Ни разу не пытался он увидеть артистку вне стен театра, никогда не делал попыток познакомиться с ней или написать ей. Но в каком бы городе ни выступала Стилла, в театре неизменно появлялся высокий мужчина в длинном темном пальто и широкополой шляпе, низко надвинутой на лоб. Таинственный незнакомец скрывался в забранной решеткой ложе, которую специально заказывал для себя. Он сидел там, неподвижный и молчаливый, в течение всего спектакля, но как только заканчивалась финальная ария Стиллы, исчезал. Пение других певцов его не интересовало.
Кто же был сей странный господин? Стилла пыталась узнать, но безрезультатно. А через некоторое время ее начало смущать обязательное присутствие в опере человека в темном. При одном его появлении актрису охватывал безотчетный страх. Разумеется, Стилла не могла видеть своего загадочного поклонника, сидящего в глубине ложи с опущенной решеткой, но она чувствовала его присутствие, постоянно ощущала на себе его надменный и суровый взгляд. Порой, в конце спектакля, она даже не слышала оваций ликующей публики. Мы уже говорили, что таинственный зритель не был представлен Стилле и, похоже, не стремился познакомиться с ней лично. Но зато все, что касалось ее, было предметом его внимания. Он приобрел прекрасный портрет певицы, написанный великим художником Микелем Грегорио. Стилла, прекрасная, трепетная и величественная, была изображена в лучшей из своих ролей. Портрет этот, безусловно, очень дорогой, стоил своих денег.
Если наш меломан появлялся на спектаклях всегда один и выходил из дому только для того, чтобы идти в театр, не следует думать, будто он жил в полном одиночестве. Компаньон, не менее странный, чем он сам.
Этого субъекта звали Орфаником. Сколько ему лет, откуда он родом и где жил прежде — никто не мог бы сказать. Орфаник уверял, а говорил он много и охотно, что является никому не известным ученым, талант которого остался незамеченным, о чем еще пожалеет весь мир. Многие полагали, и не без оснований, что Орфаник из тех изобретателей, которые широко пользуются поддержкой и кошельком богатых дилетантов.
Это был мужчина среднего роста, худосочный, с бледной и изможденной физиономией, о каких говорят «личико с кулачок». Имелся у него и отличительный знак: черная повязка на правом глазу. Глаз Орфаник потерял во время какого-то не то физического, не то химического опыта; носил он также и толстые очки с единственным стеклом, скрывавшим левый глаз зеленоватого цвета. Во время своих одиноких прогулок этот чудак постоянно размахивал руками, будто разговаривал с невидимым собеседником, который молча его слушал.
Эти два типа — странный меломан и не менее странный изобретатель — были хорошо известны публике, по крайней мере их узнавали в тех итальянских городах, где открывался театральный сезон. Оба возбуждали всеобщее любопытство, и воздыхатель Стиллы в конце концов оказался в центре внимания репортеров. Они досаждали ему нескромными вопросами и наконец выведали его имя и национальность. Он оказался румыном, и, когда Франц де Телек справился о его имени, ему ответили:
— Барон Рудольф фон Гортц.
Таково было положение дел, когда молодой граф появился в Неаполе. В течение трех месяцев спектакли в театре «Сан-Карло» шли с аншлагом. Успех Стиллы рос с каждым днем. Никогда еще не была она столь восхитительна на сцене, никогда еще почитатели ее таланта не устраивали ей столь бурных оваций.
На каждом представлении Франц сидел в партере, а барон фон Гортц, спрятавшись в глубине ложи, наслаждался изумительным пением, упиваясь звуками голоса, без которого не мог дышать.
Но вот по Неаполю поползли слухи, которым публика долго не желала верить. В конце концов они все же растревожили почитателей Стиллы. Стали говорить, что это ее последний сезон и что по окончании его певица покинет сцену. В расцвете таланта, красоты, в зените славы покинуть театр? Почему?
Какой бы невероятной ни казалась эта новость, люди говорили правду, и, несомненно, барон фон Гортц был косвенной причиной такого решения артистки.
Этот таинственный и мрачный зритель, который неизменно появлялся на всех ее представлениях, скрытый решеткой ложи, вызывал у Стиллы постоянное нервное напряжение, с которым она не могла совладать. Выходя на сцену, она каждый раз ощущала сильное волнение, в результате чего у нее расшаталось здоровье. Покинуть Неаполь, бежать в Рим, Венецию, в любой другой город Италии? Это ничего не изменит, Стилла понимала, что так она не избавится от барона фон Гортца. Она не убежит от него, даже если покинет Италию, переедет в Германию, Россию или Францию — он последует за ней всюду и отыщет ее даже на краю света. Единственное средство избавиться от него — навсегда покинуть театр.
Когда до Франца дошли слухи об уходе Стиллы со сцены, он решил добиться свидания с ней, понимая, в каком она отчаянном положении. Человек независимый, свободный и очень богатый, Франц решил предложить певице стать графиней де Телек.
Стилла давно знала о чувствах графа и понимала, что это человек благородный, с которым любая женщина, даже самого высокого происхождения, найдет счастье. И когда Франц де Телек предложил ей руку и сердце, Стилла приняла его предложение с благодарностью, которую не пыталась скрыть. Она с радостью согласилась стать женой графа де Телека, нисколько не сожалея о театральной карьере.
Итак, слухи подтвердились: после окончания сезона в театре «Сан-Карло» Стилла уйдет и никогда больше не появится на сцене. Было официально объявлено о ее предстоящем замужестве, хотя некоторые и сомневались, что оно реально.
Известие это произвело фурор не только в артистической среде, но и в высшем итальянском обществе. Сначала никто не хотел верить в эту новость, но потом целые потоки ревности и ненависти обрушились на молодого графа. Ему завидовали, о нем злословили — как это ему удалось добиться успеха у кумира зрителей, у величайшей актрисы? Дело доходило до прямых угроз, но Франца де Телека это ничуть не встревожило.
Были и такие, кто сочувствовал Рудольфу фон Гортцу. Что должен испытывать этот человек при мысли, что Стилла, одна только и привязывавшая его к жизни, будет принадлежать другому? Говорили, будто он пытался покончить с собой. Во всяком случае никто больше не видел Орфаника на улицах Неаполя: ученый ни на минуту не оставлял барона Рудольфа и вместе с ним сидел теперь в зарешеченной ложе на каждом представлении, хотя прежде никогда не заглядывал в театр — как и большинство людей науки, он не интересовался музыкой.
Дни текли, волнение театральной публики не унималось и достигло апогея в тот вечер, когда Стилла в последний раз пела в театре. Она выступала в роли Анжелики в опере «Орландо», одном из лучших произведений маэстро Арконати, — так певица пожелала проститься со своими поклонниками.
В тот вечер в театре «Сан-Карло» на каждое место претендовало по десятку зрителей. Люди толпились у дверей, но большая часть желающих все равно осталась на площади. Ожидались выступления, направленные против графа де Телека, однако это не могло произойти, пока Стилла оставалась на сцене, пока не опустился занавес последнего акта.
Барон фон Гортц занял место в своей ложе, Орфаник уселся рядом.
Появилась Стилла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Кто же был сей странный господин? Стилла пыталась узнать, но безрезультатно. А через некоторое время ее начало смущать обязательное присутствие в опере человека в темном. При одном его появлении актрису охватывал безотчетный страх. Разумеется, Стилла не могла видеть своего загадочного поклонника, сидящего в глубине ложи с опущенной решеткой, но она чувствовала его присутствие, постоянно ощущала на себе его надменный и суровый взгляд. Порой, в конце спектакля, она даже не слышала оваций ликующей публики. Мы уже говорили, что таинственный зритель не был представлен Стилле и, похоже, не стремился познакомиться с ней лично. Но зато все, что касалось ее, было предметом его внимания. Он приобрел прекрасный портрет певицы, написанный великим художником Микелем Грегорио. Стилла, прекрасная, трепетная и величественная, была изображена в лучшей из своих ролей. Портрет этот, безусловно, очень дорогой, стоил своих денег.
Если наш меломан появлялся на спектаклях всегда один и выходил из дому только для того, чтобы идти в театр, не следует думать, будто он жил в полном одиночестве. Компаньон, не менее странный, чем он сам.
Этого субъекта звали Орфаником. Сколько ему лет, откуда он родом и где жил прежде — никто не мог бы сказать. Орфаник уверял, а говорил он много и охотно, что является никому не известным ученым, талант которого остался незамеченным, о чем еще пожалеет весь мир. Многие полагали, и не без оснований, что Орфаник из тех изобретателей, которые широко пользуются поддержкой и кошельком богатых дилетантов.
Это был мужчина среднего роста, худосочный, с бледной и изможденной физиономией, о каких говорят «личико с кулачок». Имелся у него и отличительный знак: черная повязка на правом глазу. Глаз Орфаник потерял во время какого-то не то физического, не то химического опыта; носил он также и толстые очки с единственным стеклом, скрывавшим левый глаз зеленоватого цвета. Во время своих одиноких прогулок этот чудак постоянно размахивал руками, будто разговаривал с невидимым собеседником, который молча его слушал.
Эти два типа — странный меломан и не менее странный изобретатель — были хорошо известны публике, по крайней мере их узнавали в тех итальянских городах, где открывался театральный сезон. Оба возбуждали всеобщее любопытство, и воздыхатель Стиллы в конце концов оказался в центре внимания репортеров. Они досаждали ему нескромными вопросами и наконец выведали его имя и национальность. Он оказался румыном, и, когда Франц де Телек справился о его имени, ему ответили:
— Барон Рудольф фон Гортц.
Таково было положение дел, когда молодой граф появился в Неаполе. В течение трех месяцев спектакли в театре «Сан-Карло» шли с аншлагом. Успех Стиллы рос с каждым днем. Никогда еще не была она столь восхитительна на сцене, никогда еще почитатели ее таланта не устраивали ей столь бурных оваций.
На каждом представлении Франц сидел в партере, а барон фон Гортц, спрятавшись в глубине ложи, наслаждался изумительным пением, упиваясь звуками голоса, без которого не мог дышать.
Но вот по Неаполю поползли слухи, которым публика долго не желала верить. В конце концов они все же растревожили почитателей Стиллы. Стали говорить, что это ее последний сезон и что по окончании его певица покинет сцену. В расцвете таланта, красоты, в зените славы покинуть театр? Почему?
Какой бы невероятной ни казалась эта новость, люди говорили правду, и, несомненно, барон фон Гортц был косвенной причиной такого решения артистки.
Этот таинственный и мрачный зритель, который неизменно появлялся на всех ее представлениях, скрытый решеткой ложи, вызывал у Стиллы постоянное нервное напряжение, с которым она не могла совладать. Выходя на сцену, она каждый раз ощущала сильное волнение, в результате чего у нее расшаталось здоровье. Покинуть Неаполь, бежать в Рим, Венецию, в любой другой город Италии? Это ничего не изменит, Стилла понимала, что так она не избавится от барона фон Гортца. Она не убежит от него, даже если покинет Италию, переедет в Германию, Россию или Францию — он последует за ней всюду и отыщет ее даже на краю света. Единственное средство избавиться от него — навсегда покинуть театр.
Когда до Франца дошли слухи об уходе Стиллы со сцены, он решил добиться свидания с ней, понимая, в каком она отчаянном положении. Человек независимый, свободный и очень богатый, Франц решил предложить певице стать графиней де Телек.
Стилла давно знала о чувствах графа и понимала, что это человек благородный, с которым любая женщина, даже самого высокого происхождения, найдет счастье. И когда Франц де Телек предложил ей руку и сердце, Стилла приняла его предложение с благодарностью, которую не пыталась скрыть. Она с радостью согласилась стать женой графа де Телека, нисколько не сожалея о театральной карьере.
Итак, слухи подтвердились: после окончания сезона в театре «Сан-Карло» Стилла уйдет и никогда больше не появится на сцене. Было официально объявлено о ее предстоящем замужестве, хотя некоторые и сомневались, что оно реально.
Известие это произвело фурор не только в артистической среде, но и в высшем итальянском обществе. Сначала никто не хотел верить в эту новость, но потом целые потоки ревности и ненависти обрушились на молодого графа. Ему завидовали, о нем злословили — как это ему удалось добиться успеха у кумира зрителей, у величайшей актрисы? Дело доходило до прямых угроз, но Франца де Телека это ничуть не встревожило.
Были и такие, кто сочувствовал Рудольфу фон Гортцу. Что должен испытывать этот человек при мысли, что Стилла, одна только и привязывавшая его к жизни, будет принадлежать другому? Говорили, будто он пытался покончить с собой. Во всяком случае никто больше не видел Орфаника на улицах Неаполя: ученый ни на минуту не оставлял барона Рудольфа и вместе с ним сидел теперь в зарешеченной ложе на каждом представлении, хотя прежде никогда не заглядывал в театр — как и большинство людей науки, он не интересовался музыкой.
Дни текли, волнение театральной публики не унималось и достигло апогея в тот вечер, когда Стилла в последний раз пела в театре. Она выступала в роли Анжелики в опере «Орландо», одном из лучших произведений маэстро Арконати, — так певица пожелала проститься со своими поклонниками.
В тот вечер в театре «Сан-Карло» на каждое место претендовало по десятку зрителей. Люди толпились у дверей, но большая часть желающих все равно осталась на площади. Ожидались выступления, направленные против графа де Телека, однако это не могло произойти, пока Стилла оставалась на сцене, пока не опустился занавес последнего акта.
Барон фон Гортц занял место в своей ложе, Орфаник уселся рядом.
Появилась Стилла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34