Теперь ей предстояло долго ждать другой возможности.
Но когда маркиз женится на Айне, у Джорджа не будет шансов помешать им встречаться.
«Разве это не удача?»- уверяла себя Люси, лежа до утра без сна, снова и снова прокручивая в памяти все, что случилось ночью. Ведь теперь Джордж не сможет воспрепятствовать жене гостить в Чейле.
Она станет там этакой persona grata, как бы несносен ни был Джордж. Ну а Айна, разумеется, слишком молода, чтобы противостоять ей.
Люси убеждала себя, что у маркиза будет еще тысяча возможностей сказать ей (что не успел он вчера ночью), как она прекрасна и пленительна.
И как бы отвратительно ни повел себя Джордж, он не сможет караулить ее все двадцать четыре часа в сутки до конца своих дней.
«Ирвин - мой, и никто больше не сможет отнять его у меня», - заверила себя Люси.
Она хорошо знала, что большинство их знакомых оставляли своих жен с детьми в имении и привозили в Лондон только по особым случаям.
«После того, как они поженятся, мы сможем иногда встречаться вдвоем в Лондоне, а иногда я смогу одна гостить в Чейле», - говорила она себе.
Люси вспомнила все скачки, на которые уезжал Джордж, и на которые она редко ездила с ним.
Скачки проводились на севере Англии, а в прошлом году он даже уезжал на охоту в Шотландию.
Уж если и было что-нибудь, что Люси действительно терпеть не могла, так это охота. Ей казалось, что от ветра у нее портится цвет лица, она боялась промокнуть в ожидании, пока птицы пролетят над охотниками, а больше всего ее раздражал холод.
«Маркиз женится на Айне, - продолжала убеждать себя Люси, - и Джордж будет доволен, что его племянница сделала такую блестящую партию».
Но сердце маркиза будет принадлежать ей, поскольку никто не властен над любовью.
Раньше Люси никогда этому не верила, но теперь, влюбившись сама, она поняла, что поэты, да и ее подруги тоже ничуть не преувеличивали это всепоглощающее, непреодолимое, восхитительное чувство. А она-то была уверена, что подобная экспансивность попросту вульгарна!
Теперь Люси даже сумела бы понять, что влюбленная женщина может пренебречь условностями света. Впрочем, она сама была весьма далека от подобной глупости.
У нее до сих пор сердце замирало от ужаса при воспоминании о событиях прошлой ночи. Подумать только! Еще чуть-чуть, и весь ее мир рассыпался бы, как карточный домик.
Только острота ума и чувство самосохранения помогли ей спасти себя.
Джордж вовсе не обманывался, она это чувствовала, но что он мог сделать?! Ему вольно было думать все что угодно, но у него не было доказательств, а выдвигать обвинения, которые он не смог бы подтвердить, Джордж не станет.
Люси почувствовала такую уверенность, что позволила себе слегка повысить голос:
- Пожалуйста, прекратите все усложнять, Джордж! Если мы уезжаем сегодня, это будет не ранее трех часов, как мы договаривались. Но гораздо лучше нам было бы остаться до завтра, а может, и до послезавтра.
На какое-то время в комнате воцарилась тишина, потом лорд Уимонд произнес прежним, тем же, резким и безапелляционным тоном:
- Прекрасно, мы уедем в три часа, но ни вы, ни кто-либо еще не убедят меня остаться в этом доме дольше!
Люси подумала, не закричать ли на него или, может, заплакать? Но лорд Уимонд повернулся и вышел из спальни.
Так же решительно, он только что оставил кабинет маркиза.
Айна вошла в оранжерею, но, к ее разочарованию, там никого не было.
Цвели апельсиновые деревья, которые, подумала девушка, всегда цвели там с тех незапамятных времен, когда их привезли из Испании.
Еще множество растений переселились сюда, по-видимому, со всего света. Их живописное разноцветье вызывало невольное восхищение. Ничего подобного Айна никогда раньше не видела.
Она подумала, что ее отец, возможно, захотел бы запечатлеть на полотне такую красоту.
Но поскольку Айна не в силах была думать ни о ком, кроме маркиза, она подошла к окну, надеясь увидеть, как он со своими собаками проходит через сад.
Ее вновь охватило сожаление об их несостоявшейся встрече среди цветущих миндальных деревьев.
Ей казалось, что в прошлый раз он был расстроен, узнав, каким он оказался на ее рисунке. Но теперь, Айна не сомневалась в этом, его портрет был бы совсем иным.
«Я помогу ему, он напишет еще много прекрасных стихов, - думала она, - а может статься, попробует писать и прозу».
Интересно, написана ли история рода Чейл, которая по-настоящему отражала бы ее роль в жизни страны? Девушке хотелось убедить маркиза заняться этим.
По тому, как он говорил, Айна не сомневалась, Что маркиз владеет литературным английским языком.
Ее отец всегда презрительно отзывался о людях, чей словарный запас оказывался скуден.
- Средний человек, - насмешливо говорил он, - обходится двумя - тремя сотнями слов, а ведь язык не менее богат, чем музыка и живопись, и не меньше, чем они, влияет на формирование нашего духовного облика.
И Айне казалось, что такой умный и начитанный человек, как маркиз, мог бы, если бы пожелал, и сам писать.
Она мысленно повторяла те поэтические строки, которые он подарил ей.
«…эльф, танцующий в ночи, чтоб сердце вознести в небес лазурных даль…».
Айна любила и не сомневалась, что их совместная жизнь будет раем для нее, но ей хотелось сделать маркиза таким же счастливым.
Он никогда не должен пожалеть о женитьбе на ней, не должен чувствовать, будто упустил нечто важное в жизни.
Когда они будут вместе, перед ними откроются новые горизонты, они поднимутся на новые высоты.
Айна была счастлива уже самой возможностью думать о подобном. Ей хотелось танцевать, как танцевала она под миндальными деревьями.
- Я должна поговорить с ним… должна увидеть его! - Она решила вернуться в холл и еще раз спросить, где можно найти маркиза.
Но не успела она сделать шаг к выходу из, оранжереи, как услышала шаги. Сердце девушки забилось сильнее. Она решила, что это маркиз, и застыла в нерешительности, готовая кинуться ему навстречу. Но вот шаги приблизились, и сквозь ветви цветущих апельсиновых деревьев Айна разглядела - увы! - князя.
Горькое разочарование острой болью отозвалось в ее груди.
Но тут Айна вспомнила, что она может больше не опасаться старого ловеласа.
Она принадлежала маркизу, и это надежно защищало ее от посягательств любого другого мужчины.
На князе был дорожный костюм, и девушка предположила, что он разыскал ее, чтобы попрощаться перед отъездом.
Он огляделся вокруг, затем, заметив ее силуэт на фоне экзотических растений, улыбнулся ей:
- Мне сказали, что вы здесь, прелестная леди. Я пришел попрощаться и сообщить вам, что, как только вы вернетесь в дом вашего дяди в Лондоне, я нанесу ему визит, чтобы повидать вас.
Айна молчала, подыскивая слова, чтобы объяснить ему, какие перемены произошли в ее жизни.
Князь приблизился, не спуская с нее восторженных глаз:
- Как же вы прекрасны! Мне хочется вам столько сказать! Здесь это было невозможно.
Его тон был еще красноречивее слов, а стоило Айне взглянуть на него, как выражение его глаз сказало ей совершенно определенно, что она не ошиблась в его намерениях.
- Это очень любезно со стороны вашего высочества, - сказала она, - но я еще не скоро попаду в дом своего дяди, а когда вернусь, буду очень занята подготовкой своего приданого.
Ее слова, несомненно, поразили князя. Словно надеясь, что ослышался, он переспросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32