13 июня 1907 года, в 10.30 утра, кассир и счетовод тифлисского отделения Государственного банка получили присланные из Петербурга деньги и повезли их в банк на фаэтоне под сильным казачьим конвоем. В центре города с крыши дома князя Сумбатова в процессию полетела бомба, еще несколько бомб бросили оказавшиеся поблизости боевики. Впоследствии писали: взрывы были такой силы, что погибли около пятидесяти человек, не считая раненых, но, по правде сказать, верится в это слабо. Кони, запряженные в фаэтон, остались целы. Кассир и счетовод тоже не пострадали — их всего лишь выбросило взрывом из фаэтона (а может статься, они и сами оттуда выпрыгнули — кому охота получить пулю, защищая казенные средства). Целью взрывов было не разнести полгорода и не перебить кучу народа, а всего лишь нейтрализовать конвой, и эта цель была достигнута — от взрыва и суматохи казачьи лошади стали беситься, конвой рассеялся, ошалевшие кони понесли фаэтон через площадь. На другом ее конце высокий прохожий бросил еще одну бомбу прямо под ноги лошадям. С проезжавшей мимо извозчичьей пролетки соскочил какой-то офицер, выхватил из разбитого фаэтона мешок с деньгами и умчался прочь.
«Экс» был дерзким и вроде бы успешным, однако толку от него не получилось. Деньги оказались в крупных пятисотрублевых купюрах, и их номера, известные казначейству, тут же передали во все российские и заграничные банки. Кредитки не только не удалось обменять, но при попытке обмена были арестованы несколько видных большевиков, и среди них Камо — захваченный в Германии, он притворился сумасшедшим, да так искусно, что ввел в заблуждение всех экспертов. Несколько лет спустя деньги пришлось сжечь, поскольку в них не было никакого проку. Камо же выдали в конце концов русскому правительству, однако его поместили не в тюрьму, а в психиатрическую больницу, откуда он тут же благополучнейшим образом сбежал.
Но все это было потом. А пока что налет прошел блестяще, Ленин посмеивался, а ЦК был в бешенстве. Эти грузины не только не распустили боевиков, но провели свою операцию практически сразу же после съезда, вопреки его решениям, словно бросив вызов осторожному большинству. Такое нельзя было оставлять безнаказанным, организаторы «экса» должны поплатиться за самоуправство. ЦК постановил провести партийное расследование этого дела, но не прислал своих людей, а поручил его Кавказскому областному комитету. Там в то время преобладали меньшевики, которые только и ждали возможности свести счеты с Кобой, тем более что и денег от этой дерзкой операции им не досталось, все ушло большевикам.
Коба и его джигиты еще и облегчили своим противникам эту задачу. Они получали санкции на свои налеты с одним условием: что бы ни случилось, даже тень подозрения не должна упасть на партию. В случае провала все должно выглядеть так, словно бы операцию проводила самостоятельная, не связанная с РСДРП группа. И, выполняя это решение, непосредственно перед «эксом» все его участники вышли из партии. Этот наивный маневр едва ли смог бы обмануть полицию, а вот областной комитет воспользовался — еще бы не воспользоваться, когда тебе так подставляются! Не надо было даже трудиться исключать Кобу, достаточно только сказать «аминь». Что и было сделано.
И снова, второй раз в жизни, Иосиф отлучен от революционного движения, снова он оказался в отчаянном положении — для него, профессионального революционера, исключение из партии было полным жизненным крахом и вдобавок ко всему потерей источника существования. Конечно, это не навсегда, ЦК во всем разберется, но работать в Тифлисе для него стало невозможно и жить тоже не на что. И тогда он решает перебраться в Баку, где было большим влияние большевиков. Там он мог на что-то рассчитывать — и действительно, там ему дали работать, он даже снова занимается организацией боевой дружины. Когда и как Коба урегулировал отношения с партией, точно неизвестно, но он сделал это достаточно быстро. И действительно, неужели меньшевики думали, что они так просто исключат из партии одного из виднейших социал-демократов Кавказа?
Като
Может быть, Иосиф и не уехал бы в Баку так поспешно, но в его жизни появились новые обстоятельства — необходимость кормить жену и крошечного сына. Он был достаточно привлекателен и никогда не страдал от недостатка женского внимания, тем более что в среде революционеров «половой вопрос» ни в коей мере не являлся вопросом, отношения там завязывались легко — впрочем, столь же легко и разрывались. Однако в этом случае все с самого начала было по-другому.
Противники Сталина утверждают, что у него был отвратительный характер. Это вопрос спорный, как и почти всегда в жизни: для кого-то характер отвратительный, а кому-то очень даже нравится. Но почему утверждается, что он был нехорош собой? Достаточно взглянуть на фотографии того времени, чтобы убедиться, что это не так. В последнее время было найдено медицинское дело Сталина, из которого явствует, что рост у него был около 170 сантиметров — а в молодости, наверное, еще немного выше, поскольку с годами рост человека уменьшается. Правильные черты лица, оспенные рябины на архивных фотографиях не видны — значит, не таким уж он был и рябым, вдохновенное лицо миссионера, блестящие глаза, что могло говорить о горячем нраве, а могло и о начинающемся туберкулезе. Нет, весьма и весьма привлекательный молодой человек, не говоря уже о внутреннем огне и о романтическом ореоле, который окружал этого отчаянного революционера…
Горячей осенью 1905 года, когда Иосиф перемещался с одной конспиративной квартиры на другую, товарищ по партии Александр Сванидзе привел его переночевать к себе домой. Сванидзе жил вместе с тремя сестрами, одна из которых была замужем, а мужем ее оказался не кто иной, как… Александр Монаселидзе, тот самый, в доме у которого Coco проводил лето после исключения из семинарии и вместе с которым они строили планы дальнейшей революционной работы. Надо ли говорить, сколь радостной была встреча! Поначалу мужчины пытались сохранить визит в тайне от сестер, но, когда стало ясно, что Иосиф в этом гостеприимном доме задержится, они все равно познакомились. Александра была замужем, Машо не произвела на гостя особого впечатления, но вот Екатерина, Като…
Екатерина отнюдь не была крестьянкой, как почему-то принято считать, они с сестрой Александрой были известными в городе портнихами. Настолько известными, что в число их клиенток входили жены генералов, крупных чиновников и других влиятельных людей, и квартира их считалась вне подозрений — еще бы, в ней такие люди бывают! Сталин мало рассказывал о своей первой жене. Но как-то раз обмолвился одной из знакомых: «Вы не представляете, какие красивые платья она умела шить…» Работа и революция оставляли мало времени для сердечных дел, однако роман развивался своим чередом, и в июне 1906 года Иосиф и Екатерина решили пожениться, несмотря на то, что в их положении это оказалось не так уж и просто.
Общепринятым порядком это было невозможно сделать: представьте себе — человек, находящийся на нелегальном положении, в розыске, приходит регистрировать брак! Можно было, конечно, зарегистрироваться по фальшивому паспорту — в то время Иосифа звали, кажется, Галиашвили, да… Но Екатерину это ни в коей мере не устраивало, несмотря на то что в таком случае она считалась бы перед всеми замужней женщиной, госпожой Галиашвили, — чем плохо-то?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61