за нею во время плавания.
– Почему бы и нет? – осведомился сэр Харвей. – Старик Бонди много тратил на нее, но не он один пользовался ее милостями.
– Знай я об этом, я бы никогда не взяла это ожерелье, – сказала Паолина.
– Я отказываюсь понимать женщин, – заметил сэр Харвей раздраженным тоном. – Вы поднимаете столько шума из-за какого-то ожерелья, принадлежавшего Контратине, которая была милейшим созданием и никогда никому в жизни не причиняла вреда по своей воле, и вместе с тем вы идете в ювелирную лавку и приобретаете там кольцо или браслет, которые могли раньше принадлежать кому угодно. Вы понятия не имеете, кто носил эти вещи до вас. Они могут нести с собой все проклятия, горечь или злобу своих прежних владельцев. Однако вы надеваете их без малейших угрызений совести.
– Возможно, вы и правы, – ответила Паолина задумчиво. – И все же мне страшно подумать, что вы были влюблены в Контратину, она погибла и вы отдали ее ожерелье мне.
– Я не был влюблен в нее, и не моя вина, что она погибла, – отозвался сэр Харвей. – Я отдал вам это ожерелье просто для видимости, как часть того маскарада, в котором мы оба участвуем. С моей стороны это не было проявлением привязанности или чего-нибудь в этом роде.
– Да, конечно, не было, – произнесла Паолина. – Я... совсем об этом забыла.
Она отвела от него взгляд, всматриваясь в темноту, туда, где простиралось открытое пространство лагуны. К этому времени они уже подплыли к Большому каналу. Затем под влиянием внезапного душевного порыва она снова повернулась в его сторону.
– Простите мне мою глупость.
– Мне нечего вам прощать, – ответил сэр Харвей. – Я только не могу понять, почему вы поднимаете шум из ничего.
– Я больше не буду. С моей стороны было неразумно упрекать вас за это даже на мгновение.
– Давайте забудем об этом, – ответил сэр Харвей. – Вам незачем надевать снова это ожерелье, если вы этого не хотите – пожалуй, даже будет лучше, если вы не станете этого делать. Как только Бонди оправится от потрясения после смерти Контратины, он, без сомнения, опять начнет допытываться, как ко мне попало это ожерелье. К несчастью, он узнал застежку. Это свидетельствует о том, как глупо я поступил, не продав жемчуг вместе с остальными вещами.
– Наверное, там было много драгоценностей? – спросила Паолина.
– Да, немало, – признался сэр Харвей.
Последовала еще одна долгая пауза, и затем Паолина спросила очень тихо:
– Она была красива? Вы очень любили ее?
Сэр Харвей рассмеялся.
– Я уже сказал вам, что совсем не любил ее. Она была приятной спутницей для короткого путешествия. С нею можно было беседовать о гораздо более серьезных вещах, чем с большинством других пассажиров на этом корабле. И, наверное, потому, что мы оба были людьми одного склада, искателями приключений, нас невольно притягивало друг к другу.
– Понимаю. – Голос Паолины был все еще тихим, и затем они долго сидели в молчании, пока их гондола не оказалась рядом с дворцом.
Паолина поднялась наверх в свою спальню, но не стала раздеваться, а уселась перед зеркалом и некоторое время и задумчивости смотрела на свое отражение. Затем она машинально открыла дверь и направилась через анфиладу в поисках сэра Харвея. Ей почему-то казалось, что он еще не ложился спать.
Она застала его стоявшим у раскрытого окна. Глядя на улицу, он словно не замечал ничего вокруг – ни огней гондол внизу, ни света звезд высоко над головой. Казалось, он был погружен в размышления, и в первое мгновение даже не услышал ее шагов. Она приблизилась и встала рядом с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64