— Ваше сиятельство сильно ошибается, принимая участие в таком поединке.
Он говорил, подумала Вильма, как рассерженная нянюшка. Маркиз рассмеялся:
— Баркер всегда ожидает худшего.
Дай ему волю, он обернет меня в вату и поместит под стеклянный колпак!
— Самое место для тебя, — поддразнил его Питер Хэмптон. — Ну а где же наш хозяин?
Появившийся слуга скороговоркой пробормотал приглашение следовать за ним.
Он не провел их в дом, а, обогнув одно крыло дома, показал дорогу на задний двор.
Там росло множество деревьев, а пышные цветущие кустарники обрамляли зеленую лужайку. Вильма подумала, что, возможно, эта лужайка предназначалась для игры в шары.
Это уединенное место, словно нарочно было приспособлено для дуэли.
Кусты и деревья скрывали все происходящее на площадке от любопытных глаз, даже со стороны самого особняка.
В дальнем конце лужайки девушка заметила графа, стоящего там вместе с тремя мужчинами.
Следуя за маркизом, Вильма почти физически ощутила, как де Форэ наблюдает за ней.
Она чувствовала в душе все возрастающую ненависть к нему.
Ей захотелось как-нибудь досадить ему, заставить его почувствовать себя неуютно от ее слов.
Однако пока они с Питером Хэмптоном остановились. Маркиз пошел вперед один, и они только наблюдали за ним.
Баркер стоял чуть поодаль.
В этот момент зажглись электрические фонари. Вильма отметила, как умело была освещена вся лужайка для игры в шары.
Фонари были установлены таким образом, чтобы никого не ослеплять, но на самой площадке было светло, как днем, а вокруг — непроглядная тьма.
Вильма обратила внимание на то, с каким интересом оглядывается вокруг Питер Хэмптон.
Обменявшись рукопожатием с пожилым человеком, который, видимо, был рефери, маркиз, возвратился к ним.
— Они стремятся закончить все, как можно быстрее, — сказал он, — и это меня устраивает.
Граф не сделал ни одного движения, чтобы приблизиться к Вильме или к Питеру Хэмптону.
Рефери обменялся с ними рукопожатием, затем вышел на середину лужайки.
На земле лежали два дуэльных пистолета, и рефери пригласил маркиза выбрать любой из них.
Тот, не спеша, тщательно исследовал пистолеты.
Наконец он протянул один из них Питеру, чтобы тот подержал его, пока маркиз будет снимать свой пиджак.
Пока маркиз готовился, рефери пригласил Вильму присесть на стул, установленный как раз за тем местом, где стоял он сам.
— Это так необычно, мадемуазель, — сказал он тихим голосом, — чтобы дама присутствовала при подобном мероприятии.
— Я понимаю, — призналась ему Вильма, — но я не смогла отказаться, и, если говорить откровенно, мне и не хотелось отказываться.
Рефери, оказавшийся весьма милым человеком, приветливо улыбнулся ей.
— Какая жалость, что мы не встретились при более приятных обстоятельствах, — сказал он галантно.
Вильма смотрела на маркиза и Питера, переговаривавшихся о чем-то вполголоса.
Взглянув в дальний конец лужайки, она поняла о чем — они обратили внимание на черную рубашку графа.
Откуда-то из дальних закоулков ее памяти всплыл когда-то слышанный рассказ о дуэлянтах, испытывающих страх и неуверенность в себе и тогда из предосторожности надевающих неприметную одежду.
Маркиз же совершенно очевидно не имел намерения переодеваться и приехал в том же самом виде, в каком ужинал.
Его рубашка казалась ослепительно белой на фоне темных кустов.
Посмотрев на него, Вильма ощутила, как беспокойно забилось ее сердце.
— Вы готовы, мсье? — обратился рефери к маркизу.
— Я готов! — ответил маркиз спокойно.
При этом он подошел к Вильме, сидевшей за спиной рефери со сложенными на коленях руками. Он бережно взял ее руку и поднес к губам.
— Я люблю вас! — сказал он тихо.
Она попыталась остановить дрожь, но заговорить с ним так и не смогла.
Какое-то мгновение они только смотрели друг другу в глаза. Потом маркиз отошел от нее и встал перед рефери.
Граф присоединился к своему противнику. Одновременно его секунданты, оба еще очень молодые люди, пересекли лужайку и стали на противоположной стороне.
Два дуэлянта стояли перед рефери, а он обратился к ним спокойным и тихим голосом:
— Вы будете стоять спиной друг к другу, до тех пор, пока я не дам сигнал начать движение. Тогда вы пойдете размеренным шагом в разные стороны, при счете «десять» вы можете повернуться и произвести выстрел.
После паузы он добавил:
— Целиться можно не выше плеча вашего противника.
Мужчины встали спиной друг к другу.
Маркиз был на голову выше графа, атлетического телосложения, но тем не менее казался очень гибким.
Рефери дал сигнал, и они начали расходиться.
В этот момент Вильма, будучи не в силах усидеть, встала со стула и стала смотреть на маркиза.
— Один… два… три. — Рефери начал считать.
И тут, словно голос свыше подсказал ей это, она внезапно перевела взгляд на графа.
Он производил страшное впечатление в своей черной рубашке и черном шелковом шейном платке.
— Пять… шесть… семь… — монотонно произносил рефери.
Оба противника почти достигли противоположных концов лужайки для игры в шары.
— Девять!.. — произнес рефери. не успел он сказать «девять», как Вильма увидела, что граф повернулся.
В тот же миг она закричала.
Ее крик прозвучал в тишине внезапно, заставив маркиза инстинктивно обернуться.
За ту долю секунды, которую заняло это движение, он увидел, что де Форэ уже стоит к нему лицом, и тогда маркиз выстрелил.
Пистолет графа разрядился в то же самое мгновение.
Услышав крик Вильмы, маркиз слегка отодвинулся в сторону.
Пуля графа, очевидно, была пущена с таким расчетом, чтобы поразить противника в спину.
Но вместо этого она лишь слегка задела руку, разорвав белый шелк рубашки.
Вильма бросилась к раненому.
Когда она подбежала, то увидела кровь, уже просочившуюся через рубашку. Маркиз левой рукой зажимал рану.
— Какой позор! — громко прокомментировал рефери.
— Проклятый мошенник! — Питер Хэмптон неистовствовал, подбежав к другу. — Он обернулся на счет «девять»!
— Я знаю, — откликнулся маркиз, — но крик Вильмы спас меня.
Баркер, камердинер маркиза, ничего не говорил. Он молча вытащил бинт и кусок ваты из своего кармана и уже оказывал своему хозяину первую помощь.
— Вы лучше бы присели, милорд, — сказал он.
— Со мной все в порядке, — ответил ему маркиз. — Слава Богу, это только царапина!
При этих словах он посмотрел на противоположный конец лужайки и замолчал.
Вильма и Питер Хэмптон проследили за его взглядом и увидели графа, лежащего на земле.
Двое его секундантов склонились над ним, и Питер Хэмптон сказал:
— Вы, должно быть, попали в него, Верной.
— Надеюсь, что это так, — ответил маркиз. — Этот человек — обманщик и жулик, я слышал о его непорядочности и прежде, но никогда не предполагал, что он настолько подлый.
— Кажется, вы ранили его в грудь, — сказал Питер Хэмптон. — Пойду выясню.
Он поспешно отошел, а Вильма заметила, как маркиз слегка качнулся.
В тени деревьев пряталась деревянная скамейка, несомненно, используемая игроками в шары для отдыха.
— Идите сюда и сядьте, — сказала она. — Даже незначительная рана может вызвать шок.
— Это очень верно, мисс, — поддержал ее камердинер, — а его сиятельство теряет много крови.
Действительно, кровь уже просачивалась через вату и повязку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Он говорил, подумала Вильма, как рассерженная нянюшка. Маркиз рассмеялся:
— Баркер всегда ожидает худшего.
Дай ему волю, он обернет меня в вату и поместит под стеклянный колпак!
— Самое место для тебя, — поддразнил его Питер Хэмптон. — Ну а где же наш хозяин?
Появившийся слуга скороговоркой пробормотал приглашение следовать за ним.
Он не провел их в дом, а, обогнув одно крыло дома, показал дорогу на задний двор.
Там росло множество деревьев, а пышные цветущие кустарники обрамляли зеленую лужайку. Вильма подумала, что, возможно, эта лужайка предназначалась для игры в шары.
Это уединенное место, словно нарочно было приспособлено для дуэли.
Кусты и деревья скрывали все происходящее на площадке от любопытных глаз, даже со стороны самого особняка.
В дальнем конце лужайки девушка заметила графа, стоящего там вместе с тремя мужчинами.
Следуя за маркизом, Вильма почти физически ощутила, как де Форэ наблюдает за ней.
Она чувствовала в душе все возрастающую ненависть к нему.
Ей захотелось как-нибудь досадить ему, заставить его почувствовать себя неуютно от ее слов.
Однако пока они с Питером Хэмптоном остановились. Маркиз пошел вперед один, и они только наблюдали за ним.
Баркер стоял чуть поодаль.
В этот момент зажглись электрические фонари. Вильма отметила, как умело была освещена вся лужайка для игры в шары.
Фонари были установлены таким образом, чтобы никого не ослеплять, но на самой площадке было светло, как днем, а вокруг — непроглядная тьма.
Вильма обратила внимание на то, с каким интересом оглядывается вокруг Питер Хэмптон.
Обменявшись рукопожатием с пожилым человеком, который, видимо, был рефери, маркиз, возвратился к ним.
— Они стремятся закончить все, как можно быстрее, — сказал он, — и это меня устраивает.
Граф не сделал ни одного движения, чтобы приблизиться к Вильме или к Питеру Хэмптону.
Рефери обменялся с ними рукопожатием, затем вышел на середину лужайки.
На земле лежали два дуэльных пистолета, и рефери пригласил маркиза выбрать любой из них.
Тот, не спеша, тщательно исследовал пистолеты.
Наконец он протянул один из них Питеру, чтобы тот подержал его, пока маркиз будет снимать свой пиджак.
Пока маркиз готовился, рефери пригласил Вильму присесть на стул, установленный как раз за тем местом, где стоял он сам.
— Это так необычно, мадемуазель, — сказал он тихим голосом, — чтобы дама присутствовала при подобном мероприятии.
— Я понимаю, — призналась ему Вильма, — но я не смогла отказаться, и, если говорить откровенно, мне и не хотелось отказываться.
Рефери, оказавшийся весьма милым человеком, приветливо улыбнулся ей.
— Какая жалость, что мы не встретились при более приятных обстоятельствах, — сказал он галантно.
Вильма смотрела на маркиза и Питера, переговаривавшихся о чем-то вполголоса.
Взглянув в дальний конец лужайки, она поняла о чем — они обратили внимание на черную рубашку графа.
Откуда-то из дальних закоулков ее памяти всплыл когда-то слышанный рассказ о дуэлянтах, испытывающих страх и неуверенность в себе и тогда из предосторожности надевающих неприметную одежду.
Маркиз же совершенно очевидно не имел намерения переодеваться и приехал в том же самом виде, в каком ужинал.
Его рубашка казалась ослепительно белой на фоне темных кустов.
Посмотрев на него, Вильма ощутила, как беспокойно забилось ее сердце.
— Вы готовы, мсье? — обратился рефери к маркизу.
— Я готов! — ответил маркиз спокойно.
При этом он подошел к Вильме, сидевшей за спиной рефери со сложенными на коленях руками. Он бережно взял ее руку и поднес к губам.
— Я люблю вас! — сказал он тихо.
Она попыталась остановить дрожь, но заговорить с ним так и не смогла.
Какое-то мгновение они только смотрели друг другу в глаза. Потом маркиз отошел от нее и встал перед рефери.
Граф присоединился к своему противнику. Одновременно его секунданты, оба еще очень молодые люди, пересекли лужайку и стали на противоположной стороне.
Два дуэлянта стояли перед рефери, а он обратился к ним спокойным и тихим голосом:
— Вы будете стоять спиной друг к другу, до тех пор, пока я не дам сигнал начать движение. Тогда вы пойдете размеренным шагом в разные стороны, при счете «десять» вы можете повернуться и произвести выстрел.
После паузы он добавил:
— Целиться можно не выше плеча вашего противника.
Мужчины встали спиной друг к другу.
Маркиз был на голову выше графа, атлетического телосложения, но тем не менее казался очень гибким.
Рефери дал сигнал, и они начали расходиться.
В этот момент Вильма, будучи не в силах усидеть, встала со стула и стала смотреть на маркиза.
— Один… два… три. — Рефери начал считать.
И тут, словно голос свыше подсказал ей это, она внезапно перевела взгляд на графа.
Он производил страшное впечатление в своей черной рубашке и черном шелковом шейном платке.
— Пять… шесть… семь… — монотонно произносил рефери.
Оба противника почти достигли противоположных концов лужайки для игры в шары.
— Девять!.. — произнес рефери. не успел он сказать «девять», как Вильма увидела, что граф повернулся.
В тот же миг она закричала.
Ее крик прозвучал в тишине внезапно, заставив маркиза инстинктивно обернуться.
За ту долю секунды, которую заняло это движение, он увидел, что де Форэ уже стоит к нему лицом, и тогда маркиз выстрелил.
Пистолет графа разрядился в то же самое мгновение.
Услышав крик Вильмы, маркиз слегка отодвинулся в сторону.
Пуля графа, очевидно, была пущена с таким расчетом, чтобы поразить противника в спину.
Но вместо этого она лишь слегка задела руку, разорвав белый шелк рубашки.
Вильма бросилась к раненому.
Когда она подбежала, то увидела кровь, уже просочившуюся через рубашку. Маркиз левой рукой зажимал рану.
— Какой позор! — громко прокомментировал рефери.
— Проклятый мошенник! — Питер Хэмптон неистовствовал, подбежав к другу. — Он обернулся на счет «девять»!
— Я знаю, — откликнулся маркиз, — но крик Вильмы спас меня.
Баркер, камердинер маркиза, ничего не говорил. Он молча вытащил бинт и кусок ваты из своего кармана и уже оказывал своему хозяину первую помощь.
— Вы лучше бы присели, милорд, — сказал он.
— Со мной все в порядке, — ответил ему маркиз. — Слава Богу, это только царапина!
При этих словах он посмотрел на противоположный конец лужайки и замолчал.
Вильма и Питер Хэмптон проследили за его взглядом и увидели графа, лежащего на земле.
Двое его секундантов склонились над ним, и Питер Хэмптон сказал:
— Вы, должно быть, попали в него, Верной.
— Надеюсь, что это так, — ответил маркиз. — Этот человек — обманщик и жулик, я слышал о его непорядочности и прежде, но никогда не предполагал, что он настолько подлый.
— Кажется, вы ранили его в грудь, — сказал Питер Хэмптон. — Пойду выясню.
Он поспешно отошел, а Вильма заметила, как маркиз слегка качнулся.
В тени деревьев пряталась деревянная скамейка, несомненно, используемая игроками в шары для отдыха.
— Идите сюда и сядьте, — сказала она. — Даже незначительная рана может вызвать шок.
— Это очень верно, мисс, — поддержал ее камердинер, — а его сиятельство теряет много крови.
Действительно, кровь уже просачивалась через вату и повязку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31