Даже если подкупить ночного сторожа, он тоже может проболтаться подружке-горничной, и пошло-поехало! Со скоростью света!
Она помолчала, потом почти шепотом попросила:
— Идона, пожалуйста, помоги мне. Если и ты попадешь в такое положение, то можешь рассчитывать на меня.
— Надеюсь, я никогда не окажусь в подобном положении, — ответила Идона. — Но если все откроется, что будет со мной?
— Ничего не откроется. Ты ляжешь в мою постель, задернешь занавеси с обеих сторон, а в комнате будет свет только от камина.
— А если они приглядятся, подойдут поближе, рассмотрят цвет волос?
— Все, что они увидят, — это что кто-то лежит на кровати. Уверяю тебя, они не будут подходить близко, я ведь могу заподозрить их в шпионстве. Хотя я знаю, что они следят за мной, и меня это бесит. Но как мне с этим справиться?
— Понятно. Ну что ж, хорошо. Я приду в твою комнату, когда никого поблизости не будет.
Роузбел вскинула руки, обняла Идону за шею и поцеловала.
— Ты просто ангел!.. — пропела она. — Я никогда этого не забуду. Ты сама влюбишься и поймешь мои чувства.
Она умчалась, а няня вернулась помогать Идоне готовиться ко сну.
— Ну, а сейчас что ее светлость надумала? — поинтересовалась няня.
— А почему ты считаешь, что она что-то надумала? — удивилась Идона.
— Да я же вижу, какая она бездельница, и всегда чего-то устраивает. Один Бог знает, каково придется его светлости, когда он на ней женится.
Идона не удивилась проницательности няни. Она вспомнила слова матери: «Слуги знают все. Бесполезно пытаться что-то скрыть от них».
— А почему ты думаешь, что он все же женится на леди Роузбел?
— Да я совсем не уверена. Ей сильно повезет, если она заполучит его, — сказала няня. — Знаешь, как его зовут — «верткий холостяк», это я от его слуги слыхала. Он говорит — все как одна незамужние женщины из общества вешаются ему на шею. Да и замужние тоже. И всегда так было. Ну не со дня рождения, конечно, а как только он чуток подрос. — Няня усмехнулась.
Решив, что она и так сказала слишком много, няня пошла к гардеробу.
Идона не могла понять, отчего же ей стало вдруг грустно? «Наверное, я зря пообещала Роузбел выполнить ее просьбу».
Но в глубине души Идона понимала: дело не только в этом.
Глава 6
За ужином Идоне было веселее, чем она ожидала, но домокловым мечом висело обещание, данное Роузбел.
Маркиз пригласил двух приятелей поужинать с ними, чтобы получились пары. Все смеялись, шутили.
Идоне казалось, будто она присутствует на спектакле, поставленном по веселой классической комедии, одной из тех, что они читали с матерью.
Маркиза пригласила женщин наверх, оставив мужчин беседовать за портвейном. Роузбел деланно зевнула и сказала:
— Я так устала! Эти бесконечные вечеринки утомляют. И как здорово, что сегодня можно пораньше лечь спать!
— Но ведь ты всегда говорила: ложиться спать до зари — попусту тратить время! — резко бросила маркиза.
— То было в дни ранней юности. — Роузбел покраснела, закрыла глаза и откинулась на спинку дивана.
Идона почувствовала, что леди Роузбел переигрывает.
В это время маркиза вынула из редикюля карточку.
— Знаешь ли ты, Идона, что прибыл большой букет орхидей от графа Баклиффа.
Идона была смущена:
— Да, мадам. Я знаю. Он прислал с ним и письмо.
— Письмо? — переспросила маркиза. — А где оно?
— Наверху, — сказала девушка, чувствуя, что краснеет.
Маркиза посмотрела на карточку и усмехнулась: — Довольно откровенно. Сделав паузу, прочла:
«Очаровательной женщине, пленившей мое сердце».
Роузбел открыла глаза и сказала:
— О, это уже кое-что!
— Я тоже так считаю, — согласилась маркиза. — Ты оказалась умнее, чем я думала. Ничто так не возбуждает мужчину, как попытка женщины скрыться, но… не слишком далеко.
Они с Роузбел рассмеялись, а Идона сказала:
— Не хочу я от графа никаких цветов, и вообще мы слишком мало знакомы, чтобы писать такие слова…
Маркиза положила карточку на полированный столик подле себя.
— В общем, дитя, ты должна понять: формальности и условности, столь важные у вас в провинции, в Лондоне отступают, особенно когда дело касается такой важной персоны, как граф.
— Вы совершенно правы! — воскликнула Роузбел, прежде чем Идона открыла рот. — Ты только подумай — станешь хозяйкой одного из самых прекрасных домов в Англии, ну не совсем такого, как у Шолто, но почти… Мне говорили, у Баклиффа замечательные драгоценности.
— Да, верно, я помню, как последняя жена графа надевала их, впервые появившись в Карлтон-Хаусе. Она сверкала, как рождественская елка, и казалось, просто сгибалась под тяжестью диадемы.
Слушая их, Идона побледнела и наконец сказала:
— Пожалуйста, мадам, выслушайте меня.
— Да я знаю, что ты скажешь. Если снова начнешь твердить то же, что и по дороге из Девоншир-Хауса, я просто рассержусь. Это же смешно!
— Нет, пожалуйста, не сердитесь, — попросила Идона, — но я не хочу принимать ухаживания графа Баклиффа, и мне бы не хотелось, чтобы и вы поощряли его к этому…
— Я тут совершенно ни при чем, — сказала, помолчав, маркиза. — Совершенно уверена: он поведет себя как подобает воспитанному мужчине и попросит у моего внука, как у опекуна, твоей руки. И Шолто, конечно, согласится. С большим удовольствием.
Услышав эти слова, Идона почувствовала, как что-то сдавило ей грудь, и она едва могла вздохнуть.
Девушка понимала: маркиза права, и маркиз, конечно, с удовольствием избавится от нее.
Пока Идона в панике думала, как поступить, маркиза продолжила:
— Кстати, и с приданым все решится без труда. Мы купили достаточно платьев и всего необходимого.
— А когда выйдешь замуж, — возбужденно защебетала Роузбел, — граф повезет тебя в Париж. Этой зимой туда все собираются — посмотреть, что осталось в этом городе наслаждений после того, как Наполеон Бонапарт все перевернул вверх дном.
— Вчера вечером граф Чарльз Стюарт мне рассказывал, что сейчас там уже жизнь идет своим чередом. Я уверена, Эйден Баклифф повезет Идону в Париж, и она будет блистать среди смуглых француженок. Он мне сам сказал, что она ни на кого не похожа, будто упала со звезды, — сказала маркиза.
Роузбел рассмеялась:
— Он так и сказал? Вот интересно! Правда, Идона, ты очень умная девочка. Тебе до полной победы осталось совсем немного. Мне он никогда не делал ни единого комплимента.
Маркиза посмотрела на нее, как показалось Идоне, осуждающе. И сказала:
— У тебя есть один недостаток, Роузбел, — ты бегаешь за мужчинами. Я всегда говорила, что мужчины — охотники. Я вообще-то рассердилась на Идону, когда она стала прятаться от Баклиффа, но скорее всего это его и заинтриговало.
— Нет, нет!.. — бормотала Идона. Но ее никто не слушал.
Маркиза и Роузбелл говорили о том, какое высокое положение могла бы занять Идона, выйдя замуж за графа, поскольку принц-регент — его друг, и о том, что граф, должно быть, захочет устроить свадьбу в Карлтон-Хаусе, что его жена займет традиционное положение при дворе, как все графини Баклифф в последние три столетия.
Идона слушала этот разговор — и не могла пересилить страх перед графом. Ужас охватил ее при воспоминании о том, как он хотел поцеловать ее.
Идона снова чувствовала прикосновение рук графа и его губы на щеке.
В нем было нечто, отчего по коже ее бежали мурашки, будто она коснулась скользкой жабы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Она помолчала, потом почти шепотом попросила:
— Идона, пожалуйста, помоги мне. Если и ты попадешь в такое положение, то можешь рассчитывать на меня.
— Надеюсь, я никогда не окажусь в подобном положении, — ответила Идона. — Но если все откроется, что будет со мной?
— Ничего не откроется. Ты ляжешь в мою постель, задернешь занавеси с обеих сторон, а в комнате будет свет только от камина.
— А если они приглядятся, подойдут поближе, рассмотрят цвет волос?
— Все, что они увидят, — это что кто-то лежит на кровати. Уверяю тебя, они не будут подходить близко, я ведь могу заподозрить их в шпионстве. Хотя я знаю, что они следят за мной, и меня это бесит. Но как мне с этим справиться?
— Понятно. Ну что ж, хорошо. Я приду в твою комнату, когда никого поблизости не будет.
Роузбел вскинула руки, обняла Идону за шею и поцеловала.
— Ты просто ангел!.. — пропела она. — Я никогда этого не забуду. Ты сама влюбишься и поймешь мои чувства.
Она умчалась, а няня вернулась помогать Идоне готовиться ко сну.
— Ну, а сейчас что ее светлость надумала? — поинтересовалась няня.
— А почему ты считаешь, что она что-то надумала? — удивилась Идона.
— Да я же вижу, какая она бездельница, и всегда чего-то устраивает. Один Бог знает, каково придется его светлости, когда он на ней женится.
Идона не удивилась проницательности няни. Она вспомнила слова матери: «Слуги знают все. Бесполезно пытаться что-то скрыть от них».
— А почему ты думаешь, что он все же женится на леди Роузбел?
— Да я совсем не уверена. Ей сильно повезет, если она заполучит его, — сказала няня. — Знаешь, как его зовут — «верткий холостяк», это я от его слуги слыхала. Он говорит — все как одна незамужние женщины из общества вешаются ему на шею. Да и замужние тоже. И всегда так было. Ну не со дня рождения, конечно, а как только он чуток подрос. — Няня усмехнулась.
Решив, что она и так сказала слишком много, няня пошла к гардеробу.
Идона не могла понять, отчего же ей стало вдруг грустно? «Наверное, я зря пообещала Роузбел выполнить ее просьбу».
Но в глубине души Идона понимала: дело не только в этом.
Глава 6
За ужином Идоне было веселее, чем она ожидала, но домокловым мечом висело обещание, данное Роузбел.
Маркиз пригласил двух приятелей поужинать с ними, чтобы получились пары. Все смеялись, шутили.
Идоне казалось, будто она присутствует на спектакле, поставленном по веселой классической комедии, одной из тех, что они читали с матерью.
Маркиза пригласила женщин наверх, оставив мужчин беседовать за портвейном. Роузбел деланно зевнула и сказала:
— Я так устала! Эти бесконечные вечеринки утомляют. И как здорово, что сегодня можно пораньше лечь спать!
— Но ведь ты всегда говорила: ложиться спать до зари — попусту тратить время! — резко бросила маркиза.
— То было в дни ранней юности. — Роузбел покраснела, закрыла глаза и откинулась на спинку дивана.
Идона почувствовала, что леди Роузбел переигрывает.
В это время маркиза вынула из редикюля карточку.
— Знаешь ли ты, Идона, что прибыл большой букет орхидей от графа Баклиффа.
Идона была смущена:
— Да, мадам. Я знаю. Он прислал с ним и письмо.
— Письмо? — переспросила маркиза. — А где оно?
— Наверху, — сказала девушка, чувствуя, что краснеет.
Маркиза посмотрела на карточку и усмехнулась: — Довольно откровенно. Сделав паузу, прочла:
«Очаровательной женщине, пленившей мое сердце».
Роузбел открыла глаза и сказала:
— О, это уже кое-что!
— Я тоже так считаю, — согласилась маркиза. — Ты оказалась умнее, чем я думала. Ничто так не возбуждает мужчину, как попытка женщины скрыться, но… не слишком далеко.
Они с Роузбел рассмеялись, а Идона сказала:
— Не хочу я от графа никаких цветов, и вообще мы слишком мало знакомы, чтобы писать такие слова…
Маркиза положила карточку на полированный столик подле себя.
— В общем, дитя, ты должна понять: формальности и условности, столь важные у вас в провинции, в Лондоне отступают, особенно когда дело касается такой важной персоны, как граф.
— Вы совершенно правы! — воскликнула Роузбел, прежде чем Идона открыла рот. — Ты только подумай — станешь хозяйкой одного из самых прекрасных домов в Англии, ну не совсем такого, как у Шолто, но почти… Мне говорили, у Баклиффа замечательные драгоценности.
— Да, верно, я помню, как последняя жена графа надевала их, впервые появившись в Карлтон-Хаусе. Она сверкала, как рождественская елка, и казалось, просто сгибалась под тяжестью диадемы.
Слушая их, Идона побледнела и наконец сказала:
— Пожалуйста, мадам, выслушайте меня.
— Да я знаю, что ты скажешь. Если снова начнешь твердить то же, что и по дороге из Девоншир-Хауса, я просто рассержусь. Это же смешно!
— Нет, пожалуйста, не сердитесь, — попросила Идона, — но я не хочу принимать ухаживания графа Баклиффа, и мне бы не хотелось, чтобы и вы поощряли его к этому…
— Я тут совершенно ни при чем, — сказала, помолчав, маркиза. — Совершенно уверена: он поведет себя как подобает воспитанному мужчине и попросит у моего внука, как у опекуна, твоей руки. И Шолто, конечно, согласится. С большим удовольствием.
Услышав эти слова, Идона почувствовала, как что-то сдавило ей грудь, и она едва могла вздохнуть.
Девушка понимала: маркиза права, и маркиз, конечно, с удовольствием избавится от нее.
Пока Идона в панике думала, как поступить, маркиза продолжила:
— Кстати, и с приданым все решится без труда. Мы купили достаточно платьев и всего необходимого.
— А когда выйдешь замуж, — возбужденно защебетала Роузбел, — граф повезет тебя в Париж. Этой зимой туда все собираются — посмотреть, что осталось в этом городе наслаждений после того, как Наполеон Бонапарт все перевернул вверх дном.
— Вчера вечером граф Чарльз Стюарт мне рассказывал, что сейчас там уже жизнь идет своим чередом. Я уверена, Эйден Баклифф повезет Идону в Париж, и она будет блистать среди смуглых француженок. Он мне сам сказал, что она ни на кого не похожа, будто упала со звезды, — сказала маркиза.
Роузбел рассмеялась:
— Он так и сказал? Вот интересно! Правда, Идона, ты очень умная девочка. Тебе до полной победы осталось совсем немного. Мне он никогда не делал ни единого комплимента.
Маркиза посмотрела на нее, как показалось Идоне, осуждающе. И сказала:
— У тебя есть один недостаток, Роузбел, — ты бегаешь за мужчинами. Я всегда говорила, что мужчины — охотники. Я вообще-то рассердилась на Идону, когда она стала прятаться от Баклиффа, но скорее всего это его и заинтриговало.
— Нет, нет!.. — бормотала Идона. Но ее никто не слушал.
Маркиза и Роузбелл говорили о том, какое высокое положение могла бы занять Идона, выйдя замуж за графа, поскольку принц-регент — его друг, и о том, что граф, должно быть, захочет устроить свадьбу в Карлтон-Хаусе, что его жена займет традиционное положение при дворе, как все графини Баклифф в последние три столетия.
Идона слушала этот разговор — и не могла пересилить страх перед графом. Ужас охватил ее при воспоминании о том, как он хотел поцеловать ее.
Идона снова чувствовала прикосновение рук графа и его губы на щеке.
В нем было нечто, отчего по коже ее бежали мурашки, будто она коснулась скользкой жабы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26