Мне кажется, я всю жизнь только и буду благодарить вас.
Маркиз подумал, что никогда еще никто не благодарил его с такой идущей от самого сердца искренностью.
Вряд ли девушка была бы ему более благодарна, получи она в подарок бриллиантовое ожерелье.
Когда они спускались от Триумфальной арки вниз по Елисейским полям, он спросил ее:
— Где вы остановились?
Вильма слегка запнулась, потом честно ответила:
— Номер двадцать пять в предместье Сент-Оноре.
Маркиз поднял брови:
— Да ведь это, кажется, дом одного из моих друзей?!
— Виконт сейчас в отъезде, — быстро сообразила Вильма.
— А вы с отцом исправляете электрическое освещение в его доме, — подметил маркиз.
Вильма не опровергла его предположение.
Она решила, что ей удалось сделать так, чтобы маркиз не подумал, будто они с отцом гостят в доме виконта.
— Теперь по крайней мере я знаю, куда могу заехать за вами завтра утром, — заметил маркиз, когда они подъехали к дому виконта. — Скажем в половине двенадцатого? Или для вас это слишком рано?
Вильма рассмеялась:
— Я всегда просыпаюсь рано. Честно говоря, я люблю кататься верхом до завтрака.
— Я тоже, — сказал маркиз. — Может быть, когда-нибудь в Англии мы сможем покататься верхом вместе.
Однако, сказав это, тут же засомневался.
Он мог себе представить, какая волна слухов прокатится в Лондоне, если он пригласит Вильму в Нин и будет ездить с ней на верховые прогулки до того, как она начнет работу по переделке его канделябров.
Девушка же в тот момент думала, как здорово было бы пригласить маркиза в их дом. И хотя лошади ее отца вряд ли сравнились бы с лошадьми маркиза, все же и в их конюшнях было два-три жеребца, верхом на которых он выглядел бы великолепно. Да и барьеры показались бы ему вполне достойными для состязания.
Но потом она сказала себе, что, как только они с отцом покинут Париж, она больше никогда не увидит маркиза Линворта, Она вспоминала теперь — он упоминался в разделе светской хроники как постоянный гость в том обществе, в которое ее родители не бывали приглашены, в первую очередь, конечно же, на балах, устраиваемых самим принцем Уэльским.
В числе присутствующих там всегда перечислялись признанные красавицы, без которых невозможно было и представить подобные приемы.
Те же балы, куда приглашалась Вильма, хотя и их пока было не так уж много в ее жизни, устраивались, как правило, вдовами высокопоставленных аристократов большей частью для своих внучек, ровесниц Вильмы.
Она могла предположить, что для сливок общества, к коим принадлежал и маркиз, посещение подобных мероприятий воспринималось как нечто на редкость скучное и утомительное.
Об их развлечениях Вильма читала только в газетах.
Вряд ли она когда-нибудь сможет посетить балы, устраиваемые графиней Уорвик.
И уж совсем невероятно, что ей могли бы прислать приглашение в Мальборо-хаус.
«После нашего возвращения в Англию я уже никогда не встречусь с маркизом», — сказала она себе.
Вслух же девушка произнесла:
— Если вы вполне уверены, что вы не заскучаете со мной, я с превеликим удовольствием поеду с вами завтра в Булонский лес.
— Тогда я с нетерпением буду ожидать нашей прогулки, — ответил ей маркиз.
Они приближались к дому виконта.
Неожиданно маркизу пришло в голову, что будь сейчас рядом с ним любая другая женщина, он непременно поцеловал бы ее на прощание, пожелав доброй ночи.
Он подумал, как, целуя Вильму, ощутит мягкость, нежность и невинность ее губ.
Из ее слов он давно сделал вывод: ее никто никогда еще не целовал.
И неожиданно для себя почувствовал, как страстно желает оказаться тем первым мужчиной, кто поцелует ее.
По девушка настолько была напугана эпизодом с графом, что дотронься он до нее теперь, это совсем лишит ее душевного равновесия и тогда она скорее всего исчезнет, и он никогда больше не увидит ее.
Пет, такого наказания за свой поцелуй он не желал.
Тем более что теперь, когда лошади уже остановились у дома виконта, он отчетливо осознавал — у него давно не было ничего лучше сегодняшнего.
Ни разу на протяжении всего вечера: ни когда они ехали в карете, ни когда ужинали в ресторане, не почувствовал он скуки.
Ни разу за все время не вспомнил ни о принцессе, ни о том мрачном будущем, ожидавшем его впереди.
«Юность очаровательна и обольстительна сама по себе»— такие слова слышал он однажды от одного старика.
То, чем порадовала его Вильма, и было как раз этим «очарованием юности».
Волнующим и чистым, как красота далеких звезд над площадью Согласия.
И совсем не похожим на удовольствие, доставленное ему прошлой ночью Лизеттой.
Карета остановилась, маркиз вышел из нее первым.
Протянув руку девушке и помогая ей сойти вниз, он задержал ее руку в своей и подумал, что действительно очень сильно хочет снова увидеть Вильму.
Ему не хотелось, чтобы она просто исчезла из его жизни.
Лакей позвонил, и заспанный слуга открыл дверь.
— Спокойной вам ночи, Вильма, — сказал маркиз.
— Спокойной ночи, милорд, — отозвалась она, — и еще раз спасибо вам за удивительный, чудесный вечер. Я никогда не смогу его забыть.
— Сказка еще не закончилась, — улыбнулся в ответ на ее слова маркиз. — Я буду здесь завтра в половине двенадцатого.
По ее светящимся глазам, обращенным к нему, он понял — именно эти слова она и хотела от него услышать.
Затем она вошла в дом, а маркиз вернулся в карету.
Когда карета тронулась, девушка остановилась в дверях и помахала ему рукой, при этом свет, падавший из открытой двери за ее спиной, освещал ее светлые волосы и казался ореолом над ее головой.
«Восхитительное зрелище», — думал маркиз всю дорогу домой.
Он не отказался бы иметь такую картину в своей галерее.
Вильма прошла в холл и, прежде чем подняться по лестнице, поблагодарила лакея.
Поднявшись наверх, она увидела Герберта, выходящего из комнаты ее отца.
— Папа не спит? — спросила она его.
Камердинер отрицательно покачал головой.
— Спит, как младенец. — ответил он. — Этот доктор Бланк — он делает чудеса своими руками.
— Полагаю, папа будет чувствовать себя лучше завтра, — сказала Вильма.
— Ну а вы-то как, хорошо провели время с друзьями-то, мисс Вильма? — поинтересовался Герберт.
И поскольку он знал девушку с детства, она понимала — его интерес искренен.
— Провела время замечательно… ну просто замечательно! — сказала она. — Завтра утром я собираюсь поехать на прогулку в Булонский лес, но было бы лучше, если бы вы не упоминали об этом в разговоре с папой, потому что он за меня волнуется.
— Его сиятельство разволнуется, только если подумает, вдруг как эти друзья ваши прознают, что он не так тверд в седле, как думал-то, — заметил Герберт.
Такое о своем хозяине мог позволить себе сказать только старый Герберт, так как с его стороны подобное высказывание не было ни наглостью, ни предательством.
Вильма расхохоталась.
— Мы должны сделать все, дабы папина гордость не пострадала, — сказала она уже серьезно, — и не забывать, что никто не должен знать наше настоящее имя.
Герберт презрительно фыркнул.
— Вам-то и ломать комедию! По мне — так все это ужасная глупость, но меня-то никто не спрашивает!
Вильма пошла к себе в комнату.
Она велела Марии не дожидаться ее возращения, поэтому разделась сама, без ее помощи.
Но когда, глядя в зеркало, Вильма расчесывала свои длинные волосы, она вдруг задалась вопросом, а не нанесли ли ей оскорбление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Маркиз подумал, что никогда еще никто не благодарил его с такой идущей от самого сердца искренностью.
Вряд ли девушка была бы ему более благодарна, получи она в подарок бриллиантовое ожерелье.
Когда они спускались от Триумфальной арки вниз по Елисейским полям, он спросил ее:
— Где вы остановились?
Вильма слегка запнулась, потом честно ответила:
— Номер двадцать пять в предместье Сент-Оноре.
Маркиз поднял брови:
— Да ведь это, кажется, дом одного из моих друзей?!
— Виконт сейчас в отъезде, — быстро сообразила Вильма.
— А вы с отцом исправляете электрическое освещение в его доме, — подметил маркиз.
Вильма не опровергла его предположение.
Она решила, что ей удалось сделать так, чтобы маркиз не подумал, будто они с отцом гостят в доме виконта.
— Теперь по крайней мере я знаю, куда могу заехать за вами завтра утром, — заметил маркиз, когда они подъехали к дому виконта. — Скажем в половине двенадцатого? Или для вас это слишком рано?
Вильма рассмеялась:
— Я всегда просыпаюсь рано. Честно говоря, я люблю кататься верхом до завтрака.
— Я тоже, — сказал маркиз. — Может быть, когда-нибудь в Англии мы сможем покататься верхом вместе.
Однако, сказав это, тут же засомневался.
Он мог себе представить, какая волна слухов прокатится в Лондоне, если он пригласит Вильму в Нин и будет ездить с ней на верховые прогулки до того, как она начнет работу по переделке его канделябров.
Девушка же в тот момент думала, как здорово было бы пригласить маркиза в их дом. И хотя лошади ее отца вряд ли сравнились бы с лошадьми маркиза, все же и в их конюшнях было два-три жеребца, верхом на которых он выглядел бы великолепно. Да и барьеры показались бы ему вполне достойными для состязания.
Но потом она сказала себе, что, как только они с отцом покинут Париж, она больше никогда не увидит маркиза Линворта, Она вспоминала теперь — он упоминался в разделе светской хроники как постоянный гость в том обществе, в которое ее родители не бывали приглашены, в первую очередь, конечно же, на балах, устраиваемых самим принцем Уэльским.
В числе присутствующих там всегда перечислялись признанные красавицы, без которых невозможно было и представить подобные приемы.
Те же балы, куда приглашалась Вильма, хотя и их пока было не так уж много в ее жизни, устраивались, как правило, вдовами высокопоставленных аристократов большей частью для своих внучек, ровесниц Вильмы.
Она могла предположить, что для сливок общества, к коим принадлежал и маркиз, посещение подобных мероприятий воспринималось как нечто на редкость скучное и утомительное.
Об их развлечениях Вильма читала только в газетах.
Вряд ли она когда-нибудь сможет посетить балы, устраиваемые графиней Уорвик.
И уж совсем невероятно, что ей могли бы прислать приглашение в Мальборо-хаус.
«После нашего возвращения в Англию я уже никогда не встречусь с маркизом», — сказала она себе.
Вслух же девушка произнесла:
— Если вы вполне уверены, что вы не заскучаете со мной, я с превеликим удовольствием поеду с вами завтра в Булонский лес.
— Тогда я с нетерпением буду ожидать нашей прогулки, — ответил ей маркиз.
Они приближались к дому виконта.
Неожиданно маркизу пришло в голову, что будь сейчас рядом с ним любая другая женщина, он непременно поцеловал бы ее на прощание, пожелав доброй ночи.
Он подумал, как, целуя Вильму, ощутит мягкость, нежность и невинность ее губ.
Из ее слов он давно сделал вывод: ее никто никогда еще не целовал.
И неожиданно для себя почувствовал, как страстно желает оказаться тем первым мужчиной, кто поцелует ее.
По девушка настолько была напугана эпизодом с графом, что дотронься он до нее теперь, это совсем лишит ее душевного равновесия и тогда она скорее всего исчезнет, и он никогда больше не увидит ее.
Пет, такого наказания за свой поцелуй он не желал.
Тем более что теперь, когда лошади уже остановились у дома виконта, он отчетливо осознавал — у него давно не было ничего лучше сегодняшнего.
Ни разу на протяжении всего вечера: ни когда они ехали в карете, ни когда ужинали в ресторане, не почувствовал он скуки.
Ни разу за все время не вспомнил ни о принцессе, ни о том мрачном будущем, ожидавшем его впереди.
«Юность очаровательна и обольстительна сама по себе»— такие слова слышал он однажды от одного старика.
То, чем порадовала его Вильма, и было как раз этим «очарованием юности».
Волнующим и чистым, как красота далеких звезд над площадью Согласия.
И совсем не похожим на удовольствие, доставленное ему прошлой ночью Лизеттой.
Карета остановилась, маркиз вышел из нее первым.
Протянув руку девушке и помогая ей сойти вниз, он задержал ее руку в своей и подумал, что действительно очень сильно хочет снова увидеть Вильму.
Ему не хотелось, чтобы она просто исчезла из его жизни.
Лакей позвонил, и заспанный слуга открыл дверь.
— Спокойной вам ночи, Вильма, — сказал маркиз.
— Спокойной ночи, милорд, — отозвалась она, — и еще раз спасибо вам за удивительный, чудесный вечер. Я никогда не смогу его забыть.
— Сказка еще не закончилась, — улыбнулся в ответ на ее слова маркиз. — Я буду здесь завтра в половине двенадцатого.
По ее светящимся глазам, обращенным к нему, он понял — именно эти слова она и хотела от него услышать.
Затем она вошла в дом, а маркиз вернулся в карету.
Когда карета тронулась, девушка остановилась в дверях и помахала ему рукой, при этом свет, падавший из открытой двери за ее спиной, освещал ее светлые волосы и казался ореолом над ее головой.
«Восхитительное зрелище», — думал маркиз всю дорогу домой.
Он не отказался бы иметь такую картину в своей галерее.
Вильма прошла в холл и, прежде чем подняться по лестнице, поблагодарила лакея.
Поднявшись наверх, она увидела Герберта, выходящего из комнаты ее отца.
— Папа не спит? — спросила она его.
Камердинер отрицательно покачал головой.
— Спит, как младенец. — ответил он. — Этот доктор Бланк — он делает чудеса своими руками.
— Полагаю, папа будет чувствовать себя лучше завтра, — сказала Вильма.
— Ну а вы-то как, хорошо провели время с друзьями-то, мисс Вильма? — поинтересовался Герберт.
И поскольку он знал девушку с детства, она понимала — его интерес искренен.
— Провела время замечательно… ну просто замечательно! — сказала она. — Завтра утром я собираюсь поехать на прогулку в Булонский лес, но было бы лучше, если бы вы не упоминали об этом в разговоре с папой, потому что он за меня волнуется.
— Его сиятельство разволнуется, только если подумает, вдруг как эти друзья ваши прознают, что он не так тверд в седле, как думал-то, — заметил Герберт.
Такое о своем хозяине мог позволить себе сказать только старый Герберт, так как с его стороны подобное высказывание не было ни наглостью, ни предательством.
Вильма расхохоталась.
— Мы должны сделать все, дабы папина гордость не пострадала, — сказала она уже серьезно, — и не забывать, что никто не должен знать наше настоящее имя.
Герберт презрительно фыркнул.
— Вам-то и ломать комедию! По мне — так все это ужасная глупость, но меня-то никто не спрашивает!
Вильма пошла к себе в комнату.
Она велела Марии не дожидаться ее возращения, поэтому разделась сама, без ее помощи.
Но когда, глядя в зеркало, Вильма расчесывала свои длинные волосы, она вдруг задалась вопросом, а не нанесли ли ей оскорбление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31