Что перед Виннипегом? Что он сделал? И в самом деле — что?
Я подумал, что о вагоне Лорриморов речи идти не может. Филмер не проявил к этой истории никакого интереса и отнесся к ней спокойно; очевидно, он в ней не участвовал. Впрочем, он, вероятно, и должен был оставаться спокойным, если рассчитывал, что нечто должно случиться только перед Ванкувером. Он не ожидал, что вагон Лорриморов будет отцеплен — ни перед Ванкувером, ни перед Виннипегом, в этом я был убежден. Наоборот, он всячески старался завязать близкое знакомство с Мерсером — а такой план действий тут же рухнул бы, если бы Лорриморы прервали путешествие, что они сделали бы немедленно, если бы «Канадец» врезался в их дом на колесах.
Но если не вагон Лорриморов, то что еще случилось? Что такое случилось перед Виннипегом, что, по замыслу Филмера, должно было случиться перед Ванкувером? Каким образом этот костлявый уже заработал свои деньги? Об этом можно было гадать сколько угодно. Он мог кого-нибудь ограбить, подкупить помощника конюха, испортить лошадь...
Испортить лошадь, которая должна была выступать в Виннипеге, вместо той, которая заявлена в Ванкувере?
Судя по ярости, звучавшей в их голосах, ошибка была катастрофической.
В Виннипеге должны были скакать только Флокати и Высокий Эвкалипт...
Лорентайдскому Леднику предстояло скакать в Ванкувере вместе с Правом Голоса и Спаржей... Неужели Филмер сделал такую глупость и перепутал, кроме городов, еще и клички лошадей? Нет, не может быть.
Тупик. И все же... ведь этот костлявый человек что-то все-таки сделал.
Тяжело вздохнув, я стал смотреть, как мимо идут супруги Янг, направляясь скорее всего к вагону для лошадей. Вскоре за ними последовали Ануины.
Мне очень хотелось сразу же выяснить, в каком состоянии лошади, но я решил, что, если с какой-нибудь из них что-то случилось, я очень скоро об этом услышу.
Жаль, что я не смог сфотографировать этого костлявого, но мне важнее было слышать, о чем они говорят.
Если он сделал что-то с лошадьми или что-то такое, что с ними связано, — значит, он едет с нами в поезде, подумал я. Он не просто встретил нас в Тандер-Бее. Если он едет в поезде и пошел вместе с другими болельщиками к вокзалу, Филмер мог увидеть его из окна... и при одном виде его напрягся так, что у него окаменела шея... и если Филмер еще не заплатил ему за что-то... тогда он вернется и сядет в поезд...
Я вышел из купе Джорджа и, миновав две двери, зашел к себе, чтобы взять из сумки Томми свой фотоаппарат-бинокль с телеобъективом. Потом сел у окна и стал ждать, когда вернется костлявый.
Вместо него через некоторое время в моем поле зрения появились Филмер с Даффодил, которые шли наискосок к вокзалу, а вскоре после этого мимо моего окна под громкие звонки с гудением, грохотом и скрежетом прополз огромный ярко-желтый дизельный тепловоз, а за ним — длинные серебристые вагоны из гофрированного алюминия. Ежедневный «Канадец» въехал на соседний путь и остановился точно вровень с нашим поездом. Теперь передо мной был уже не прекрасный, четкий фотокадр, в котором умещался весь вокзал, а совершенно ненужное мне окно чьего-то купе.
Чертовское невезение, подумал я. Снова сунув бинокль в сумку и не имея никакого разумного плана, я не спеша побрел в вагон-ресторан. Если так дело пойдет и дальше, то сбудутся самые скверные предчувствия Билла Бодлера, генерала, и прежде всего Джона Миллингтона. В ушах у меня так и звучал его голос: «Я же говорил вам, что надо послать кого-нибудь с опытом работы в полиции...»
Когда я дошел до двери Джулиуса Аполлона, мне пришло в голову, что «Канадец» будет стоять где стоит все двадцать пять минут, предусмотренные его графиком. В течение двадцати пяти минут... ну, сейчас уже, скажем, двадцати двух... Филмер будет оставаться на вокзале. Он не станет обходить длинный состав, чтобы вернуться к себе в купе. Или станет?
Нет, не станет. Зачем ему это нужно? Он только что туда пошел. В моем распоряжении двадцать минут на то, чтобы попробовать что-нибудь сделать с его кодовыми замками.
Если бы я еще немного задержался, у меня, возможно, не хватило бы духа, но я просто открыл его дверь, поглядел в обе стороны, нет ли кого-нибудь в коридоре — никого не было, — вошел в купе и заперся там.
Черный портфель все еще стоял на полу у стены, под костюмами. Я вытащил его, сел в одно из кресел и с ощущением какой-то нереальности происходящего принялся за правый замок. Мысли у меня путались. А вдруг кто-то войдет?.. А вдруг, например, войдет проводник спального вагона?.. Что смогу я сказать в свое оправдание? Ничего. Абсолютно ничего. На правом кодовом замке стояла комбинация один-три-семь. Я стал действовать методически, начиная с нее, — набрал один-три-восемь, потом один-три-девять, один-четыре-ноль, и после каждой комбинации пробовал, не откроется ли замок. Сердце у меня бешено билось, я задыхался.
В своей работе мне приходилось пренебрегать осторожностью, а в прошлом не раз подвергаться физической опасности, но никогда еще я так не рисковал.
Один-четыре-один, один-четыре-два, один-четыре-три... Снова и снова пробуя, не откроется ли замок, я взглянул на часы. Прошло всего две минуты, а ощущение было такое, словно целая жизнь.
Один-четыре-четыре, один-четыре-пять... Всего возможна тысяча комбинаций... Один-четыре-шесть, один-четыре-семь... За двадцать минут я перепробую, может быть, сотни полторы. Однажды мне уже довелось это делать, но не в такой напряженной обстановке — когда тетя Вив установила комбинацию на новом чемодане и потом забыла ее... Один-четыре-восемь, один-четыре-девять... По лицу у меня стекал пот, пальцы в спешке соскальзывали с крохотных колесиков... Один-пять-ноль, один-пять-один... Замок, щелкнув, открылся.
Это было невероятно. Мне просто не верилось. Ведь я только еще начал! Теперь нужна еще одна такая же удача. На левом замке стояла комбинация семь-три-восемь. Я попробовал открыть замок. Ничего не вышло.
Со слабой надеждой, что оба замка можно открыть одним и тем же волшебным словом, я поставил колесики на один-пять-один. Ничего не вышло. Не так это просто. Я попробовал сделать наоборот — пять-один-пять. Ничего. Я стал пробовать похожие комбинации: один-два-один, два-один-два, один-три-один, три-один-три, один-четыре-один, четыре-один-четыре... шесть... семь... восемь... девять... три нуля. Не получается.
Все, больше я выдержать не мог. Снова поставив на левом замке комбинацию семь-три-восемь, я запер правый замок и набрал один-три-семь. Потом протер замки рукавом, поставил портфель в точности туда, где он стоял, и, весь дрожа, отправился в вагон-ресторан. И, еще не дойдя до него, начал жалеть, что не задержался до самого отправления «Канадца», понимая, что упустил один из самых лучших, а может быть, и единственный шанс посмотреть, что взял с собой в поезд Филмер.
Может быть, если бы я набрал один-один-пять, или пять-пять-один... или пять-один-один, или пять-пять-пять...
Нелл сидела одна за столиком, возясь со своими бесконечными списками — теми, что обычно находились в ее папке, — и я уселся напротив, испытывая некоторую неловкость. Она подняла глаза:
— Привет.
— Привет.
Она внимательно посмотрела на меня:
— Что это вы так разгорячились? Занимались бегом?
Сидячими упражнениями для тренировки сердечной мышцы. Нет, только не сознаваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90