Как бы там ни было, это послужит ему уроком - впредь он не будет таким самонадеянным.
И больше не станет терять драгоценное время в Лондоне.
Его ждало много дел в загородных владениях.
Его отец умер в глубокой старости и в последние годы жизни совершенно ничего не делал для благоустройства поместий.
Поля пришли в запустение, и почти все лошади в конюшне были в плачевном состоянии.
Половину слуг в замке давно пора было отправить на пенсию.
Конечно, во всем этом отчасти была виновата война, поскольку многие юноши ушли сражаться с Наполеоном и далеко не все вернулись живыми.
Герцог считал своим долгом возвратить поместью Дрегхорн былое великолепие.
Он был обязан восстановить и сохранить сокровища замка, которые передавались из поколения в поколение.
- Чем раньше я примусь за работу, тем лучше! - сказал он себе, ложась спать.
О женщине, которую он только что оставил в унизительном положении за запертой дверью, герцог больше не вспоминал.
Наутро герцог позвонил камердинеру, не дожидаясь, пока его придут будить.
- Слышал, мы едем в деревню, ваша милость? - сказал Бэйтс, явившись на зов.
- Я хочу выехать до девяти часов, - сказал герцог.
- Я так и думал, что ваша милость так захочет, - ответил Бэйтс, - и мистер Эштон час назад послал туда грума предупредить их.
Герцог не ответил.
Он уже привык к тому, что Эштон, его секретарь, прекрасно справляется со своими обязанностями.
И мистер Беннет, управляющий в замке, несомненно, все подготовит к его приезду.
Он быстро оделся и спустился в столовую, окна которой смотрели на Беркли-сквер.
Рядом с его тарелкой лежало несколько писем, которые секретарь не просматривал.
Герцог с первого взгляда определил, что по большей части это записки от женщин, которые добиваются его благосклонности.
«И не только ради того, - цинично подумал он, - чтобы просто завлечь меня в постель!»
Вчерашней ночью он получил урок, который теперь уже не забудет.
В следующий раз, когда он увидит в глазах женщины призывный блеск, он, прежде чем поддаться искушению, спросит себя, чего она хочет на самом деле.
И в то же время ему было смешно, что он собирается так холодно анализировать то, что дарит наслаждение.
Он уже миллион раз возносил хвалу своей счастливой звезде за то, что в его жизни произошел такой удивительный поворот.
В юности он предполагал, что достигнет звания младшего офицера, и к моменту своей отставки он был в чине майора.
В мирное время он мог надолго задержаться на этой ступеньке.
С войной у него было связано много неприятных, страшных и, безусловно, опасных моментов.
В то же время это был вызов его доблести.
Риск доставлял ему удовольствие просто потому, что он всегда выходил победителем.
Он знал, что старшие офицеры, хоть и хвалили его за храбрость, за глаза называли Сорвиголовой и не сомневались, что рано или поздно он свернет себе шею.
Герцог каждый раз забавлялся, видя их изумленные лица, когда он сам и его люди возвращались живыми.
И более того, часто ему удавалось провести самую дерзкую операцию вообще без потерь.
Он знал, что во многих случаях на то, что он вернется живым, ставят один против десяти.
И все же он выжил.
А теперь наступил мир, и враги, с которыми он сражался, были раздавлены, унижены и, что хуже всего, утратили боевой дух.
Герцог закончил завтракать и только после этого взялся за почту.
Он вскрыл три письма и почти тут же их порвал.
Это были письма от женщин, которые вели на него настоящую охоту, как на лису.
Остальные письма были приглашениями, которые требовали официальных ответов. С этим секретарь прекрасно справится и без него. Герцога звали на обеды, на балы или на приемы, потому что хозяйке хотелось покрасоваться перед другими дамами прохаживаясь с ним под руку.
Он взял со стола серебряный колокольчик и позвонил. На зов незамедлительно явился дворецкий.
- Попроси мистера Эштона зайти ко мне в кабинет, - сказал герцог.
- Слушаюсь, ваша светлость, - ответил Дженкинс. - А когда ваша светлость собирается вернуться в город?
- Пока не знаю, - ответил герцог. - Но, возможно, быстрее, чем ты думаешь.
- Смею заверить, ваша светлость, что, когда бы вы ни приехали, все будет готово к возвращению вашей светлости, - почтительно сказал Дженкинс.
Герцог усмехнулся:
- Ну что ж, посмотрим.
Собрав отложенные письма, он вышел из комнаты.
Уходя, он заметил, что Дженкинс с восхищением смотрит ему вслед.
Для герцога не являлось секретом, что слуги его обожают, - это было потому, что Бейтс всем рассказал о его подвигах во время войны. Поскольку Бейтс сам служил под его началом и принимал участие во многих из них, герцог не сомневался, что он не отказал себе в удовольствии сильно приукрасить события. В то же время он не мог не признать, что это льстит его самолюбию.
Он прекрасно понимал, что в глазах горничных выглядит героем, а мужская половина слуг относилась к нему так же, как во время войны относились к нему его солдаты.
Дав Эштону указание ответить отказом на все приглашения, герцог подписал несколько писем и чеков.
- Собирается ли ваша светлость приглашать гостей в имение? - спросил Эштон. Герцог покачал головой:
- Пока нет, но если у меня появится желание увидеть друзей, я пришлю к вам грума со списком имен.
- Я уверен, они будут счастливы принять приглашение вашей светлости, - ответил Эштон.
- Возможно, - сказал герцог. - Однако, как вам хорошо известно, Эштон, мне многое нужно сделать не только в самом замке, но и вообще в имении, которое долго время было прискорбно запущено.
- Боюсь, что ваша светлость как нельзя более верно охарактеризовали состояние дел, - сказал Эштон. - Но не сомневаюсь, что прислуга в замке старается вовсю.
Герцог кивнул. Он тоже в этом не сомневался. Он вышел из кабинета и спустился в холл. Один лакей подал ему цилиндр, другой - перчатки. У подъезда его ждала дорожная карета, запряженная четверкой лошадей. Эту упряжку герцог приобрел на следующий день после того, как приехал в Лондон и получил титул. Понимая, что ему придется часто переезжать с Беркли-сквер в замок, он выбирал самых быстрых лошадей, чтобы не тратить лишнего времени на дорогу. Герцог уже умудрился побить все рекорды, доехав до замка всего за два часа, и сейчас был намерен перекрыть это достижение.
Герцог взобрался на козлы, а грум, который обычно сопровождал его, вскочил на запятки.
Слуги склонились в поклоне, когда герцог взялся за поводья.
Он приветственно поднял кнут, и карета тронулась.
В эту минуту герцог испытал такое наслаждение, которого не могли подарить ему даже объятия любовницы.
Лошади, которых он купил на Таттерсэлловском аукционе, были просто необыкновенны. На продажу их выставили только потому, что прежний владелец умер, и опекуны двенадцатилетнего наследника не видели смысла тратиться на их содержание, ибо для мальчика это слишком шикарный выезд, а пока он подрастет, лошади одряхлеют.
Герцогу пришлось выложить за них крупную сумму, потому что лошади пришлись по душе не ему одному, но теперь он убедился, что они стоили каждого пенни, которое он за них отдал.
Герцог проехал по улицам города, спустился к реке и выехал на дорогу, идущую к югу.
Оказавшись за городом, он пустил лошадей во весь в опор.
Они резво помчались, и герцог вновь подумал, что править упряжкой таких великолепных коней - приятнейшее занятие на свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23