Она решила, что скорее умрет, чем разрешит ему снова дотронуться до нее.
«Ну что мне делать? Что делать?» — спрашивала она себя.
— Долго же вы сидели за столом! — сказала Роузбел подошедшему маркизу. — В общем-то, я собираюсь идти спать.
— Спать? — удивился маркиз. — А ты не заболела?
— Нет, я просто устала.
— Такого я от тебя еще не слышал, — заметил маркиз.
— Приближается старость! — рассмеялась Роузбел. — И чтобы не заснуть тут, за разговором, что тебе явно не понравится, пойду-ка я в объятия Морфея.
— Ну что ж, если тебя так непреодолимо влечет к нему, — саркастически усмехнулся маркиз, — как можно тебе мешать?
Она снова зевнула и поднялась со словами:
— Завтра вечером снова бал, и обещаю, что буду блистать и танцевать с каждым, пока звезды будут сиять на небе.
Роузбел кокетливо всех оглядела и улыбнулась.
— Не забудьте, Чарльз, — сказала она, — я обещала вам первый вальс.
— Вы слишком добры ко мне, — ответил джентльмен. — Я очень польщен. И стану считать часы.
Роузбел протянула ему руку для поцелуя, потом пожелала спокойной ночи маркизе и Идоне.
Склонившись к девушке, она слегка сжала ее плечо.
Маркиз довел ее до двери; она взяла его под руку и сказала:
— Если бы ты действительно без меня скучал и хотел, чтобы я осталась, я бы, конечно, так и сделала.
Услышав это, Идона затаила дыхание, понимая, что Роузбел рискует. А вдруг маркиз попросит ее остаться?
Однако он лишь улыбнулся и сказал:
— Иди спать. Зевающая женщина и у меня вызывает зевоту.
Роузбел вскрикнула, изображая ужас:
— Нет, ни в коем случае! Это недопустимо! Иди лучше поговори с Идоной, воспользуйся шансом. Очаровательный граф скоро уведет ее от нас.
Маркиз промолчал, но Идона заметила, что он нахмурился и повернулся к гостям, сидевшим у камина.
— Что за разговоры насчет Баклиффа? — спросил он, но не у Идоны, а у маркизы.
В ответ она подала ему карточку, вынутую из букета орхидей.
Когда маркиз прочитал записку, сердце Идоны забилось: она была уверена, что он рассердится.
Он прочитал ее еще раз, вникая в каждое слово, потом подошел к камину и кинул ее в огонь.
— Это все, что ты намерен сказать? — поинтересовалась маркиза.
— Я думаю, не стоит подгонять события.
— Если ты полагаешь, что граф Баклифф действует безрассудно, то я хочу заметить, что любая девушка, отказывающая самому богатому и самому завидному жениху, просто ненормальная.
Идона понимала, что маркиза заботилась о ее благе, и почувствовала, как краска заливает ее лицо.
Не зная, как скрыть свое смущение, и мучаясь от этого, она с облегчением услышала слова маркиза, обращенные к одному из гостей:
— Ты готов сразиться со мной в биллиард, Чарльз?
Потом маркиз повернулся к бабушке:
— Я знаю, ты скоро пойдешь спать, бабушка, так что я желаю тебе спокойной ночи.
С этими словами маркиз в сопровождении Чарльза направился к двери. Их друг последовал за ними.
— Буду наблюдать за вашей игрой. Итак, делайте ставки, господа.
Когда дверь за ними закрылась, маркиза посмотрела на Идону.
— Конечно, мы не столь привлекательны, как биллиардные шары.
Она поднялась, и Идона вместе с ней.
— Я тоже хочу пойти спать. Никак не могу привыкнуть к городскому распорядку. У нас все не так. Сегодня я снова проспала.
— Ну ничего, привыкнешь, — ответила маркиза. Они медленно поднимались по лестнице. Няня помогла Идоне раздеться, и когда девушка
легла, то ее охватили дурные предчувствия. Скоро надо идти в спальню Роузбел, вероятно, она уже уехала из дома.
Маркиз никуда не ушел, как предполагала Роузбел, он был в биллиардной в задней части дома, но, похоже, ни о чем не подозревал.
Идона очень боялась подвести Роузбел, но, с другой стороны, ей было неприятно от мысли, что она обманывает маркиза: он так добр к ней!
Интересно, какой возлюбленный у Роузбел и почему, если она его так сильно любит, она не может найти в себе мужества разделить с ним бедность?
Идона подозревала, что это вовсе не та бедность, которую она познала со своими родителями. Скорее всего не будет роскоши, ожидавшей Роузбел в браке с маркизом.
Она снова подумала о графе. Идона вспомнила все, что говорили о нем маркиза и Роузбел, и снова пришла к выводу, что даже с домами, лошадьми, несметными богатствами и всеми драгоценностями мира он ей противен.
Наконец Идона решила, что может покинуть свою спальню. Она встала, выглянула из-за двери — пуст ли коридор. Дом погрузился в тишину ночи.
Босиком, в одной ночной рубашке она проскользнула в комнату Роузбел, через две комнаты от ее.
Комната была пуста. Ярко горел камин; на кровати лежала ночная рубашка, приготовленная горничной.
Днем Роузбел упомянула, что она отпустила горничную, которая вернется только к утру.
Идона плотнее задернула шторы вокруг кровати, задула свечу и легла.
Постель очень удобная, пуховые подушки были нежными, как летние облака.
Идона лежала на боку, спиной к двери, натянув одело до самого подбородка. Даже если кто-то и заглянет в комнату, то ничего не заподозрит.
Она подумала о маркизе: будет ли он счастлив с Роузбел, если ее любит.
И в то же время, по какой-то неясной причине, ей не хотелось, чтобы он оказался несчастлив. А поскольку Роузбел любит другого, совершенно ясно, что именно так и случится.
«Он очень добр ко мне, очень. И мне бы хотелось, чтобы он нашел женщину, которая полюбила бы его самого, а не его положение и богатство. За его сарказмом скрывается доброе сердце».
Идона не могла бы ответить, откуда это ей известно, но ведь он смог понять ее чувства к Эдаму и его жене, к Нэду, няне, старикам, живущим в усадьбе, и к дому.
Ее все еще пугала мысль, что Клэрис Клермонт могла бы стать хозяйкой дома и устраивать там вечера с вульгарной, шумной, разноцветной толпой много пьющих людей, которые испортили бы все, что так ценила в доме ее мать.
Идона подумала, в каком бы шоке пребывали предки Овертонов, взирая на происходящее с портретов в старинных рамах.
Потом ей стало интересно — нашел ли маркиз дом для Клэрис в Челси, как обещал, и как часто он навещает ее, и почему он предпочитает быть с ней, а не с Роузбел? Странно, у него две женщины одновременно. Идона никак не могла понять этого.
По своей наивности и неопытности она предположила, что мужчина чувствует себя более важным и значительным, когда опекает известную актрису, и ему завидуют больше, чем владельцу лошади, победившей на бегах.
Конечно, окажись она на месте Роузбел, она бы негодовала, что он интересуется кем-то еще.
«Наверное, я очень скучная, старомодная провинциалка, — подумала Идона, засыпая.
Сквозь сон она услышала легкий шум. Сердце тревожно забилось.
По звуку она поняла, что поворачивается ручка двери, и если это не маркиза, то по ее приказанию горничная заглянула убедиться, как и предполагала Роузбел, спит ли она в своей кровати.
Усилием воли Идона заставила себя лежать тихо, крепко закрыв глаза.
Но потом она испугалась: легкие шаги приближались к кровати. Для горничной это уж слишком. Но что же ей делать?
Идона сжала веки покрепче, успокаивая себя тем, что при слабом свете камина невозможно рассмотреть лицо, если не подойти вплотную, или цвет волос.
И тут, несмотря на то, что она лежала с закрытыми глазами, Идона поняла, что кто-то стоит возле кровати и пристально смотрит на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26