То, что здесь написано, — это правда?
— Да.
— Что?!!
— Да, — повторил я, — Малкольм купил половину Блу Кланси. Почему бы и нет?
— Иногда, — с нажимом сказала моя мать, — ты бываешь таким тупицей, что мне хочется тебя ударить. — Она перевела дух. — И что означает это «перекупщик ценных акций»?
— Человек, который делает деньги, покупая дешево и продавая дорого.
— А!.. Золото.
— Да, и валюту. И акции. И, может быть, скаковых лошадей.
Это ее не успокоило.
— Ты прекрасно знаешь, что Малкольм просто всем назло выбрасывает деньги на ветер!
— Он не в восторге от того, что убили Мойру. Ему не нравится, что покушаются на его жизнь. Не думаю, что он прекратит тратить состояние, пока не узнает, есть в семье убийца или нет, и даже тогда… — Я улыбнулся. — Ему нравится тратить свои деньги.
Джойси смутилась, сказала:
— Мойру убил кто-то посторонний…
Я не ответил.
Она отхлебнула большой глоток водки с тоником и мрачно на меня посмотрела. Когда я родился, ей только-только исполнилось двадцать. А в девятнадцать Малкольм выдернул ее из антикварного магазинчика в Кенсингтоне и через какой-то месяц ввел в свой дом с новеньким обручальным кольцом на пальце, не оставив почти никаких возможностей для реализации своих задатков.
Малкольм, рассказывая мне недавно о тех днях, говорил:
— Знаешь, она здорово управлялась с цифрами. И всегда обыгрывала меня в карты. А с виду была чертовски скромной и простодушной. Такой юной. Совсем не такой своевольной, какой стала потом. Ее родные считали меня выскочкой, представляешь? Их родословная начиналась при Карле Втором, а мои предки при королеве Виктории точили ножи. Но ее семья была небогатой, ты знаешь. Безденежные аристократы. Я поддался порыву и женился на ней. Вот так все и получилось. Потом оказалось, что секс ее почти не интересует — какая жалость! Бывают же такие женщины. Холодные как рыбы. И я стал наведываться к Алисии. Ну, и наведывался, а что мне оставалось делать? У нас с Джойси все было в порядке, мы неплохо друг к другу относились, пока она не прознала про Алисию. И начались эти кошмарные скандалы, мы ругались на чем свет стоит, будто с цепи сорвались… Помнишь? Хотя вряд ли ты это запомнил, тебе было тогда только четыре или пять…
— На самом деле, лет пять-шесть.
— Правда? Знаешь, Джойси нравилось быть хозяйкой дома. Она многому училась. Взрослела, наверное.
Серьезно увлеклась бриджем и стала нарабатывать класс. Ей трудно было расстаться со всем этим, расставание со мной было менее болезненным. Джойси говорила, что Алисия лишила ее уважения к самой себе, разрушила ее положение в обществе. Она никогда ей этого не простит, правда?
Джойси вернулась в маленький городок в Суррее, где жили и вскоре умерли ее родители. Их положение в обществе поддержало ее тогда, залечило раны, нанесенные самолюбию. Джойси будоражила провинциалов, вовлекала в свои игры, устраивала продолжительные грабительские набеги на местные клубы игроков в бридж, сумела даже стать знаменитостью. Но Алисию она не простила.
В Сэндаун она приехала, одевшись, как всегда, в роскошном деловом стиле: норковое полупальто поверх серого приталенного костюма, изысканная белая шелковая блузка, длинные нити жемчуга, туфли на высоком каблуке, зеленая фетровая шляпа, лаковая опойковая сумочка. «Отлично одетая, породистая, бесстыдная крашеная стерва» — как назвала ее когда-то Алисия, в равной мере точно и несправедливо. Точно так же, как ядовитое замечание Джойси об Алисии, которое она как-то обронила: «Выгодно пристроившаяся белая курятина».
Джойси отпила несколько глотков и спросила:
— Ты в самом деле считаешь, что кто-то из семьи может быть убийцей?
— Не знаю.
— Но кто?!
— В этом-то весь вопрос.
— Это невозможно! — настаивала она.
— Ладно, — сказал я. — Переберем их одного за другим. Объясни мне, почему это так невозможно, в каждом конкретном случае, принимая во внимание их характеры? Начнем с начала, с Вивьен.
— Нет, Ян, — Джойси пошла на попятный.
— Да, — упорствовал я. — Помоги мне. Помоги Малкольму. Помоги нам всем.
Она окинула меня долгим обеспокоенным взглядом, позабыв про шум и движение вокруг нас. Очередная скачка была в самом разгаре, но толпа заметно не уменьшилась, люди наблюдали за скачкой по мониторам, установленным в баре прямо у нас над головами.
— Вивьен, — повторил я.
— Невозможно, совершенно невозможно! Она слишком тупая. Если бы она собралась кого-нибудь убить, это случилось бы давным-давно и это была бы Алисия. Алисия разрушила ее семью, точно так же, как мою. Вивьен способна только хныкать от жалости к самой себе. И зачем бы это ей понадобилось делать? Ради своих трех бесхребетных отпрысков?
— Возможно, — сказал я. — Всем им очень нужны деньги. А своих денег ей не хватит, чтобы вытащить их из этих затруднений.
— Все равно это слишком невероятно.
— Хорошо. Тогда Дональд. И Хелен.
Дональду было десять лет, вполовину меньше, чем Джойси, когда Малкольм женился на ней. И он бывал в Квантуме, как и Люси, и Томас, когда Малкольм в соответствии со своим правом на совместное с Вивьен опекунство оставлял их у себя. Нелюбовь Джойси к детям распространялась, безусловно, и на детей Малкольма от первого брака, которых моя мать считала крикливыми, невоспитанными и взбалмошными, хотя Малкольм с ней и не соглашался.
— Дональд просто надутая, много о себе воображающая задница, — заявила Джойси, — и вся опасность от него — одно хвастовство, он может только разбрасываться пустыми угрозами. Малкольм говорит, что Хелен такая же пустоголовая, как красивая, но должна тебе сказать, что убийце и не нужно быть сильно умным, скорее наоборот. Я думаю, Хелен будет драться, как фурия, только бы ее детенышам не причинили вреда. Но Мойра не трогала ее детенышей, во всяком случае, непосредственно. Я считаю, что Хелен могла бы убить только в приступе ярости, но на такое способен любой доведенный до отчаяния человек, если он вынужден защищать себя или своих детей.
— Люси? — спросил я.
— Люси считает, что никто не стоит и ногтя на ее мизинце, особенно если у кого-то больше денег, чем у нее.
«Бедная Люси!» — подумал я.
— А Эдвин?
Джойси нахмурилась.
— Эдвин…
— Это не так уж и невероятно, правда?
— Он все время бегает по каким-то поручениям Люси. Ему просто некогда было подкарауливать Мойру одну в ее стеклянном домике.
— А по характеру?
— Я не очень хорошо его знаю, — призналась Джойси. — Он жаден до денег, это точно, а зарабатывал он их, только прибирая за Люси все эти годы. Не знаю, насколько он вспыльчив.
— Хорошо, теперь Томас.
— Томас! — На лице Джойси появилось что-то похожее на печаль. — Он не был таким же невыносимым, как Дональд или Люси, когда они были маленькими. Он мне нравился больше всех из детей Вивьен. Но эта чертова Вивьен совершенно его испортила, правда? Один Бог знает, почему он женился на Беренайс. Она загонит его в могилу раньше, чем он получит наследство, и где она тогда окажется?
Джойси допила свою водку и сказала:
— Мне не нравится этот разговор, Ян, и я немедленно замолкаю.
Томас, подумал я. Она не уверена насчет Томаса и не хочет этого говорить. Разбор родственников был внезапно оборван, резко и бесповоротно.
— Еще стакан? — предложил я.
— Да. Жервез запил, ты в курсе?
— Он всегда выпивал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— Да.
— Что?!!
— Да, — повторил я, — Малкольм купил половину Блу Кланси. Почему бы и нет?
— Иногда, — с нажимом сказала моя мать, — ты бываешь таким тупицей, что мне хочется тебя ударить. — Она перевела дух. — И что означает это «перекупщик ценных акций»?
— Человек, который делает деньги, покупая дешево и продавая дорого.
— А!.. Золото.
— Да, и валюту. И акции. И, может быть, скаковых лошадей.
Это ее не успокоило.
— Ты прекрасно знаешь, что Малкольм просто всем назло выбрасывает деньги на ветер!
— Он не в восторге от того, что убили Мойру. Ему не нравится, что покушаются на его жизнь. Не думаю, что он прекратит тратить состояние, пока не узнает, есть в семье убийца или нет, и даже тогда… — Я улыбнулся. — Ему нравится тратить свои деньги.
Джойси смутилась, сказала:
— Мойру убил кто-то посторонний…
Я не ответил.
Она отхлебнула большой глоток водки с тоником и мрачно на меня посмотрела. Когда я родился, ей только-только исполнилось двадцать. А в девятнадцать Малкольм выдернул ее из антикварного магазинчика в Кенсингтоне и через какой-то месяц ввел в свой дом с новеньким обручальным кольцом на пальце, не оставив почти никаких возможностей для реализации своих задатков.
Малкольм, рассказывая мне недавно о тех днях, говорил:
— Знаешь, она здорово управлялась с цифрами. И всегда обыгрывала меня в карты. А с виду была чертовски скромной и простодушной. Такой юной. Совсем не такой своевольной, какой стала потом. Ее родные считали меня выскочкой, представляешь? Их родословная начиналась при Карле Втором, а мои предки при королеве Виктории точили ножи. Но ее семья была небогатой, ты знаешь. Безденежные аристократы. Я поддался порыву и женился на ней. Вот так все и получилось. Потом оказалось, что секс ее почти не интересует — какая жалость! Бывают же такие женщины. Холодные как рыбы. И я стал наведываться к Алисии. Ну, и наведывался, а что мне оставалось делать? У нас с Джойси все было в порядке, мы неплохо друг к другу относились, пока она не прознала про Алисию. И начались эти кошмарные скандалы, мы ругались на чем свет стоит, будто с цепи сорвались… Помнишь? Хотя вряд ли ты это запомнил, тебе было тогда только четыре или пять…
— На самом деле, лет пять-шесть.
— Правда? Знаешь, Джойси нравилось быть хозяйкой дома. Она многому училась. Взрослела, наверное.
Серьезно увлеклась бриджем и стала нарабатывать класс. Ей трудно было расстаться со всем этим, расставание со мной было менее болезненным. Джойси говорила, что Алисия лишила ее уважения к самой себе, разрушила ее положение в обществе. Она никогда ей этого не простит, правда?
Джойси вернулась в маленький городок в Суррее, где жили и вскоре умерли ее родители. Их положение в обществе поддержало ее тогда, залечило раны, нанесенные самолюбию. Джойси будоражила провинциалов, вовлекала в свои игры, устраивала продолжительные грабительские набеги на местные клубы игроков в бридж, сумела даже стать знаменитостью. Но Алисию она не простила.
В Сэндаун она приехала, одевшись, как всегда, в роскошном деловом стиле: норковое полупальто поверх серого приталенного костюма, изысканная белая шелковая блузка, длинные нити жемчуга, туфли на высоком каблуке, зеленая фетровая шляпа, лаковая опойковая сумочка. «Отлично одетая, породистая, бесстыдная крашеная стерва» — как назвала ее когда-то Алисия, в равной мере точно и несправедливо. Точно так же, как ядовитое замечание Джойси об Алисии, которое она как-то обронила: «Выгодно пристроившаяся белая курятина».
Джойси отпила несколько глотков и спросила:
— Ты в самом деле считаешь, что кто-то из семьи может быть убийцей?
— Не знаю.
— Но кто?!
— В этом-то весь вопрос.
— Это невозможно! — настаивала она.
— Ладно, — сказал я. — Переберем их одного за другим. Объясни мне, почему это так невозможно, в каждом конкретном случае, принимая во внимание их характеры? Начнем с начала, с Вивьен.
— Нет, Ян, — Джойси пошла на попятный.
— Да, — упорствовал я. — Помоги мне. Помоги Малкольму. Помоги нам всем.
Она окинула меня долгим обеспокоенным взглядом, позабыв про шум и движение вокруг нас. Очередная скачка была в самом разгаре, но толпа заметно не уменьшилась, люди наблюдали за скачкой по мониторам, установленным в баре прямо у нас над головами.
— Вивьен, — повторил я.
— Невозможно, совершенно невозможно! Она слишком тупая. Если бы она собралась кого-нибудь убить, это случилось бы давным-давно и это была бы Алисия. Алисия разрушила ее семью, точно так же, как мою. Вивьен способна только хныкать от жалости к самой себе. И зачем бы это ей понадобилось делать? Ради своих трех бесхребетных отпрысков?
— Возможно, — сказал я. — Всем им очень нужны деньги. А своих денег ей не хватит, чтобы вытащить их из этих затруднений.
— Все равно это слишком невероятно.
— Хорошо. Тогда Дональд. И Хелен.
Дональду было десять лет, вполовину меньше, чем Джойси, когда Малкольм женился на ней. И он бывал в Квантуме, как и Люси, и Томас, когда Малкольм в соответствии со своим правом на совместное с Вивьен опекунство оставлял их у себя. Нелюбовь Джойси к детям распространялась, безусловно, и на детей Малкольма от первого брака, которых моя мать считала крикливыми, невоспитанными и взбалмошными, хотя Малкольм с ней и не соглашался.
— Дональд просто надутая, много о себе воображающая задница, — заявила Джойси, — и вся опасность от него — одно хвастовство, он может только разбрасываться пустыми угрозами. Малкольм говорит, что Хелен такая же пустоголовая, как красивая, но должна тебе сказать, что убийце и не нужно быть сильно умным, скорее наоборот. Я думаю, Хелен будет драться, как фурия, только бы ее детенышам не причинили вреда. Но Мойра не трогала ее детенышей, во всяком случае, непосредственно. Я считаю, что Хелен могла бы убить только в приступе ярости, но на такое способен любой доведенный до отчаяния человек, если он вынужден защищать себя или своих детей.
— Люси? — спросил я.
— Люси считает, что никто не стоит и ногтя на ее мизинце, особенно если у кого-то больше денег, чем у нее.
«Бедная Люси!» — подумал я.
— А Эдвин?
Джойси нахмурилась.
— Эдвин…
— Это не так уж и невероятно, правда?
— Он все время бегает по каким-то поручениям Люси. Ему просто некогда было подкарауливать Мойру одну в ее стеклянном домике.
— А по характеру?
— Я не очень хорошо его знаю, — призналась Джойси. — Он жаден до денег, это точно, а зарабатывал он их, только прибирая за Люси все эти годы. Не знаю, насколько он вспыльчив.
— Хорошо, теперь Томас.
— Томас! — На лице Джойси появилось что-то похожее на печаль. — Он не был таким же невыносимым, как Дональд или Люси, когда они были маленькими. Он мне нравился больше всех из детей Вивьен. Но эта чертова Вивьен совершенно его испортила, правда? Один Бог знает, почему он женился на Беренайс. Она загонит его в могилу раньше, чем он получит наследство, и где она тогда окажется?
Джойси допила свою водку и сказала:
— Мне не нравится этот разговор, Ян, и я немедленно замолкаю.
Томас, подумал я. Она не уверена насчет Томаса и не хочет этого говорить. Разбор родственников был внезапно оборван, резко и бесповоротно.
— Еще стакан? — предложил я.
— Да. Жервез запил, ты в курсе?
— Он всегда выпивал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86