Он ждет меня снаружи.
Вильма замерла. Она знала — поступать подобным образом нельзя. Но ее отцу необходимо спокойно лежать после процедуры, поэтому он вряд ли сможет узнать о том, что она покидала дом.
Какое-то мгновение она колебалась. Затем, не справившись с таким большим искушением, произнесла:
— Зовите вашего электрика, мсье, а я пойду надену шляпку, чтобы отправиться вместе с вами.
— Очень любезно с вашей стороны.
Он поспешил вниз по ступенькам, больше похожий на мальчишку, нежели на мужчину солидного возраста.
Электрик на удивление быстро снял люстру, и к тому времени, как Вильма вышла из своей комнаты. Цезарь Ритц уже ожидал ее в холле.
У ворот стояла очень удобная карета, запряженная парой лошадей.
Электрик забрался на козлы рядом с кучером, а Вильма и Цезарь Ритц устроились в карете.
Только когда они повернули уже на Вандомскую площадь, девушка решилась заговорить:
— Надеюсь, вы правильно поймете меня, мсье, если я скажу, что было бы ошибкой с моей стороны встретить кого-нибудь из лондонских знакомых. Мой отец ни за что не хотел бы, чтобы кто-нибудь из его друзей узнал о его пребывании в Париже. С ним произошел небольшой несчастный случай, и он здесь проходит курс специального лечения.
Чтобы подчеркнуть важность сказанного ею, она добавила:
— Ему не позволяют принимать никаких посетителей, а мне было бы весьма неловко отказывать людям в приеме.
— Да, конечно, мадемуазель, я все понимаю, — успокоил ее Цезарь Ритц. — Мы не будем останавливаться у главного входа со стороны Вандомской площади, я тоже планировал подъехать к заднему двору.
Вильма сообразила, что и ему было бы лучше войти с черного входа, так как и он не хотел, чтобы кто-либо узнал, как владелец отеля был вынужден заимствовать люстру для своего «совершенного» детища.
Когда они вышли из кареты. Цезарь Ритц поспешил провести ее вверх по боковой лестнице на второй этаж.
— Я хочу показать вам один из самых лучших номеров в отеле, — сказал он, — который, на наше счастье, не будет занят до сегодняшнего вечера. Гости, занимавшие его, покинули отель сегодня утром.
Вильма уже успела по достоинству оценить широкие коридоры, стены которых вместо бумажных обоев были покрыты краской.
Рисунок ковра был традиционным, а цвета — яркими и привлекавшими внимание.
Цезарь Ритц провел ее в огромные апартаменты, окна которых выходили на Вандомскую площадь. Вильму потрясло их великолепие. Стены украшали только массивные зеркала. Как она и читала в газетах, не было даже намека на плюш или бархат, никаких ненужных украшательств наподобие рюшей или безвкусных оборок на занавесах.
— У меня не будет деревянных кроватей, — объяснял Цезарь Ритц, показывая Вильме спальню. — Металл намного гигиеничнее.
Как она и ожидала, свет в комнатах был розовато-абрикосовый. Действительно, при таком освещении любая женщина будет выглядеть вечером наилучшим образом.
В комнатах были встроенные шкафы, а в гостиной расставлены большие удобные кресла.
Повсюду стояли цветы; экзотические фрукты в вазах ожидали гостей.
— Все прекрасно, мсье, все просто великолепно! — восклицала Вильма.
Чтобы попасть в номер, в котором не хватало люстры, они проделали довольно длинный путь по коридору.
Во всех остальных номерах люстры крепились к потолку элегантными шелковыми шнурами.
В том номере, куда они вошли, с потолка тоже спускался шнур, но без люстры.
— Теперь я еще лучше понимаю, почему вы так отчаянно нуждались в люстре, которую одолжили у виконта, — отметила Вильма.
— Я должен благодарить за все вас, мадемуазель, — галантно произнес Цезарь Ритц. — Если бы вы отказались помочь мне, я бы сел у вас на пороге и плакал!
Вильма рассмеялась:
— Мы не могли бы допустить этого, ведь вы — король всех отелей и гостиниц и самый известный человек во всем Париже.
Она обратила внимание на то, что Цезарь Ритц пришел в восторг от ее похвал.
Тем более на французском они звучали даже лучше, чем по-английски.
Их разговор прервал электрик, который принес складную лестницу. Он установил ее в центре комнаты. Следом за ним вошли двое слуг. Они поддерживали люстру, пока электрик укреплял ее на потолке.
Вильме приходилось и дома наблюдать за работой электриков, когда они монтировали освещение. И теперь она отметила, что этот человек действовал более умело, чем его английские коллеги.
Она все еще любовалась его работой, когда кто-то вошел в номер и что-то зашептал Цезарю Ритцу на ухо.
— Мадемуазель, простите, но я вынужден оставить вас, поскольку мне необходимо отлучиться по делам. Я вернусь так скоро, как только смогу, — обратился он к Вильме.
— Конечно, мсье, — согласилась она. — Мне здесь вполне хорошо.
Он поклонился ей и поспешно вышел. Вильма продолжала наблюдать за тем, как электрик монтировал люстру.
Закончив подсоединение проводов, он спустился с лестницы и сказал:
— Я должен сходить за лампочками, мадемуазель.
Когда он ушел, Вильма внимательно осмотрела люстру.
Она заметила несколько грязных отметин на основном плафоне, видимо, оставленных руками тех, кто нес люстру.
Ей пришло в голову, что Цезарь Ритц наверняка будет огорчен этим.
Судя по тому, что писали о нем в газетах, да и из его слов было ясно, что он был настоящим фанатиком в вопросах чистоты.
И она решила вытереть грязные пятна.
Оглядевшись вокруг, девушка увидела приоткрытую дверь в ванную комнату.
Заглянув туда, она обнаружила фланелевое полотенце, приготовленное для ожидаемого постояльца.
Ванная показалась ей очень изысканной из-за обилия зеркал в ней.
Краны раковины и ванны были позолоченными.
Вильма вернулась в спальню и уже собиралась подняться по лестнице, когда сообразила, что ей будет мешать шляпка. Сняв шляпку, она положила ее на стул вместе с перчатками и взобралась на лестницу.
Слегка потерев пятна, девушка с радостью обнаружила, что они легко удаляются. По сама люстра оказалась достаточно пыльной. Вильма уже почти закончила очищать внутреннюю поверхность шара, когда голос снизу произнес:
— Какой хорошенький ангелочек спустился с Небес, чтобы озарить мой путь, когда я в этом больше всего нуждаюсь.
Вильма посмотрела вниз и увидела, что там стоит щеголевато одетый человек и разглядывает ее.
На вид ему можно было дать лет тридцать — тридцать пять. Скорее всего он был французом.
Выражение его глаз и манера говорить заставили ее занервничать.
— Я… Я всего лишь вытирала пыль с люстры, мсье, — ответила она.
— Несомненно, именно так вы полируете звезды, мерцающие в небе, — заметил француз.
И снова то, как он произнес эти слова, заставило Вильму почувствовать неловкость, она отвела от него взгляд и торопливо проговорила:
— Я… Я уже… закончила…
— Значит, я могу помочь вам спуститься на землю, — сказал он, подходя ближе.
Он поднял руки кверху, как будто хотел поддержать ее, но Вильма поспешно пробормотала:
— Нет, нет… Я не нуждаюсь в помощи. Только не держите меня…
— Именно это, мой очаровательный ангелочек, я и хочу сделать, — сказал француз. — Вы спустились с неба прямо в мою комнату, почему же я должен отказаться от дара, преподнесенного мне богами?
Вильма догадалась, что это граф Гастон де Форэ.
Говоря эти слова, он протянул вверх руку, и она почувствовала, как его рука коснулась ее лодыжки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Вильма замерла. Она знала — поступать подобным образом нельзя. Но ее отцу необходимо спокойно лежать после процедуры, поэтому он вряд ли сможет узнать о том, что она покидала дом.
Какое-то мгновение она колебалась. Затем, не справившись с таким большим искушением, произнесла:
— Зовите вашего электрика, мсье, а я пойду надену шляпку, чтобы отправиться вместе с вами.
— Очень любезно с вашей стороны.
Он поспешил вниз по ступенькам, больше похожий на мальчишку, нежели на мужчину солидного возраста.
Электрик на удивление быстро снял люстру, и к тому времени, как Вильма вышла из своей комнаты. Цезарь Ритц уже ожидал ее в холле.
У ворот стояла очень удобная карета, запряженная парой лошадей.
Электрик забрался на козлы рядом с кучером, а Вильма и Цезарь Ритц устроились в карете.
Только когда они повернули уже на Вандомскую площадь, девушка решилась заговорить:
— Надеюсь, вы правильно поймете меня, мсье, если я скажу, что было бы ошибкой с моей стороны встретить кого-нибудь из лондонских знакомых. Мой отец ни за что не хотел бы, чтобы кто-нибудь из его друзей узнал о его пребывании в Париже. С ним произошел небольшой несчастный случай, и он здесь проходит курс специального лечения.
Чтобы подчеркнуть важность сказанного ею, она добавила:
— Ему не позволяют принимать никаких посетителей, а мне было бы весьма неловко отказывать людям в приеме.
— Да, конечно, мадемуазель, я все понимаю, — успокоил ее Цезарь Ритц. — Мы не будем останавливаться у главного входа со стороны Вандомской площади, я тоже планировал подъехать к заднему двору.
Вильма сообразила, что и ему было бы лучше войти с черного входа, так как и он не хотел, чтобы кто-либо узнал, как владелец отеля был вынужден заимствовать люстру для своего «совершенного» детища.
Когда они вышли из кареты. Цезарь Ритц поспешил провести ее вверх по боковой лестнице на второй этаж.
— Я хочу показать вам один из самых лучших номеров в отеле, — сказал он, — который, на наше счастье, не будет занят до сегодняшнего вечера. Гости, занимавшие его, покинули отель сегодня утром.
Вильма уже успела по достоинству оценить широкие коридоры, стены которых вместо бумажных обоев были покрыты краской.
Рисунок ковра был традиционным, а цвета — яркими и привлекавшими внимание.
Цезарь Ритц провел ее в огромные апартаменты, окна которых выходили на Вандомскую площадь. Вильму потрясло их великолепие. Стены украшали только массивные зеркала. Как она и читала в газетах, не было даже намека на плюш или бархат, никаких ненужных украшательств наподобие рюшей или безвкусных оборок на занавесах.
— У меня не будет деревянных кроватей, — объяснял Цезарь Ритц, показывая Вильме спальню. — Металл намного гигиеничнее.
Как она и ожидала, свет в комнатах был розовато-абрикосовый. Действительно, при таком освещении любая женщина будет выглядеть вечером наилучшим образом.
В комнатах были встроенные шкафы, а в гостиной расставлены большие удобные кресла.
Повсюду стояли цветы; экзотические фрукты в вазах ожидали гостей.
— Все прекрасно, мсье, все просто великолепно! — восклицала Вильма.
Чтобы попасть в номер, в котором не хватало люстры, они проделали довольно длинный путь по коридору.
Во всех остальных номерах люстры крепились к потолку элегантными шелковыми шнурами.
В том номере, куда они вошли, с потолка тоже спускался шнур, но без люстры.
— Теперь я еще лучше понимаю, почему вы так отчаянно нуждались в люстре, которую одолжили у виконта, — отметила Вильма.
— Я должен благодарить за все вас, мадемуазель, — галантно произнес Цезарь Ритц. — Если бы вы отказались помочь мне, я бы сел у вас на пороге и плакал!
Вильма рассмеялась:
— Мы не могли бы допустить этого, ведь вы — король всех отелей и гостиниц и самый известный человек во всем Париже.
Она обратила внимание на то, что Цезарь Ритц пришел в восторг от ее похвал.
Тем более на французском они звучали даже лучше, чем по-английски.
Их разговор прервал электрик, который принес складную лестницу. Он установил ее в центре комнаты. Следом за ним вошли двое слуг. Они поддерживали люстру, пока электрик укреплял ее на потолке.
Вильме приходилось и дома наблюдать за работой электриков, когда они монтировали освещение. И теперь она отметила, что этот человек действовал более умело, чем его английские коллеги.
Она все еще любовалась его работой, когда кто-то вошел в номер и что-то зашептал Цезарю Ритцу на ухо.
— Мадемуазель, простите, но я вынужден оставить вас, поскольку мне необходимо отлучиться по делам. Я вернусь так скоро, как только смогу, — обратился он к Вильме.
— Конечно, мсье, — согласилась она. — Мне здесь вполне хорошо.
Он поклонился ей и поспешно вышел. Вильма продолжала наблюдать за тем, как электрик монтировал люстру.
Закончив подсоединение проводов, он спустился с лестницы и сказал:
— Я должен сходить за лампочками, мадемуазель.
Когда он ушел, Вильма внимательно осмотрела люстру.
Она заметила несколько грязных отметин на основном плафоне, видимо, оставленных руками тех, кто нес люстру.
Ей пришло в голову, что Цезарь Ритц наверняка будет огорчен этим.
Судя по тому, что писали о нем в газетах, да и из его слов было ясно, что он был настоящим фанатиком в вопросах чистоты.
И она решила вытереть грязные пятна.
Оглядевшись вокруг, девушка увидела приоткрытую дверь в ванную комнату.
Заглянув туда, она обнаружила фланелевое полотенце, приготовленное для ожидаемого постояльца.
Ванная показалась ей очень изысканной из-за обилия зеркал в ней.
Краны раковины и ванны были позолоченными.
Вильма вернулась в спальню и уже собиралась подняться по лестнице, когда сообразила, что ей будет мешать шляпка. Сняв шляпку, она положила ее на стул вместе с перчатками и взобралась на лестницу.
Слегка потерев пятна, девушка с радостью обнаружила, что они легко удаляются. По сама люстра оказалась достаточно пыльной. Вильма уже почти закончила очищать внутреннюю поверхность шара, когда голос снизу произнес:
— Какой хорошенький ангелочек спустился с Небес, чтобы озарить мой путь, когда я в этом больше всего нуждаюсь.
Вильма посмотрела вниз и увидела, что там стоит щеголевато одетый человек и разглядывает ее.
На вид ему можно было дать лет тридцать — тридцать пять. Скорее всего он был французом.
Выражение его глаз и манера говорить заставили ее занервничать.
— Я… Я всего лишь вытирала пыль с люстры, мсье, — ответила она.
— Несомненно, именно так вы полируете звезды, мерцающие в небе, — заметил француз.
И снова то, как он произнес эти слова, заставило Вильму почувствовать неловкость, она отвела от него взгляд и торопливо проговорила:
— Я… Я уже… закончила…
— Значит, я могу помочь вам спуститься на землю, — сказал он, подходя ближе.
Он поднял руки кверху, как будто хотел поддержать ее, но Вильма поспешно пробормотала:
— Нет, нет… Я не нуждаюсь в помощи. Только не держите меня…
— Именно это, мой очаровательный ангелочек, я и хочу сделать, — сказал француз. — Вы спустились с неба прямо в мою комнату, почему же я должен отказаться от дара, преподнесенного мне богами?
Вильма догадалась, что это граф Гастон де Форэ.
Говоря эти слова, он протянул вверх руку, и она почувствовала, как его рука коснулась ее лодыжки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31