Раздувая полы шинели, он бегал от них, тяжело стуча сапогами по утоптанному снегу, а щенки взапуски катились за ним. Треугольные лопушки-ушки трепыхались по ветру, куцые хвостики вздрагивали от радостного возбуждения.
Я не мог налюбоваться на них. Возьмешь щенка в руки, он вертится, как юла; опустишь на землю – сейчас же примется прыгать тебе на грудь, добиваясь, чтобы ты поднял его к лицу.
А прыгали они здорово – подскакивали по меньшей мере на метр с четвертью, а иные и на полтора.
Мы заглянули в домик, поставленный в углу выгула. Он был пуст. Ни один малыш не грелся там. Все они предпочитали свежий, морозный воздух теплому щенячьему гнезду.
У крайнего выгула начальник питомника задержался дольше. Потыкавшись носом в сетку, щенята убежали играть. Одного Алексей Викторович задержал, ласково окликнув:
– Снукки!
Щенок остановился у сетки.
Это была полугодовалая самочка, и держалась она уже степеннее своих более младших товарищей.
– Видели? – обратился ко мне Алексей Викторович. – Вот эту собачку наметил дать вам. Только сначала еще присмотрюсь к вам поближе… Поживете у нас здесь денька два-три, тогда и решим… Это ведь класс! Прочли? – И он ткнул пальцем в табличку над дверями выгула.
Я прочитал:
Помёт Риппер – Даунтлесс.
Родились 22 IV 1934 г.
– Ну, Риппера-то вы знаете по московской выставке, а Даунтлесс не видали?
Я отрицательно мотнул головой.
– Пойдемте, я сейчас покажу вам обоих.
Мы отправились к нему на квартиру. При нашем появлении из комнаты неторопливо вышли одна за другой две рыжие собаки. Они были схожи меж собой как две капли воды, и только потому, что одна была несколько крупнее, я определил, который – Рип.
– А вот и родители! – весело сказал Алексей Викторович. – Знакомьтесь: Даунтлесс. А это – Рип, не забыли еще?
Конечно, я не забыл Риппера – победителя Всесоюзной выставки в своем классе. Даунтлесс же видел впервые. В Москву она не ездила: у нее были щенки.
Риппер и Даунтлесс считались в ту пору лучшей парой эрделей в Советском Союзе. По красоте и правильности телосложения они неизменно брали первые места на выставках, а все потомство от них поступало на племя. Многие собаководы, интересовавшиеся эрделями, мечтали обзавестись щенками от этих производителей, однако это было труднодостижимо: все дети и внуки Риппера и Даунтлесс поступали в армию и, как правило, в частные руки не попадало ни одного щенка. Потому-то Алексей Викторович так долго и заставил просить себя, когда мы в вагоне уговаривали его дать нам эрделей. Давать плохих он не хотел, а с выдачей хороших были связаны определенные трудности.
Мне выпала редкая удача – получить щенка из помета Риппер – Даунтлесс.
Даунтлесс была собственностью питомника, Риппер же принадлежал лично начальнику. По собаководческим правилам владелец собаки-отца имеет право получить любого понравившегося ему щенка из родившихся, и Снукки, как лучшая в гнезде, была облюбована начальником. А он собирался передать ее мне. Так, не нарушая законов питомника, обслуживавшего только «государственный сектор», он давал мне в руки лучшего щенка.
Риппер подошел и внимательно обнюхал мне ноги; нюхал он неторопливо и без всяких признаков враждебности или подозрительности, а как бы «так», «для порядка»; затем так же спокойно отошел в сторону.
Почти всех эрделей отличает необычайная невозмутимость. Но это отнюдь не значит, что они флегматичны, вялы, плохо сторожат дом. Напротив! В первый же вечер Алексей Викторович продемонстрировал мне, как работает Риппер на свободной охране вещей хозяина («на свободной» – то есть без привязи), и я убедился, что с такой собакой шутки плохи.
Риппер, несмотря на свой сравнительно небольшой рост, обладал большой силой и ловкостью.
Он брал высокие барьеры и препятствия. Два с половиной метра ему были нипочем! Алексей Викторович сообщил мне, что и это далеко не предел: хорошо натренированные эрдели способны брать до трех метров высоты и даже больше.
Три дня я прожил в питомнике, и все эти три дня мы вели с начальником нескончаемые беседы об эрделях.
– С ними вы будете иметь очень мало хлопот, – поучал он меня, – а все ваши заботы оплатятся с процентами. Это прекрасная порода, нужно, чтобы любители знали о ней. Поэтому я и согласился дать вам щенков. Сейчас эрдели разводятся главным образом в крупных городах – Минске, Ленинграде, Киеве… ну, не говоря о нашем питомнике. Но вспомните меня, старика! – скоро это изменится. Из предыдущего помета Риппер – Даунтлесс я дал отличную собаку в Ленинград. Она будет превосходной производительницей. Теперь ставлю «точку» на востоке страны – на Урале. «Точка» – это вы и ваша Снукки. Разведите на Урале отличных эрделей.
Сколько раз впоследствии я вспоминал это напутствие. В короткий срок эрдели действительно завоевали всеобщее признание и стали наряду с овчарками и лайками одной из распространенных пород. А ведь в то время, когда мы вели с ним этот разговор, многие не признавали эрделей, морщились при виде их бородатых морд.
От Алексея Викторовича я узнал, что короткие хвосты вовсе не даны эрделям от природы; их укорачивают вскоре после рождения, как укорачивали уши моего дога. Таков стиль! А курчавая жесткая шерсть сама не линяет, и ее необходимо выщипывать при помощи несложного приспособления (наподобие ножа с гребенкой) два раза в году: осенью и весной, то есть в периоды линек. Он сам дал мне урок, как надо щипать эрделей, говоря при этом:
– Обратите внимание на эту операцию. Она очень важна. От нее зависит жесткость шерсти. Но это совсем несложно–три часа работы, зато после этого у вас ни одной шерстинки в квартире! А насчет значения ее могу привести такой пример. У моего товарища провалилась эрделька на выставке, очень хорошая эрделька, но была плохо выщипана. Я ее всю ночь приводил в порядок; на следующий день выставили вторично – получила «отлично».
Алексей Викторович все больше нравился мне. Это был образованный, начитанный человек и живой собеседник.
– А сами вы, кроме собаководства, больше не увлекаетесь ничем? – спросил я его однажды.
– Э-э, дорогой мой, две страсти не умещаются в одном человеке, хотя я и довольно внушительного объема! – ответил он шутливо.
Мне думается, он говорил неправду. С не меньшей страстностью, по моим наблюдениям, любил он музыку, живопись, книги – вообще все красивое, красоту в широком и большом значении этого слова, частью которой была для него и собака.
Его круглое лицо всегда светилось добродушием и приветливостью.
На любительство он смотрел как на нечто очень важное.
Однажды Алексей Викторович высказал такую мысль:
– Почему раньше хорошую собаку мог держать только помещик, аристократ? Почему ее теперь имеет рабочий, колхозник, инженер, учитель, врач? И, когда я вижу, как быстро растет количество членов в наших клубах, я понимаю, что это является еще одним выражением растущего благосостояния народа.
Я заметил, что нечто подобное слышал от нашего начальника клуба. Алексей Викторович кивнул и продолжал:
– И это очень хорошо. Наша страна сильна и богата. Отчего бы в каждой семье не быть собаке? Это каждому по средствам, а собака – преданнейший друг, всей своей тысячелетней историей заслуживший право на эту близость. Они и с детьми поиграет, и постережет их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Я не мог налюбоваться на них. Возьмешь щенка в руки, он вертится, как юла; опустишь на землю – сейчас же примется прыгать тебе на грудь, добиваясь, чтобы ты поднял его к лицу.
А прыгали они здорово – подскакивали по меньшей мере на метр с четвертью, а иные и на полтора.
Мы заглянули в домик, поставленный в углу выгула. Он был пуст. Ни один малыш не грелся там. Все они предпочитали свежий, морозный воздух теплому щенячьему гнезду.
У крайнего выгула начальник питомника задержался дольше. Потыкавшись носом в сетку, щенята убежали играть. Одного Алексей Викторович задержал, ласково окликнув:
– Снукки!
Щенок остановился у сетки.
Это была полугодовалая самочка, и держалась она уже степеннее своих более младших товарищей.
– Видели? – обратился ко мне Алексей Викторович. – Вот эту собачку наметил дать вам. Только сначала еще присмотрюсь к вам поближе… Поживете у нас здесь денька два-три, тогда и решим… Это ведь класс! Прочли? – И он ткнул пальцем в табличку над дверями выгула.
Я прочитал:
Помёт Риппер – Даунтлесс.
Родились 22 IV 1934 г.
– Ну, Риппера-то вы знаете по московской выставке, а Даунтлесс не видали?
Я отрицательно мотнул головой.
– Пойдемте, я сейчас покажу вам обоих.
Мы отправились к нему на квартиру. При нашем появлении из комнаты неторопливо вышли одна за другой две рыжие собаки. Они были схожи меж собой как две капли воды, и только потому, что одна была несколько крупнее, я определил, который – Рип.
– А вот и родители! – весело сказал Алексей Викторович. – Знакомьтесь: Даунтлесс. А это – Рип, не забыли еще?
Конечно, я не забыл Риппера – победителя Всесоюзной выставки в своем классе. Даунтлесс же видел впервые. В Москву она не ездила: у нее были щенки.
Риппер и Даунтлесс считались в ту пору лучшей парой эрделей в Советском Союзе. По красоте и правильности телосложения они неизменно брали первые места на выставках, а все потомство от них поступало на племя. Многие собаководы, интересовавшиеся эрделями, мечтали обзавестись щенками от этих производителей, однако это было труднодостижимо: все дети и внуки Риппера и Даунтлесс поступали в армию и, как правило, в частные руки не попадало ни одного щенка. Потому-то Алексей Викторович так долго и заставил просить себя, когда мы в вагоне уговаривали его дать нам эрделей. Давать плохих он не хотел, а с выдачей хороших были связаны определенные трудности.
Мне выпала редкая удача – получить щенка из помета Риппер – Даунтлесс.
Даунтлесс была собственностью питомника, Риппер же принадлежал лично начальнику. По собаководческим правилам владелец собаки-отца имеет право получить любого понравившегося ему щенка из родившихся, и Снукки, как лучшая в гнезде, была облюбована начальником. А он собирался передать ее мне. Так, не нарушая законов питомника, обслуживавшего только «государственный сектор», он давал мне в руки лучшего щенка.
Риппер подошел и внимательно обнюхал мне ноги; нюхал он неторопливо и без всяких признаков враждебности или подозрительности, а как бы «так», «для порядка»; затем так же спокойно отошел в сторону.
Почти всех эрделей отличает необычайная невозмутимость. Но это отнюдь не значит, что они флегматичны, вялы, плохо сторожат дом. Напротив! В первый же вечер Алексей Викторович продемонстрировал мне, как работает Риппер на свободной охране вещей хозяина («на свободной» – то есть без привязи), и я убедился, что с такой собакой шутки плохи.
Риппер, несмотря на свой сравнительно небольшой рост, обладал большой силой и ловкостью.
Он брал высокие барьеры и препятствия. Два с половиной метра ему были нипочем! Алексей Викторович сообщил мне, что и это далеко не предел: хорошо натренированные эрдели способны брать до трех метров высоты и даже больше.
Три дня я прожил в питомнике, и все эти три дня мы вели с начальником нескончаемые беседы об эрделях.
– С ними вы будете иметь очень мало хлопот, – поучал он меня, – а все ваши заботы оплатятся с процентами. Это прекрасная порода, нужно, чтобы любители знали о ней. Поэтому я и согласился дать вам щенков. Сейчас эрдели разводятся главным образом в крупных городах – Минске, Ленинграде, Киеве… ну, не говоря о нашем питомнике. Но вспомните меня, старика! – скоро это изменится. Из предыдущего помета Риппер – Даунтлесс я дал отличную собаку в Ленинград. Она будет превосходной производительницей. Теперь ставлю «точку» на востоке страны – на Урале. «Точка» – это вы и ваша Снукки. Разведите на Урале отличных эрделей.
Сколько раз впоследствии я вспоминал это напутствие. В короткий срок эрдели действительно завоевали всеобщее признание и стали наряду с овчарками и лайками одной из распространенных пород. А ведь в то время, когда мы вели с ним этот разговор, многие не признавали эрделей, морщились при виде их бородатых морд.
От Алексея Викторовича я узнал, что короткие хвосты вовсе не даны эрделям от природы; их укорачивают вскоре после рождения, как укорачивали уши моего дога. Таков стиль! А курчавая жесткая шерсть сама не линяет, и ее необходимо выщипывать при помощи несложного приспособления (наподобие ножа с гребенкой) два раза в году: осенью и весной, то есть в периоды линек. Он сам дал мне урок, как надо щипать эрделей, говоря при этом:
– Обратите внимание на эту операцию. Она очень важна. От нее зависит жесткость шерсти. Но это совсем несложно–три часа работы, зато после этого у вас ни одной шерстинки в квартире! А насчет значения ее могу привести такой пример. У моего товарища провалилась эрделька на выставке, очень хорошая эрделька, но была плохо выщипана. Я ее всю ночь приводил в порядок; на следующий день выставили вторично – получила «отлично».
Алексей Викторович все больше нравился мне. Это был образованный, начитанный человек и живой собеседник.
– А сами вы, кроме собаководства, больше не увлекаетесь ничем? – спросил я его однажды.
– Э-э, дорогой мой, две страсти не умещаются в одном человеке, хотя я и довольно внушительного объема! – ответил он шутливо.
Мне думается, он говорил неправду. С не меньшей страстностью, по моим наблюдениям, любил он музыку, живопись, книги – вообще все красивое, красоту в широком и большом значении этого слова, частью которой была для него и собака.
Его круглое лицо всегда светилось добродушием и приветливостью.
На любительство он смотрел как на нечто очень важное.
Однажды Алексей Викторович высказал такую мысль:
– Почему раньше хорошую собаку мог держать только помещик, аристократ? Почему ее теперь имеет рабочий, колхозник, инженер, учитель, врач? И, когда я вижу, как быстро растет количество членов в наших клубах, я понимаю, что это является еще одним выражением растущего благосостояния народа.
Я заметил, что нечто подобное слышал от нашего начальника клуба. Алексей Викторович кивнул и продолжал:
– И это очень хорошо. Наша страна сильна и богата. Отчего бы в каждой семье не быть собаке? Это каждому по средствам, а собака – преданнейший друг, всей своей тысячелетней историей заслуживший право на эту близость. Они и с детьми поиграет, и постережет их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57