дело повисло за отсутствием прямых улик. Нашего человека мы тоже потеряли, — добавил Стив с грустью. — Русские его отследили, а он тем временем как ни в чем не бывало продолжал с ними якшаться — буквально на интимном уровне. Вот его и убрали в парилке русской бани на Брайтоне. Пар там стоял знатный — только спустя несколько часов после ликвидации было обнаружено его тело с вырезанными глазами, как выяснилось при патологоанатомическом вскрытии — живьем.
— Да, это их почерк, — подтвердил Борис Павлович. — Итальяшки ломают конечности и не всегда после убивают, а наши боевики вырезают глаза, а уж потом кончают.
— О Господи! — воскликнула Жаклин. — Садисты.
— Да нет, вряд ли. Это в назидание другим.
Я тут же вспомнил рассказ Лены об убийстве бежавших проституток.
Жаклин глянула на меня, похоже, догадываясь е моих мыслях. Одна надежда — на моего бывшего студента, который прикипел к Лене.
А она — к нему?
— Работать с ними нелегко, — сказал Стив. — Практически у нас нет осведомителей в их структурах. Один раз удалось проникнуть, но это опять был итальянец, а после истории с его соплеменником к суперсейфу с информацией его не допускали. Вот крупная рыба и ушла. Чего нам не хватает, так это eureka piece. Как это по-русски? — обратился он ко мне.
Я сказал.
— Теперь вы понимаете, почему мы заинтересовались вашим делом? Мы могли бы зайти к ним с черного хода, откуда они меньше всего нас ожидают. Девичий трафик — пустячок для них, игра мускулами, ну натрясут они пару лимонов, это при их-то обороте! А что они пользуют своих — вот что интересно. Верхушка айсберга.
Стив выжидательно смотрел на меня.
Я уже жалел, что обратился к ним за помощью через Жаклин и свел вместе. Свалял дурака, переоценив расположение Бориса Павловича ко мне. А не переоцениваю ли Жаклин? Могла же она влюбиться в меня, подозревая в убийстве. Почему тогда невозможен наоборотный вариант — спать со мной и использовать меня с Танюшей для своих полицейских на-добностей?
— У вас разные цели не только с Борисом Павловичем, но и со мной, — сказал я Стиву. — Я хочу защитить свою дочь, а вы — распутать клубок.
— Ситуация полностью под нашим контролем, — сказал Стив. — Самую надежную защиту вашей дочке мы сможем обеспечить, если возьмем их всех под колпак.
— А пока что с ее помощью надеетесь выйти на мафиаю? Что она вам, подсадная утка? Достаточно, что я потерял жену.
Нарочно употребил слово «потерял» с его двояким значением, не вдаваясь в подробности.
Какими сведениями и гипотезами поделились они друг с другом за моей спиной?
Они знают о существовании злачных мест для новых русских, но им пока неизвестно, что Лена вынуждена была возвратиться к своей девичьей профессии, а уж тем более не догадываются, что я поимел собственную жену в качестве бляди в «Матрешках». Почему я промолчал об этом, исповедуясь перед Жаклин? Что они знают и о чем только догадываются? И что им, наконец, надо от меня и от Танюши? Меньше всего я надеялся, что получу от них исчерпывающие ответы, но на последний — получил и успокоился: Танюшу они в свои планы не задействовали. Жаклин опровергла это со всей решительностью:
— Помимо моральных соображений, это еще и не по правилам — использовать ребенка в качестве приманки. Стив поддержал ее:
— Охрана вашей дочери предоставлена независимо от того, согласны или не согласны вы с нами сотрудничать. Что меня больше всего интересует — так это отношения вашей жены и ее брата с мафиозными структурами. Это раз. Другой вопрос, скорее косвенный — через Куинс-колледж прошло несколько новых русских, которые у нас на заметке. Вот и ваша покойная жена — перед тем как ею стать — была вашей студенткой. Не приходилось ли ей или вам сталкиваться с такого рода людьми позднее?
— Приходилось, — услышал я с удивлением собственный голос.
Тут Борис Павлович вынул пачку фотографий и разложил на столе.
— Это те, кто связан с сексуальным графиком? — спросил Стив.
— Возможно. Только нас не это сейчас интересует, да простит нас профессор Кендалл. Это главные русские торговцы современным оружием, которых разыскивает РУОП.
— РУОП? — переспросил Стив.
— Ну да. Российское управление по борьбе с организованной преступностью. Они обратились в наше частное агентство за помощью. Мы отследили именно этих людей, потому что они напрямую связаны с офицерами армии и госбезопасности.
— Почему не арестованы?
— Потому что в бегах. За границей. Скорее всего в Америке.
Стив внимательно просмотрел фотографии, потом передал их мне.
Особого интереса они у меня не вызвали, и я, не взглянув, перефутболил их Жаклин.
Жаклин быстро вернула их Стиву.
— Пропустим через компьютер, — сказал он. — Может, кого и опознаем.
— Я бы все-таки хотел, чтобы вы на них тоже глянули,
Профессор, — сказал Борис Павлович. — Более внимательно.
Подивился его настойчивости, а заодно и наблюдательности. Мы все дальше и дальше отходили от того, что меня волновало и ради чего, собственно, мы здесь собрались. По крайней мере мне так казалось, когда я отправлялся на эту встречу. Изначальную цель нашей тусовки мы потеряли из виду, если и вовсе не утратили. Я, однако, промолчал и веером разложил перед собой снимки.
Их было шесть. Мордовороты на фотках были мне неизвестны, за одним исключением: в обнимку с Леной был заснят человек в темных очках. Я вглядывался в фотографию, пытаясь отгадать, когда она сделана: до или после исчезновения? Почему Жаклин никак не отреагировала? Кого-кого, а Лену она могла опознать, будучи с ней хорошо знакома, пусть и заочно. Борис Павлович, тот, конечно, заранее знал, что за матрешку обнимает мой бывший студент. Но как ему удалось этот снимок раздобыть? У них через границу действуют не только наемные убийцы, но и наемные фотографы?
Не так уж много у Лены было одежды — слава Богу, не модница, но я не узнавал вязаной кофточки с оленями, которая очень ей шла, делала какой-то иной, новой, незнакомой. Готов поклясться, что не из домашнего гардероба. Или им в «Матрешках» выдают дополнительную спецодежду, помимо расписных сарафанов? Выглядели если не счастливой парочкой — скорее супружеская пара с давно улаженным, устоявшимся статусом отношений. Похоже, что снимок был сделан тайно — они не видели, что их снимают. Фон — щемяще знакомый городской пейзаж: горбатый переулок, газетный ларек, уличные зеваки, перспектива замкнута церковным куполом. Что я знал точно — сам никогда здесь с Леной не бывал. Больше всего меня поразило ее спокойствие, я бы сказал — покой. Укол даже не ревности, а чего-то другого. Пока мы здесь убиваемся…
— Где это снято? Когда? — спросил я Бориса Павловича.
— На обороте должно быть указано.
Я перевернул снимок — он оказался двухнедельной давности. Город, который я узнал и не узнал, был городом моей юности. Так я и не свозил ее в Париж, хотя столько рассказывал. И теперь вот кто-то другой…
Короче, нас тогда в Фанди замели.
Или она и не скрывалась, а только делала вид, продолжая дурить мне голову? И не от них она сбежала, а от меня, предварительно сговорившись с Тарзаном? Ставлю вопросительный знак, хотя лучше бы точку — прочь сомнения. А дежурные у балетной школы, которых заметила Танюша, были не соглядатаями, а охраной. Все стало на свои места. Соскучилась по дочке, вот и явилась не запылилась, как бы выразился ее брательник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Да, это их почерк, — подтвердил Борис Павлович. — Итальяшки ломают конечности и не всегда после убивают, а наши боевики вырезают глаза, а уж потом кончают.
— О Господи! — воскликнула Жаклин. — Садисты.
— Да нет, вряд ли. Это в назидание другим.
Я тут же вспомнил рассказ Лены об убийстве бежавших проституток.
Жаклин глянула на меня, похоже, догадываясь е моих мыслях. Одна надежда — на моего бывшего студента, который прикипел к Лене.
А она — к нему?
— Работать с ними нелегко, — сказал Стив. — Практически у нас нет осведомителей в их структурах. Один раз удалось проникнуть, но это опять был итальянец, а после истории с его соплеменником к суперсейфу с информацией его не допускали. Вот крупная рыба и ушла. Чего нам не хватает, так это eureka piece. Как это по-русски? — обратился он ко мне.
Я сказал.
— Теперь вы понимаете, почему мы заинтересовались вашим делом? Мы могли бы зайти к ним с черного хода, откуда они меньше всего нас ожидают. Девичий трафик — пустячок для них, игра мускулами, ну натрясут они пару лимонов, это при их-то обороте! А что они пользуют своих — вот что интересно. Верхушка айсберга.
Стив выжидательно смотрел на меня.
Я уже жалел, что обратился к ним за помощью через Жаклин и свел вместе. Свалял дурака, переоценив расположение Бориса Павловича ко мне. А не переоцениваю ли Жаклин? Могла же она влюбиться в меня, подозревая в убийстве. Почему тогда невозможен наоборотный вариант — спать со мной и использовать меня с Танюшей для своих полицейских на-добностей?
— У вас разные цели не только с Борисом Павловичем, но и со мной, — сказал я Стиву. — Я хочу защитить свою дочь, а вы — распутать клубок.
— Ситуация полностью под нашим контролем, — сказал Стив. — Самую надежную защиту вашей дочке мы сможем обеспечить, если возьмем их всех под колпак.
— А пока что с ее помощью надеетесь выйти на мафиаю? Что она вам, подсадная утка? Достаточно, что я потерял жену.
Нарочно употребил слово «потерял» с его двояким значением, не вдаваясь в подробности.
Какими сведениями и гипотезами поделились они друг с другом за моей спиной?
Они знают о существовании злачных мест для новых русских, но им пока неизвестно, что Лена вынуждена была возвратиться к своей девичьей профессии, а уж тем более не догадываются, что я поимел собственную жену в качестве бляди в «Матрешках». Почему я промолчал об этом, исповедуясь перед Жаклин? Что они знают и о чем только догадываются? И что им, наконец, надо от меня и от Танюши? Меньше всего я надеялся, что получу от них исчерпывающие ответы, но на последний — получил и успокоился: Танюшу они в свои планы не задействовали. Жаклин опровергла это со всей решительностью:
— Помимо моральных соображений, это еще и не по правилам — использовать ребенка в качестве приманки. Стив поддержал ее:
— Охрана вашей дочери предоставлена независимо от того, согласны или не согласны вы с нами сотрудничать. Что меня больше всего интересует — так это отношения вашей жены и ее брата с мафиозными структурами. Это раз. Другой вопрос, скорее косвенный — через Куинс-колледж прошло несколько новых русских, которые у нас на заметке. Вот и ваша покойная жена — перед тем как ею стать — была вашей студенткой. Не приходилось ли ей или вам сталкиваться с такого рода людьми позднее?
— Приходилось, — услышал я с удивлением собственный голос.
Тут Борис Павлович вынул пачку фотографий и разложил на столе.
— Это те, кто связан с сексуальным графиком? — спросил Стив.
— Возможно. Только нас не это сейчас интересует, да простит нас профессор Кендалл. Это главные русские торговцы современным оружием, которых разыскивает РУОП.
— РУОП? — переспросил Стив.
— Ну да. Российское управление по борьбе с организованной преступностью. Они обратились в наше частное агентство за помощью. Мы отследили именно этих людей, потому что они напрямую связаны с офицерами армии и госбезопасности.
— Почему не арестованы?
— Потому что в бегах. За границей. Скорее всего в Америке.
Стив внимательно просмотрел фотографии, потом передал их мне.
Особого интереса они у меня не вызвали, и я, не взглянув, перефутболил их Жаклин.
Жаклин быстро вернула их Стиву.
— Пропустим через компьютер, — сказал он. — Может, кого и опознаем.
— Я бы все-таки хотел, чтобы вы на них тоже глянули,
Профессор, — сказал Борис Павлович. — Более внимательно.
Подивился его настойчивости, а заодно и наблюдательности. Мы все дальше и дальше отходили от того, что меня волновало и ради чего, собственно, мы здесь собрались. По крайней мере мне так казалось, когда я отправлялся на эту встречу. Изначальную цель нашей тусовки мы потеряли из виду, если и вовсе не утратили. Я, однако, промолчал и веером разложил перед собой снимки.
Их было шесть. Мордовороты на фотках были мне неизвестны, за одним исключением: в обнимку с Леной был заснят человек в темных очках. Я вглядывался в фотографию, пытаясь отгадать, когда она сделана: до или после исчезновения? Почему Жаклин никак не отреагировала? Кого-кого, а Лену она могла опознать, будучи с ней хорошо знакома, пусть и заочно. Борис Павлович, тот, конечно, заранее знал, что за матрешку обнимает мой бывший студент. Но как ему удалось этот снимок раздобыть? У них через границу действуют не только наемные убийцы, но и наемные фотографы?
Не так уж много у Лены было одежды — слава Богу, не модница, но я не узнавал вязаной кофточки с оленями, которая очень ей шла, делала какой-то иной, новой, незнакомой. Готов поклясться, что не из домашнего гардероба. Или им в «Матрешках» выдают дополнительную спецодежду, помимо расписных сарафанов? Выглядели если не счастливой парочкой — скорее супружеская пара с давно улаженным, устоявшимся статусом отношений. Похоже, что снимок был сделан тайно — они не видели, что их снимают. Фон — щемяще знакомый городской пейзаж: горбатый переулок, газетный ларек, уличные зеваки, перспектива замкнута церковным куполом. Что я знал точно — сам никогда здесь с Леной не бывал. Больше всего меня поразило ее спокойствие, я бы сказал — покой. Укол даже не ревности, а чего-то другого. Пока мы здесь убиваемся…
— Где это снято? Когда? — спросил я Бориса Павловича.
— На обороте должно быть указано.
Я перевернул снимок — он оказался двухнедельной давности. Город, который я узнал и не узнал, был городом моей юности. Так я и не свозил ее в Париж, хотя столько рассказывал. И теперь вот кто-то другой…
Короче, нас тогда в Фанди замели.
Или она и не скрывалась, а только делала вид, продолжая дурить мне голову? И не от них она сбежала, а от меня, предварительно сговорившись с Тарзаном? Ставлю вопросительный знак, хотя лучше бы точку — прочь сомнения. А дежурные у балетной школы, которых заметила Танюша, были не соглядатаями, а охраной. Все стало на свои места. Соскучилась по дочке, вот и явилась не запылилась, как бы выразился ее брательник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44