И, наконец, партия поднимает целину и сама является примером беспримерного. По этим трем причинам столкновения тенденций в этой партии острее, чем где бы то ни было, но столь же остра унеси потребность в единстве. Партии присуще колоссальное стремление к монолитности, она властно выправляет всякое отклонение. Если подумать, в каких условиях она работает, какие огромные, разнообразные и небывалые задачи выпали ей на долю, то станет ясным, что иначе и быть не могло.
Вот как развивается явление оппозиции: каждая возникающая проблема, каждое предстоящее решение допускает grosso modo (вообще говоря) две противоположных точки зрения, ставит нас перед двумя расходящимися путями: тезис и антитезис, «да» и «нет», всякое решение имеет свои «за» и свои «против». Когда соображения «за» перевешивают, тогда говорят: да. Но «против» – остаются. Они остаются частью в фактах, ибо никакое действие не может быть обоснованным или необоснованным абсолютно и безусловно. Они остаются в сознании людей, которые составляли меньшинство, возражавшее против принятого решения или колебавшееся при его принятии. И получается уродливое, фатальное искажение: непомерное разбухание возражений и аргументов «против». Иными словами, здесь проявляется вновь, развивается и усиливается, оживает и наполняется ядом оппозиционная склонность данного политического деятеля.
Личные соображения играют в этом процессе гораздо менее значительную роль, чем может казаться у нас. Если личная вражда может явиться результатом оппозиции, то причиной ее она никогда не была. Только в случае с Троцким мы можем учитывать и чисто личный элемент – чрезвычайно повышенное мнение Троцкого о своей особе. Его враждебность до некоторой степени связана со всем складом его характера, с его нетерпимостью ко всякой критике («он никогда не прощает укола своему самолюбию», – говорил Ленин), с его недовольством тем, что первое место не принадлежит ему нераздельно. Его злоба, естественно, находит самое сильное свое оружие в арсенале идеологии. Кто хочет найти предлог для войны, тот найдет его всегда (в эпоху Возрождения было немало государей и государств, принимавших протестантство не по религиозному убеждению, а только для того, чтобы подвести под свои личные, экономические или политические притязания некий благовидный предлог, некий общественный идеал). И все же, даже в случае с Троцким, оппозиция есть, прежде всего, результат более глубоких причин. Оппозиция никогда не развертывается вокруг факта как такового. Она всегда бывает связана с определенным типом мышления, с умственными навыками, с интеллектуальным темпераментом, если можно так выразиться.
Кроме того, можно утверждать, что известные индивидуальные особенности ума и характера предрасполагают к определенным политическим тенденциям. Умственная узость, близорукая агрессивность могут выражаться в сектантстве и левачестве; умственная и моральная робость – в мелкобуржуазном оппортунизме, сползании к реформизму к меньшевизму.
Это и придавало оппозиции большое значение, опасный размах: глубокие расхождения в понимании коммунистической теории вызываются расхождением указанных тенденций. Уклон в практическом толковании теории, т. е. марксизма, неправильное понимание «своеобразия текущего момента» – может иметь неисчислимые последствия, может изменить направление всей политики. Ошибку в единичном факте можно исправить как ошибку в вычислении. Но когда ошибочной является тенденция, то это уже глубокое искажение, начинающееся с самой основы, разрастающееся в геометрической прогрессии, влекущее за собой бесчисленные отклонения в деталях и способное не только привести к потрясениям, но и исказить историческую судьбу народа. Это – отклонение от линии великой, движущей партии. По своему происхождению оппозиция есть болезнь тенденций.
Но болезнь эта – особого рода, исключительно серьезная. Основной ее симптом – недисциплинированность: фактический отрыв, отделение от правящего коллектива. Тенденция, противопоставляющая себя большинству; это уже не предмет спора, это – начало войны.
Именно этим оппозиция в корне отличается от самокритики. Самокритика имеет целью взаимное выправление тенденций. Что может быть нормальнее существования различных тенденций; что может быть лучше прямого, открытого, глубокого обсуждения всех спорных вопросов? Самокритика есть начало и конец той предельной свободы мнений, которая является особым преимуществом большевистской партии.
Но оппозиция не идет по дороге самокритики. Ее характерная и гибельная особенность – в том, что она создает замкнутую группу; не подчиняется общему решению, не желает раствориться в воле большинства, – а решение по большинству голосов есть единственный демократический способ, и даже единственный разумный способ пресечь споры, пока действительность не вынесет своего окончательного приговора. Здесь же – после голосования остается некоторый осадок. К нему-то и привязывается оппозиция. Вокруг него она сгущается нерастворимым ядром. Вместо того, чтобы проводить решение партии, она более или менее открыто борется с ним. «Особое мнение» затвердевает, костенеет, как стенки сосудов, пораженных склерозом, – и партийный организм начинает страдать от внутреннего паразитического нароста. Так оппозиция принимается за фракционную работу, – а это уже прелюдия к расколу. Самокритика всегда остается открытой, оппозиция же замыкается. Самокритика остается в пределах единства, вместе с оппозицией появляется число «два». Таким образом, «свобода мнений» патологически создает внутри партии особую группировку; которая представляет собою карикатуру на партийную организацию и превращается в постоянный заговор. Когда враждебный блок воображает себя достаточно сильным (а вне партии он, как всякая оппозиция, располагает поддержкой различных врагов государства), он начинает войну и пытается захватить власть, с тем, чтобы ересь превратить в ортодоксию.
На Х съезде Ленин развернуто выступил против фракционности – исходного пункта болезни. Он провел следующую резолюцию: «Необходимо, чтобы каждая организация партии строжайше следила за тем, чтобы безусловно необходимая критика недостатков партии, всякий анализ общей линии партии или учет ее практического опыта, проверка исполнения ее решений и способ исправления ошибок и т. п. были бы направляемы не на обсуждение групп, складывающихся на какой-либо «платформе» и т. п., а на обсуждение всех членов партии».
По каким же вопросам выступала оппозиция? Если, после всего сказанного, учесть, что мы имеем дело с недопустимым в механизме партии упорством определенных тенденций, противоречащих линии большинства, с кристаллизацией этих тенденций, – легко понять, что оппозиция выступала по всем основным вопросам руководства Советским Союзом и Коминтерном. Все основные допросы она пыталась рассматривать под особым углом, иначе, чем руководящее большинство.
Окинув взглядом основные факты русского революционного движения, начиная с конца XIX века, мы убедимся, что оба основных направления, которые привели к расколу между большевиками и меньшевиками, – революционное и реформистское, – до известной степени остались жить и внутри большевистской партии, взявшей власть в свои руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Вот как развивается явление оппозиции: каждая возникающая проблема, каждое предстоящее решение допускает grosso modo (вообще говоря) две противоположных точки зрения, ставит нас перед двумя расходящимися путями: тезис и антитезис, «да» и «нет», всякое решение имеет свои «за» и свои «против». Когда соображения «за» перевешивают, тогда говорят: да. Но «против» – остаются. Они остаются частью в фактах, ибо никакое действие не может быть обоснованным или необоснованным абсолютно и безусловно. Они остаются в сознании людей, которые составляли меньшинство, возражавшее против принятого решения или колебавшееся при его принятии. И получается уродливое, фатальное искажение: непомерное разбухание возражений и аргументов «против». Иными словами, здесь проявляется вновь, развивается и усиливается, оживает и наполняется ядом оппозиционная склонность данного политического деятеля.
Личные соображения играют в этом процессе гораздо менее значительную роль, чем может казаться у нас. Если личная вражда может явиться результатом оппозиции, то причиной ее она никогда не была. Только в случае с Троцким мы можем учитывать и чисто личный элемент – чрезвычайно повышенное мнение Троцкого о своей особе. Его враждебность до некоторой степени связана со всем складом его характера, с его нетерпимостью ко всякой критике («он никогда не прощает укола своему самолюбию», – говорил Ленин), с его недовольством тем, что первое место не принадлежит ему нераздельно. Его злоба, естественно, находит самое сильное свое оружие в арсенале идеологии. Кто хочет найти предлог для войны, тот найдет его всегда (в эпоху Возрождения было немало государей и государств, принимавших протестантство не по религиозному убеждению, а только для того, чтобы подвести под свои личные, экономические или политические притязания некий благовидный предлог, некий общественный идеал). И все же, даже в случае с Троцким, оппозиция есть, прежде всего, результат более глубоких причин. Оппозиция никогда не развертывается вокруг факта как такового. Она всегда бывает связана с определенным типом мышления, с умственными навыками, с интеллектуальным темпераментом, если можно так выразиться.
Кроме того, можно утверждать, что известные индивидуальные особенности ума и характера предрасполагают к определенным политическим тенденциям. Умственная узость, близорукая агрессивность могут выражаться в сектантстве и левачестве; умственная и моральная робость – в мелкобуржуазном оппортунизме, сползании к реформизму к меньшевизму.
Это и придавало оппозиции большое значение, опасный размах: глубокие расхождения в понимании коммунистической теории вызываются расхождением указанных тенденций. Уклон в практическом толковании теории, т. е. марксизма, неправильное понимание «своеобразия текущего момента» – может иметь неисчислимые последствия, может изменить направление всей политики. Ошибку в единичном факте можно исправить как ошибку в вычислении. Но когда ошибочной является тенденция, то это уже глубокое искажение, начинающееся с самой основы, разрастающееся в геометрической прогрессии, влекущее за собой бесчисленные отклонения в деталях и способное не только привести к потрясениям, но и исказить историческую судьбу народа. Это – отклонение от линии великой, движущей партии. По своему происхождению оппозиция есть болезнь тенденций.
Но болезнь эта – особого рода, исключительно серьезная. Основной ее симптом – недисциплинированность: фактический отрыв, отделение от правящего коллектива. Тенденция, противопоставляющая себя большинству; это уже не предмет спора, это – начало войны.
Именно этим оппозиция в корне отличается от самокритики. Самокритика имеет целью взаимное выправление тенденций. Что может быть нормальнее существования различных тенденций; что может быть лучше прямого, открытого, глубокого обсуждения всех спорных вопросов? Самокритика есть начало и конец той предельной свободы мнений, которая является особым преимуществом большевистской партии.
Но оппозиция не идет по дороге самокритики. Ее характерная и гибельная особенность – в том, что она создает замкнутую группу; не подчиняется общему решению, не желает раствориться в воле большинства, – а решение по большинству голосов есть единственный демократический способ, и даже единственный разумный способ пресечь споры, пока действительность не вынесет своего окончательного приговора. Здесь же – после голосования остается некоторый осадок. К нему-то и привязывается оппозиция. Вокруг него она сгущается нерастворимым ядром. Вместо того, чтобы проводить решение партии, она более или менее открыто борется с ним. «Особое мнение» затвердевает, костенеет, как стенки сосудов, пораженных склерозом, – и партийный организм начинает страдать от внутреннего паразитического нароста. Так оппозиция принимается за фракционную работу, – а это уже прелюдия к расколу. Самокритика всегда остается открытой, оппозиция же замыкается. Самокритика остается в пределах единства, вместе с оппозицией появляется число «два». Таким образом, «свобода мнений» патологически создает внутри партии особую группировку; которая представляет собою карикатуру на партийную организацию и превращается в постоянный заговор. Когда враждебный блок воображает себя достаточно сильным (а вне партии он, как всякая оппозиция, располагает поддержкой различных врагов государства), он начинает войну и пытается захватить власть, с тем, чтобы ересь превратить в ортодоксию.
На Х съезде Ленин развернуто выступил против фракционности – исходного пункта болезни. Он провел следующую резолюцию: «Необходимо, чтобы каждая организация партии строжайше следила за тем, чтобы безусловно необходимая критика недостатков партии, всякий анализ общей линии партии или учет ее практического опыта, проверка исполнения ее решений и способ исправления ошибок и т. п. были бы направляемы не на обсуждение групп, складывающихся на какой-либо «платформе» и т. п., а на обсуждение всех членов партии».
По каким же вопросам выступала оппозиция? Если, после всего сказанного, учесть, что мы имеем дело с недопустимым в механизме партии упорством определенных тенденций, противоречащих линии большинства, с кристаллизацией этих тенденций, – легко понять, что оппозиция выступала по всем основным вопросам руководства Советским Союзом и Коминтерном. Все основные допросы она пыталась рассматривать под особым углом, иначе, чем руководящее большинство.
Окинув взглядом основные факты русского революционного движения, начиная с конца XIX века, мы убедимся, что оба основных направления, которые привели к расколу между большевиками и меньшевиками, – революционное и реформистское, – до известной степени остались жить и внутри большевистской партии, взявшей власть в свои руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63