Сам принц одновременно болтал с двумя женщинами: той, что изображала из себя хозяйку, и другой, очень ярко одетой актрисой, беспрерывно острившей и тем самым приводившей в восторг как хозяина, так и других находившихся поблизости мужчин.
Как и положено по французскому обычаю, мужчины и женщины покинули столовую все вместе, и Тина тут же воспользовалась возможностью смешаться с другими женщинами, которые пошли взять свои накидки, ибо вся компания отправлялась на вечер к Па Пайве.
Вернувшись, Тина обнаружила, что брат стоит все еще один, и тут же со всех ног кинулась к нему.
— О, ради Бога, только не оставляй меня одну с этим ужасным маркизом де Садом. — стала просить она Кендрика. — Он совершенно невыносим.
— Я уже наслышан о нем, — ответил брат. — Тебе действительно не следует с ним разговаривать! Ничего, если уж он станет вести себя совсем непристойно, я увезу тебя домой.
Но только Тина хотела попросить Кендрика исполнить свое намерение немедленно, как появились остальные женщины, и уже через минуту все высыпали к экипажам. Тина с братом оказались рядом еще с какой-то парой, и продолжить разговор стало невозможно.
К несчастью, парочка была совершенно занята собой и даже на людях продолжала целоваться и вести себя таким образом, что Тине стало просто стыдно. Впрочем, она была избавлена хотя бы от присутствия ужасного маркиза.
В конце обеда, когда она отказалась подать ему руку, он просто прижался ногой под столом к ее колену — это воспоминание заставило девушку содрогнуться, даже сидя в экипаже рядом с братом.
До дома Па Пайвы оказалось совсем недалеко. Дом этот считался одним из самых красивых частных зданий в Париже, и на постройку его ушло не менее десяти лет.
В холле стоял веселый шум и сильный запах дорогих духов, который делал этот дом совсем непохожим на те, что Тине удалось видеть за свою жизнь.
Наверху в огромном салоне с пятью высокими окнами роспись на потолке представляла собой аллегорию Ночи, сменяющей День, а стены были задрапированы малиновой парчой, что в целом делало зал похожим на какое-то святилище.
Перед этим Тину и других женщин проводили наверх, чтобы снять накидки в комнате с массивной бронзовой люстрой. Ступени и перила лестницы, ведущей туда, к великому удивлению Тины, были сделаны из чистого оникса.
Накидки было предложено сложить на просторнейшую кровать, стоящую в алькове, как алтарь, и богато украшенную слоновой костью и резным деревом.
— Это стоит никак не меньше ста тысяч франков, — услышала Тина голос одной из женщин, явно преисполненный острой зависти.
Словом, в доме было еще много вещей, которые девушка с любопытством посмотрела бы, но, испугавшись того, что в ее отсутствие соседка Кендрика за обедом снова может целиком поглотить его внимание, поспешила вниз.
Спустившись, она с ужасом увидела, как ее брат и маркиз слишком горячо о чем-то спорят.
Она подошла вплотную к брату и услышала следующее:
— Я уже говорил вам, мсье маркиз, что Тина моя, и у меня нет никакого желания отдавать ее вам, равно как и кому-нибудь другому!
Сердце девушки бешено забилось, и чтобы поддержать брата, который выглядел перед маркизом совершенным мальчишкой, она взяла его под руку.
— Я уже говорила ему об этом, Кендрик, — заворковала она. — Говорила, что мы принадлежим только друг другу и что я никогда тебя не покину!
— Неужели вам мало и этого? — возмущенно обратился к маркизу Кендрик. Брат говорил слишком громко, и Тина поняла, что брат мало того что рассержен поведением маркиза, но еще и изрядно пьян.
Тут грянул оркестр, и Тина поспешила увести его подальше:
— Пойдем же, Кендрик, потанцуем немного!
— Не так быстро, — остановил их маркиз. — Я уже сделал этой птичке заманчивое предложение касательно драгоценностей, но я готов выплатить ей и наличными. Я даже удвою сумму.
— Но это оскорбление! — воскликнул Кендрик.
Маркиз мстительно ухмыльнулся.
— Если это действительно так, то у вас есть прекрасная возможность получить извинения в соответствующей форме.
Это означало дуэль, и Тина вскрикнула от ужаса.
Но в тот же момент она увидела, что кто-то идет им на помощь, а еще через секунду с радостью и облегчением поняла, что это не кто иной, как граф де Грамон.
Не раздумывая больше, она бросилась к нему и зашептала, надеясь, что ее никто больше не слышит:
— Остановите его! Прошу вас, остановите! Кендрик не может драться на дуэли… с ним. Пожалуйста. пожалуйста, сделайте что-нибудь!
В голосе ее звучал неподдельный страх, ибо дуэль Кендрика и его возможное ранение неизбежно открыло бы их тайну.
Граф немедленно подошел к маркизу как можно ближе:
— Я вынужден потребовать от вас, де Сад, чтобы вы прекратили ваши домогательства по отношению к этим молодым людям, которые являются моими близкими друзьями.
— Кто вам позволил вмешиваться не в свое дело? — маркиз мгновенно перенес свою ярость на графа. — Какое вам дело?
— Весьма важное. Ибо я намерен защищать мадемуазель Тину от мужчин, подобным вам. которые видят в ней лишь продающийся товар и ведут себя таким образом, которого любой порядочный человек устыдился бы. — Тон его голоса был еще более угрожающ, чем смысл сказанного, и маркиз, буквально почернев от гнева, прорычал:
— Как вы посмели оскорбить меня и сунуть свой нос в чужие дела?!
— Как я уже сказал вам, дел, связанных с мадемуазель Тиной, у меня предостаточно, — хладнокровно ответил граф. — А если вы просто хотите сорвать на ком-нибудь свою неудачу, то более благородным будет выбрать для этого равного соперника, то есть — меня.
— Я буду драться с вами обоими, — бешено выкрикнул маркиз. — И когда вы оба будете плавать в лужах крови, эта кошечка все равно достанется мне!
— Этого не будет никогда! — едва не теряя сознание от гнева, громко заявил Кендрик.
И с его стороны это было еще одной ошибкой. Тина отчаянно вцепилась в рукав графа.
— Я думаю, самым первым делом надо забрать отсюда Тину, — мягко остановил его дальнейшие выкрики граф. — Я сейчас сам отвезу ее домой, ибо не пристало такой прекрасной женщине, как она, стоять здесь и слушать, как разговаривает джентльмен, не умеющий себя вести.
— Благодарю вас, — с чувством ответил Кендрик.
Маркиз заскрежетал зубами от досады.
— Не думайте, что вы так просто от меня избавитесь, — зашипел он. — Мадемуазель уже обещала мне, что перейдет под мое покровительство, и домой ее повезет не кто иной, как я — Он протянул вперед свою длинную руку и Тина, невольно отшатнувшись, прижалась к графу.
— Пойдемте, — сказал тот спокойно и повел ее к выходу.
Но маркиз все-таки успел схватить девушку за запястье и резким жестом положил другую руку ей на талию.
— Должна же ты понимать, на чьей стороне хлеб намазан маслом погуще, крошка, — пробормотал он. — Так скажи этим идиотам, что ты уже сделала свой выбор.
— Нет! О нет! — кричала несчастная девушка, пытаясь вырваться из объятий чудовищного маркиза. Страх ее усиливался еще и потому, что она видела, как брат уже сделал решительный шаг к маркизу и стал буквально оттаскивать ее от него.
— Как вы посмели тронуть ее! — бушевал он. — Неужели вам еще непонятно, что вы ей не нужны?! Если вы сейчас же не отпустите девушку, я вышвырну вас на улицу!
Маркиз повернул к нему искаженное гневом лицо и замахнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33