Некоторые из них стали подниматься, раскачиваться из стороны в сторону посреди густого смрадного дыма и с яростным шипением падать от удушья. Измученные, теснимые, подталкиваемые, беспрестанно обжигаемые горящими ветвями, они опять сплелись в один комок. И в этом шевелящемся, спутавшемся клубке заполыхали зеленый, красный, ртутно-серый и желтый цвета. Ужасное адское видение заставило не один раз вздрогнуть жестоких, вырвавшихся из лап каторги людей.
Мадьяна поняла, что помощи ждать неоткуда, надежды больше нет и она обречена. Задыхаясь от нестерпимого жара и зловония, ничего больше не видя, не слыша, чувствуя, что жизнь покидает ее, девушка застонала. Из ее уст вырвалась душераздирающая мольба о пощаде. Мадьяна приготовилась к смерти как к ниспосланному свыше освобождению.
— Ага! Браво! Браво! Она в наших руках! — торжествующие негодяи.
— Она нам нужна живой! — Король. — Ведь она стоит миллионы… целое состояние… это золотое королевство!
Одни змеи, сгруппировавшиеся вокруг девушки в гамаке, попадали на разогретую до предела землю, другие обвили столбы навеса и попробовали найти убежище на крыше, наполовину сгнившей.
С уст мученицы слетел последний зов о помощи. Хриплым, затухающим голосом она взывала:
— На помощь! Боже всемогущий! Боже мой! Помоги! Вскоре легкая конструкция, сложенная из сухих веток и листьев, загорелась, и змеи, спрятавшиеся там, вмиг изжарились. Они замертво попадали на землю. Маль-Крепи, острый на язык, съязвил:
— Пф! И пуф! И паф! Они похожи на яйца и каштаны, которые слишком долго держат в горячей золе. Потом еще угри. Вот они, поджаренные что надо. Не желает ли кто отведать сей деликатес под перчиком?
Сгоревшие рептилии перестали двигаться. Слышно было, как они с шумом лопаются. Теперь бандитам уже нечего было опасаться. Они стали хозяевами положения.
Лежавшая в гамаке девушка, в почерневшей от дыма одежде, перестала стонать. Она, без сомнения, находилась в обмороке. Но кто знает, может быть, она умерла.
Впрочем, огонь больше ничто не питало, и он вот-вот должен был потухнуть. Вся эта ужасная драма длилась не более пяти минут.
Торжествующий главарь крикнул:
— Полная победа! Опасность миновала, принцесса у нас. И золотые слитки, которые она собой представляет, наши!
Между тем балки хижины, сделанные из дягиля и других огнеупорных твердых пород, очень стойких, уцелели в огне. Зато хлопковые веревки, привязанные к ним и поддерживавшие гамак, в конце концов сгорели. И он упал прямо на мерзкое нагромождение колыхавшейся, вздувшейся плоти, где еще вспыхивала разноцветная мозаика красок.
Почти тотчас же бандиты бросились к углям, головешкам, стали давить их каблуками, а палками разбрасывать обгоревшие обломки.
Один из них протянул руки к гамаку, окутавшему Мадьяну как саван .
Король каторги крикнул ему:
— Берегись! Там могла запутаться какая-нибудь тварь.
А его подручный, изображая храбреца, ответил:
— Не бойся!
Негодяй сделал еще шаг вперед и внезапно остановился.
Тишину прорезал легкий свист — что-то очень нежное, неуловимое, как шелест сухого листа тростника. Человек отступил, поднес руку к горлу и устремил взгляд, полный ужаса, на своих приятелей:
— Меня что-то укололо. Это не змея… нет?
Король приблизился и обеспокоенно осмотрел каторжника. С левой стороны шеи под ухом, на расстоянии ширины ладони, он увидел маленький пучок перьев: желтых, голубых, красных. Это выглядело как трехцветная кисточка не больше мизинца. Она прикрепилась к коже и плоти, как кокарда к форменной фуражке.
ГЛАВА 8
После взрыва. — В глубине бухты. — Спасение. — Фишало получает удар кулаком по носу и благодарит дарителя. — Сарбакан. — Один против девяти. — Ужасная расправа. — Пугающее безумие. — Разоруженный. — Разгром. — Свобода… — Выстрел. — Катастрофа.
В тот момент, когда раздался взрыв и пирога накренилась, Железная Рука почти бессознательно выкрикнул:
— Спасаем оружие!
Именно так думает настоящий военачальник, который во время битвы никогда не забывает любой ценой сохранить средства борьбы за победу.
Прекрасные пловцы, Железная Рука и мальчик, тотчас же подняли вверх, как свечи, автоматические карабины. Фишало интуитивно повторил тот же жест. Мустик и его патрон держались на поверхности воды и оглядывались с вполне естественным удивлением, которое вовсе не исключало хладнокровия.
А индеец, спокойный, как человек с детства привыкший барахтаться в речке, тем временем мастерски вытащил из воды свое ружье и поплыл к берегу в сопровождении пса, у которого были видны острые уши, глаза и черный нос, блестевший, словно трюфель . С великолепным эгоизмом людей своей расы краснокожий не проявлял никакого интереса к товарищам и думал только о себе. Эгоизм тот же, что и у чернокожих лодочников этого региона по отношению к пассажирам. Будучи носильщиками на земле или конвоирами на речных дорогах, негры добросовестно выполняют свою задачу: переносят на голове грузы или перевозят в пирогах людей и вещи, но — ничего больше. Если ноша падает в воду или в овраг, через который перекинуто дерево, о ней не беспокоятся. Их это не трогает. Если опрокидывается пирога с багажом и пассажирами, их так и оставляют в воде. Пусть белый выпутывается сам как знает, чрезвычайно редко случается, чтобы ему помогли.
Эгоизм? Несознательность? Бог их знает!
Одно ясно: эти простаки почти всегда ведут себя как мулы и лошади под седлом, которые, случайно освободившись от своей ноши, не подбирают ни седока, ни поклажу.
А ведь Генипа по интеллектуальному уровню казался выше своих собратьев.
Несколько сильных взмахов руками — и он уже на берегу. Отряхнулся, оглянулся и пришел в ярость — пирога потеряна. Чтобы смастерить другую из дягиля, потребуется неделя напряженной работы.
Впрочем, гнев краснокожего не проявился ни в жестах, ни в словах. Лишь лицо цвета кофе с молоком стало грязно-желтоватым, подобно цвету растопленного масла.
Человек, знающий индейцев, с уверенностью мог бы сказать: «Несчастье тому, кто навлек на себя гнев Генипы!»
У Железной Руки и мальчика мелькнула одна и та же мысль: «Что с Фишало?»
А в это время толстяк, о котором подумали два друга, отчаянно барахтался в воде. Он вцепился руками в винчестер крепко, как все тонущие, и кричал захлебываясь:
— На помощь! Тону! На…
Вслед за этим последовало бульканье, которое в другой обстановке выглядело бы даже комично, но здесь, в потоке воды, кишевшей рептилиями и прочей тварью, это вселяло ужас.
— Ах, Боже мой! — крикнул Железная Рука. — Несчастный не умеет плавать! Мустик, слушай меня. Быстро! Плыви к берегу!
— Но… мой бедный товарищ.
— Плыви! Не тревожься ни о чем. Я все беру на себя. Железная Рука выпустил из рук карабин, мешавший задуманному им предприятию, и, глубоко вздохнув, исчез под водой на несколько секунд. Ему удалось ухватить Фишало за воротник. Тот барахтался, фыркал и сжимал одной рукой карабин, а другой — отчаянно цеплялся за спасителя.
— Да успокойся же ты, чертов пловец! — прокричал Железная Рука, пытаясь высвободиться из тесных объятий.
Но Фишало, задыхаясь, ничего не видел, не слышал и крепко держался за своего друга.
Тогда «капитан» нанес ему мастерский удар по носу, и юноша потерял сознание, а молодой человек потащил его за собой к берегу, словно сверток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Мадьяна поняла, что помощи ждать неоткуда, надежды больше нет и она обречена. Задыхаясь от нестерпимого жара и зловония, ничего больше не видя, не слыша, чувствуя, что жизнь покидает ее, девушка застонала. Из ее уст вырвалась душераздирающая мольба о пощаде. Мадьяна приготовилась к смерти как к ниспосланному свыше освобождению.
— Ага! Браво! Браво! Она в наших руках! — торжествующие негодяи.
— Она нам нужна живой! — Король. — Ведь она стоит миллионы… целое состояние… это золотое королевство!
Одни змеи, сгруппировавшиеся вокруг девушки в гамаке, попадали на разогретую до предела землю, другие обвили столбы навеса и попробовали найти убежище на крыше, наполовину сгнившей.
С уст мученицы слетел последний зов о помощи. Хриплым, затухающим голосом она взывала:
— На помощь! Боже всемогущий! Боже мой! Помоги! Вскоре легкая конструкция, сложенная из сухих веток и листьев, загорелась, и змеи, спрятавшиеся там, вмиг изжарились. Они замертво попадали на землю. Маль-Крепи, острый на язык, съязвил:
— Пф! И пуф! И паф! Они похожи на яйца и каштаны, которые слишком долго держат в горячей золе. Потом еще угри. Вот они, поджаренные что надо. Не желает ли кто отведать сей деликатес под перчиком?
Сгоревшие рептилии перестали двигаться. Слышно было, как они с шумом лопаются. Теперь бандитам уже нечего было опасаться. Они стали хозяевами положения.
Лежавшая в гамаке девушка, в почерневшей от дыма одежде, перестала стонать. Она, без сомнения, находилась в обмороке. Но кто знает, может быть, она умерла.
Впрочем, огонь больше ничто не питало, и он вот-вот должен был потухнуть. Вся эта ужасная драма длилась не более пяти минут.
Торжествующий главарь крикнул:
— Полная победа! Опасность миновала, принцесса у нас. И золотые слитки, которые она собой представляет, наши!
Между тем балки хижины, сделанные из дягиля и других огнеупорных твердых пород, очень стойких, уцелели в огне. Зато хлопковые веревки, привязанные к ним и поддерживавшие гамак, в конце концов сгорели. И он упал прямо на мерзкое нагромождение колыхавшейся, вздувшейся плоти, где еще вспыхивала разноцветная мозаика красок.
Почти тотчас же бандиты бросились к углям, головешкам, стали давить их каблуками, а палками разбрасывать обгоревшие обломки.
Один из них протянул руки к гамаку, окутавшему Мадьяну как саван .
Король каторги крикнул ему:
— Берегись! Там могла запутаться какая-нибудь тварь.
А его подручный, изображая храбреца, ответил:
— Не бойся!
Негодяй сделал еще шаг вперед и внезапно остановился.
Тишину прорезал легкий свист — что-то очень нежное, неуловимое, как шелест сухого листа тростника. Человек отступил, поднес руку к горлу и устремил взгляд, полный ужаса, на своих приятелей:
— Меня что-то укололо. Это не змея… нет?
Король приблизился и обеспокоенно осмотрел каторжника. С левой стороны шеи под ухом, на расстоянии ширины ладони, он увидел маленький пучок перьев: желтых, голубых, красных. Это выглядело как трехцветная кисточка не больше мизинца. Она прикрепилась к коже и плоти, как кокарда к форменной фуражке.
ГЛАВА 8
После взрыва. — В глубине бухты. — Спасение. — Фишало получает удар кулаком по носу и благодарит дарителя. — Сарбакан. — Один против девяти. — Ужасная расправа. — Пугающее безумие. — Разоруженный. — Разгром. — Свобода… — Выстрел. — Катастрофа.
В тот момент, когда раздался взрыв и пирога накренилась, Железная Рука почти бессознательно выкрикнул:
— Спасаем оружие!
Именно так думает настоящий военачальник, который во время битвы никогда не забывает любой ценой сохранить средства борьбы за победу.
Прекрасные пловцы, Железная Рука и мальчик, тотчас же подняли вверх, как свечи, автоматические карабины. Фишало интуитивно повторил тот же жест. Мустик и его патрон держались на поверхности воды и оглядывались с вполне естественным удивлением, которое вовсе не исключало хладнокровия.
А индеец, спокойный, как человек с детства привыкший барахтаться в речке, тем временем мастерски вытащил из воды свое ружье и поплыл к берегу в сопровождении пса, у которого были видны острые уши, глаза и черный нос, блестевший, словно трюфель . С великолепным эгоизмом людей своей расы краснокожий не проявлял никакого интереса к товарищам и думал только о себе. Эгоизм тот же, что и у чернокожих лодочников этого региона по отношению к пассажирам. Будучи носильщиками на земле или конвоирами на речных дорогах, негры добросовестно выполняют свою задачу: переносят на голове грузы или перевозят в пирогах людей и вещи, но — ничего больше. Если ноша падает в воду или в овраг, через который перекинуто дерево, о ней не беспокоятся. Их это не трогает. Если опрокидывается пирога с багажом и пассажирами, их так и оставляют в воде. Пусть белый выпутывается сам как знает, чрезвычайно редко случается, чтобы ему помогли.
Эгоизм? Несознательность? Бог их знает!
Одно ясно: эти простаки почти всегда ведут себя как мулы и лошади под седлом, которые, случайно освободившись от своей ноши, не подбирают ни седока, ни поклажу.
А ведь Генипа по интеллектуальному уровню казался выше своих собратьев.
Несколько сильных взмахов руками — и он уже на берегу. Отряхнулся, оглянулся и пришел в ярость — пирога потеряна. Чтобы смастерить другую из дягиля, потребуется неделя напряженной работы.
Впрочем, гнев краснокожего не проявился ни в жестах, ни в словах. Лишь лицо цвета кофе с молоком стало грязно-желтоватым, подобно цвету растопленного масла.
Человек, знающий индейцев, с уверенностью мог бы сказать: «Несчастье тому, кто навлек на себя гнев Генипы!»
У Железной Руки и мальчика мелькнула одна и та же мысль: «Что с Фишало?»
А в это время толстяк, о котором подумали два друга, отчаянно барахтался в воде. Он вцепился руками в винчестер крепко, как все тонущие, и кричал захлебываясь:
— На помощь! Тону! На…
Вслед за этим последовало бульканье, которое в другой обстановке выглядело бы даже комично, но здесь, в потоке воды, кишевшей рептилиями и прочей тварью, это вселяло ужас.
— Ах, Боже мой! — крикнул Железная Рука. — Несчастный не умеет плавать! Мустик, слушай меня. Быстро! Плыви к берегу!
— Но… мой бедный товарищ.
— Плыви! Не тревожься ни о чем. Я все беру на себя. Железная Рука выпустил из рук карабин, мешавший задуманному им предприятию, и, глубоко вздохнув, исчез под водой на несколько секунд. Ему удалось ухватить Фишало за воротник. Тот барахтался, фыркал и сжимал одной рукой карабин, а другой — отчаянно цеплялся за спасителя.
— Да успокойся же ты, чертов пловец! — прокричал Железная Рука, пытаясь высвободиться из тесных объятий.
Но Фишало, задыхаясь, ничего не видел, не слышал и крепко держался за своего друга.
Тогда «капитан» нанес ему мастерский удар по носу, и юноша потерял сознание, а молодой человек потащил его за собой к берегу, словно сверток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55