— Вы все равно не узнаете, что происходит с вашей кузиной.
— Я не стану вас убивать, леди Каслмейн. Не в моих привычках убивать кого бы то ни было, если они не настолько предались мерзости и пороку, что мир без них становится лучше. Не мне вас судить, однако я должен заботиться о кузине Tee. Она дороже мне, чем сама жизнь, дороже, чем законы рыцарства, которые я усвоил с детства и которые требуют вежливого обращения с дамами. Как я уже сказал вам, я готов на крайность. Если вы не скажете мне, что происходит с моей кузиной, я выстрелю так, чтобы вас ранить. Вы сказали, что ваши люди не вооружены, так что вы не сможете ничего сделать, чтобы меня остановить. Вы не умрете, леди Каслмейн, но у вас появится шрам, а шрамы прекрасной женщине не к лицу. Например, длинный шрам на белом плече…
— Вы не посмеете! — вскрикнула Барбара, но, казалось, Лусиус ее даже не слышал.
— И женщина, лишившаяся пальца, тоже становится объектом жалости. Вас будут жалеть, леди Каслмейн. Не думаю, чтобы вам это понравилось.
— Я ничего вам не скажу. И я не верю, что вы сделаете то, чем угрожаете!
Барбара смело бросила ему эти слова, но в ответ Лусиус поднял пистолет и наставил его на белое плечо, видневшееся в глубоком вырезе вечернего наряда.
Прицелившись, он спокойно начал считать:
— Раз… два…
Казалось, его палец начал нажимать на спусковой крючок.
Барбара тихо застонала.
— Будьте вы прокляты! — крикнула она. — Ну, раз уж вы так хотите узнать, то, надеюсь, это вам понравится: сейчас ее венчают с Рудольфом. Ему нужны ее деньги, а она выйдет за него замуж, чтобы он смог жить в Стейверли и восстанавливать поместья. Надеюсь, это известие вас порадует, лорд Стейверли. А вас в самом скором времени повесят, чего вы и заслуживаете.
— Где Рудольф женится на ней?
Его вопрос оборвал мстительные угрозы Барбары. На мгновение у нее была мысль отказаться отвечать, но потом она увидела, что смогла его больно ранить, и в приливе торжества Барбара забыла об осторожности и о просьбе Рудольфа никому ничего не рассказывать.
— Их свадьба идет в церкви Стейверли. Вас это радует?
Эта церковь должна была принадлежать вам. Не будь вы изгоем и преступником, за голову которого назначена награда, вы сами могли бы венчаться с ней в этой церкви!
Последние слова Барбара уже кричала во весь голос, иначе Лусиус их не услышал бы. Его уже не было рядом с ней.
Как только она назвала ему место, где должна была состояться свадьба Теи, он вскочил в седло и, подобрав поводья, пришпорил своего жеребца. Проскакав мимо Барбары, он даже не взглянул на нее.
Зато она смотрела вслед летящему галопом коню, пока он не скрылся из виду в тени деревьев.
А потом на ее губах медленно появилась горькая улыбка.
Луна уже почти исчезла, и первые бледные лучи рассвета тронули небо на востоке. До Стейверли далеко. Лусиус опоздает!
Глава 14
Королева сделала последний стежок в вышивке и подняла ее, чтобы показать Tee.
— Красиво получилось, правда, леди Пантея? — спросила она.
— Очень красиво, мадам! — воскликнула Тея. — Рукоделие вашего величества просто чудесно. Сомневаюсь, чтобы в Англии нашлась хоть одна женщина, которая умела бы делать такие крошечные стежки.
— Меня учили монашки в Португалии, — с улыбкой сказала королева.
Она сложила вышивку, а потом, словно мысль о добрых женщинах, которые учили ее, заставила ее обратиться к вещам более возвышенным, она подняла взгляд на изображения святых, висевшие по стенам ее комнаты, и губы ее зашевелились, шепча молитвы.
Тею всегда поражало, как просто и скромно обставлены покои королевы, тогда как при дворе только и говорили о той роскоши, что царила в апартаментах леди Каслмейн. Но все знали, что королева никогда не докучала супругу просьбами о подарках и не выражала желания получить в свое распоряжение что-нибудь из пышной обстановки парадных покоев. Ей было достаточно картин на сюжеты Священного Писания, молитвенников на столике у кровати и кропильницы со святой водой над постелью. Про себя Тея даже думала, что королева по-своему гордится своим отличием от других дам, которые добивались расположения ее мужа.
Как большинство некрасивых, но обаятельных людей, королева казалась то удивительно привлекательной, то совсем неинтересной. Тея с удовольствием отметила, что сегодня маленькая королева выглядела удивительно хорошо. Отложив вышивку, она начала переодеваться к ужину с его величеством.
Камеристки принесли ей на выбор несколько нарядов, но королева колебалась и раздумывала, какие драгоценности можно будет надеть к каждому из платьев. Среди них было платье из узорчатого белого атласа с нижней юбкой из малинового кружева, к которому можно было надеть ожерелье из рубинов, свадебный подарок от родственников из далекой Португалии.
Это платье Tee нравилось больше всего: малиновый цвет удивительно шел темноглазой и темноволосой королеве, а Тее очень хотелось, чтобы королева этим вечером выглядела как можно лучше, потому что король известил ее о том, что ужин предполагается в узком кругу, в присутствии минимального количества придворных.
Тея понимала, что именно в такие моменты у королевы появлялась возможность завоевать привязанность мужа, показать ему, насколько она во многих отношениях превосходит Барбару Каслмейн, хотя, конечно, красота Барбары не имела себе равных не только в придворных кругах, но и во всей стране.
Ее улыбка мгновенно покоряла сердце любого мужчины, и даже толпы простонародья, возмущенные рассказами о ее расточительности и жадности, приветствовали ее, стоило ей улыбнуться им из окна кареты. Ее можно было сравнить с волшебницей Цирцеей.
Но королева обладала множеством чудесных свойств, которые король любил и уважал. Она была остроумна, а Карл обожал смешное, кстати, Барбара была почти лишена чувства юмора. Королева была добродушна и мила, тогда как Барбара — вспыльчива, и ее припадки гнева становились все более частыми. Королева держалась с достоинством и сдержанностью, подобающими ее положению, а Барбара порой вела себя не лучше базарной торговки или шлюхи из таверны.
— Выберите белое с малиновым, мадам, — сказала Тея, видя, что королева склоняется к платью из коричневой и оранжевой парчи, в котором ее кожа казалась желтой и тускнел блеск глаз.
Придворный этикет требовал, чтобы она не высказывала своего мнения, пока ее не спросят, но Тея произнесла это, повинуясь искреннему душевному порыву, и королева, оценив его, ласково проговорила:
— Ваш вкус безошибочен, леди Пантея. Я сделаю так, как вы советуете.
Когда камеристки унесли другие платья и королева с Теей остались одни, королева проговорила с легкой грустью:
— Думаю, не слишком важно, что я надеваю. Я не красавица и прекрасно это знаю.
В ее голосе звучала такая наивная печаль, что у Теи на глаза навернулись слезы.
— Ах, мадам, вы не должны так говорить! — воскликнула она. — Красота бывает разная. Доброта сердца и благородство мыслей вашего величества придают вашему лицу высшую красоту, красоту души.
Королева была, видимо, тронута этими словами, хотя и покачала головой, словно сомневаясь в словах Теи.
— Вы верны и преданны мне, леди Пантея, и я очень обязана вам и вашей двоюродной бабушке за доброту и преданность, которые вы выказывали мне с момента моего приезда в Англию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— Я не стану вас убивать, леди Каслмейн. Не в моих привычках убивать кого бы то ни было, если они не настолько предались мерзости и пороку, что мир без них становится лучше. Не мне вас судить, однако я должен заботиться о кузине Tee. Она дороже мне, чем сама жизнь, дороже, чем законы рыцарства, которые я усвоил с детства и которые требуют вежливого обращения с дамами. Как я уже сказал вам, я готов на крайность. Если вы не скажете мне, что происходит с моей кузиной, я выстрелю так, чтобы вас ранить. Вы сказали, что ваши люди не вооружены, так что вы не сможете ничего сделать, чтобы меня остановить. Вы не умрете, леди Каслмейн, но у вас появится шрам, а шрамы прекрасной женщине не к лицу. Например, длинный шрам на белом плече…
— Вы не посмеете! — вскрикнула Барбара, но, казалось, Лусиус ее даже не слышал.
— И женщина, лишившаяся пальца, тоже становится объектом жалости. Вас будут жалеть, леди Каслмейн. Не думаю, чтобы вам это понравилось.
— Я ничего вам не скажу. И я не верю, что вы сделаете то, чем угрожаете!
Барбара смело бросила ему эти слова, но в ответ Лусиус поднял пистолет и наставил его на белое плечо, видневшееся в глубоком вырезе вечернего наряда.
Прицелившись, он спокойно начал считать:
— Раз… два…
Казалось, его палец начал нажимать на спусковой крючок.
Барбара тихо застонала.
— Будьте вы прокляты! — крикнула она. — Ну, раз уж вы так хотите узнать, то, надеюсь, это вам понравится: сейчас ее венчают с Рудольфом. Ему нужны ее деньги, а она выйдет за него замуж, чтобы он смог жить в Стейверли и восстанавливать поместья. Надеюсь, это известие вас порадует, лорд Стейверли. А вас в самом скором времени повесят, чего вы и заслуживаете.
— Где Рудольф женится на ней?
Его вопрос оборвал мстительные угрозы Барбары. На мгновение у нее была мысль отказаться отвечать, но потом она увидела, что смогла его больно ранить, и в приливе торжества Барбара забыла об осторожности и о просьбе Рудольфа никому ничего не рассказывать.
— Их свадьба идет в церкви Стейверли. Вас это радует?
Эта церковь должна была принадлежать вам. Не будь вы изгоем и преступником, за голову которого назначена награда, вы сами могли бы венчаться с ней в этой церкви!
Последние слова Барбара уже кричала во весь голос, иначе Лусиус их не услышал бы. Его уже не было рядом с ней.
Как только она назвала ему место, где должна была состояться свадьба Теи, он вскочил в седло и, подобрав поводья, пришпорил своего жеребца. Проскакав мимо Барбары, он даже не взглянул на нее.
Зато она смотрела вслед летящему галопом коню, пока он не скрылся из виду в тени деревьев.
А потом на ее губах медленно появилась горькая улыбка.
Луна уже почти исчезла, и первые бледные лучи рассвета тронули небо на востоке. До Стейверли далеко. Лусиус опоздает!
Глава 14
Королева сделала последний стежок в вышивке и подняла ее, чтобы показать Tee.
— Красиво получилось, правда, леди Пантея? — спросила она.
— Очень красиво, мадам! — воскликнула Тея. — Рукоделие вашего величества просто чудесно. Сомневаюсь, чтобы в Англии нашлась хоть одна женщина, которая умела бы делать такие крошечные стежки.
— Меня учили монашки в Португалии, — с улыбкой сказала королева.
Она сложила вышивку, а потом, словно мысль о добрых женщинах, которые учили ее, заставила ее обратиться к вещам более возвышенным, она подняла взгляд на изображения святых, висевшие по стенам ее комнаты, и губы ее зашевелились, шепча молитвы.
Тею всегда поражало, как просто и скромно обставлены покои королевы, тогда как при дворе только и говорили о той роскоши, что царила в апартаментах леди Каслмейн. Но все знали, что королева никогда не докучала супругу просьбами о подарках и не выражала желания получить в свое распоряжение что-нибудь из пышной обстановки парадных покоев. Ей было достаточно картин на сюжеты Священного Писания, молитвенников на столике у кровати и кропильницы со святой водой над постелью. Про себя Тея даже думала, что королева по-своему гордится своим отличием от других дам, которые добивались расположения ее мужа.
Как большинство некрасивых, но обаятельных людей, королева казалась то удивительно привлекательной, то совсем неинтересной. Тея с удовольствием отметила, что сегодня маленькая королева выглядела удивительно хорошо. Отложив вышивку, она начала переодеваться к ужину с его величеством.
Камеристки принесли ей на выбор несколько нарядов, но королева колебалась и раздумывала, какие драгоценности можно будет надеть к каждому из платьев. Среди них было платье из узорчатого белого атласа с нижней юбкой из малинового кружева, к которому можно было надеть ожерелье из рубинов, свадебный подарок от родственников из далекой Португалии.
Это платье Tee нравилось больше всего: малиновый цвет удивительно шел темноглазой и темноволосой королеве, а Тее очень хотелось, чтобы королева этим вечером выглядела как можно лучше, потому что король известил ее о том, что ужин предполагается в узком кругу, в присутствии минимального количества придворных.
Тея понимала, что именно в такие моменты у королевы появлялась возможность завоевать привязанность мужа, показать ему, насколько она во многих отношениях превосходит Барбару Каслмейн, хотя, конечно, красота Барбары не имела себе равных не только в придворных кругах, но и во всей стране.
Ее улыбка мгновенно покоряла сердце любого мужчины, и даже толпы простонародья, возмущенные рассказами о ее расточительности и жадности, приветствовали ее, стоило ей улыбнуться им из окна кареты. Ее можно было сравнить с волшебницей Цирцеей.
Но королева обладала множеством чудесных свойств, которые король любил и уважал. Она была остроумна, а Карл обожал смешное, кстати, Барбара была почти лишена чувства юмора. Королева была добродушна и мила, тогда как Барбара — вспыльчива, и ее припадки гнева становились все более частыми. Королева держалась с достоинством и сдержанностью, подобающими ее положению, а Барбара порой вела себя не лучше базарной торговки или шлюхи из таверны.
— Выберите белое с малиновым, мадам, — сказала Тея, видя, что королева склоняется к платью из коричневой и оранжевой парчи, в котором ее кожа казалась желтой и тускнел блеск глаз.
Придворный этикет требовал, чтобы она не высказывала своего мнения, пока ее не спросят, но Тея произнесла это, повинуясь искреннему душевному порыву, и королева, оценив его, ласково проговорила:
— Ваш вкус безошибочен, леди Пантея. Я сделаю так, как вы советуете.
Когда камеристки унесли другие платья и королева с Теей остались одни, королева проговорила с легкой грустью:
— Думаю, не слишком важно, что я надеваю. Я не красавица и прекрасно это знаю.
В ее голосе звучала такая наивная печаль, что у Теи на глаза навернулись слезы.
— Ах, мадам, вы не должны так говорить! — воскликнула она. — Красота бывает разная. Доброта сердца и благородство мыслей вашего величества придают вашему лицу высшую красоту, красоту души.
Королева была, видимо, тронута этими словами, хотя и покачала головой, словно сомневаясь в словах Теи.
— Вы верны и преданны мне, леди Пантея, и я очень обязана вам и вашей двоюродной бабушке за доброту и преданность, которые вы выказывали мне с момента моего приезда в Англию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61