Те, кто был в салоне, зашумели, повскакивали с мест. Судно снова дернулось и покачнулось направо, теряя скорость. В это время капитан скомандовал: «Без паники! Ничего серьезного не произошло». Его невозмутимый вид и голос успокоили людей. Через несколько минут корабль по-прежнему нормально шел вперед. Чем дальше плыли, тем гуще становился туман. Последние километры капитан вел пароход почти при полном отсутствии видимости. Поздним утром мы причалили к какой-то старой пристани. Оказалось, что это не Демянск. Капитан по рации получил команду высадить батальон, не доплыв до конечного пункта, так как там очень активно действует немецкая авиация.
Высадились мы на старенькой пристани. Капитан сказал, что это самая северная точка озера. От нее до Демянска дальше, чем от точки, которую планировалось достичь вначале. Капитан Дементьев повел батальон в северно-западном направлении. Карты у него не имелось, и колонна часто отклонялась от заданного маршрута. Дорогу уточняли в населенных пунктах.
Больше приходилось идти по лесам и болотам, так как немецкая авиация контролировала дороги. Батальон на три дня остановился на берегу притока реки Пола, рядом с железнодорожной станцией. Здесь батальон пополнился двумястами красноармейцами. После этого подразделение имело три роты полного состава, резервный взвод и необходимые спецслужбы. Мы получили боеприпасы и оружие. Здесь я впервые увидел винтовки с неокрашенными проолифенными прикладами. Видимо, не хватило времени довести эти изделия до конца. После войны я спрашивал многих фронтовиков, видели ли они такие винтовки. Никому не довелось встречаться с этим. Видимо, такие партии оружия были большой редкостью.
Здесь, около станции, намечалось провести учения по форсированию водных преград, так как до фронта нам предстояло преодолеть реку Полометь и болота. Но на другой день командир роты лейтенант Богданов объявил, что учения по форсированию рек отменяются, поскольку на том участке фронта, куда направляют нас, действуют танки. В роте создали несколько групп истребителей танков. Комплектовались эти группы из физически сильных бойцов. В такую группу попал и мой первый знакомый из роты Селиванов. В полковой школе нам говорили, что танк можно остановить, если под гусеницы бросить связку гранат. Можно уничтожить легкий танк, если связка попадет в моторное отделение. Но о специальных группах по отражению танковых атак нам ничего не говорили, считая борьбу с танками делом артиллерии.
На третий день, рано утром, батальон подняли по боевой тревоге. Над станцией крутился немецкий воздушный разведчик «рама». Батальон быстро снялся с места, колонна лесом форсированным маршем пошла в заданном направлении к фронту. Мы уже знали, что примерно через четверть часа над местом, где располагался батальон, появятся бомбардировщики или штурмовики. Через пару часов мы вышли к дороге, где под прикрытием деревьев и кустарников стояла колонна автомашин. Нас на автомашинах подбросили к фронту километров на тридцать. Затем пешей походной колонной двинулись дальше. Во второй половине дня 19 августа батальон вышел к одному из селений на реке Ловать. А дальше опять шли лесами и болотами, форсировав две реки. Бойцы были крайне измотаны.
– Пока до фронта доберемся, ноги протянем, – сетовали многие.
Но впереди уже все явственнее слышались взрывы и выстрелы. Фронт где-то рядом. Батальон остановился на привал. Бойцы попадали на сырую землю, траву, кое-кто поснимал сапоги. Командиры подразделений собрались у комбата для ознакомления с обстановкой и получения боевой задачи. Отдыхать пришлось недолго.
Пришел Богданов со взводными и построил роту. Он поставил задачу. Она состояла в том, чтобы занять одну из самых больших высоток холма, который находится в трех километрах, и укрепиться там. Справа от нас будет действовать первая рота старшего лейтенанта Коридзе, слева – рота лейтенанта Соболева, совсем молодого командира, принявшего это подразделение после высадки батальона на озере Селигер. Наш батальон будет находиться во второй линии обороны, и в случае надобности отдельные его подразделения могут использоваться как резерв для первой линии обороны. Выходить на позиции предстояло броском.
Когда мы заняли оборону, лейтенант Богданов дал команду срочно окапываться. Высотка, на которой мы находились, представляла вытянутый горб длиною около полукилометра. Отстоять ее было нелегко, так как противник имел танки. Лейтенант Богданов сказал, что первую линию обороны удерживает батальон, в котором осталась третья часть личного состава, а нас поддержат два взвода сорокапяток и взвод ротных минометов.
С высотки, на которой мы укрепились, хорошо обозревалась первая линия обороны. Она проходила по такой же гряде холмов, которые простирались значительно ниже наших высоток. Перед ними со стороны противника лежала открытая местность: не то поля, не то луга. Поэтому нам представилась возможность наблюдать за действиями противника и своих, находящихся в первой линии обороны. Когда мы выходили на позицию, шел бой, и, видимо, поэтому противник не заметил, как образовалась вторая линия обороны.
Батальон стойко держался за высотки. Отстаивать их помогло более выгодное положение, чем у противника. Но силы были явно неравные. Оборонявшийся батальон поддерживало только два 45-миллиметровых орудия. Противник же беспрерывно сыпал на батальон мины и снаряды. Наши отвечали ружейно-пулеметным огнем только тогда, когда немцы оказывались в зоне поражения. Командиры говорили, что весь западный склон высоток усеян трупами немцев. Нам из своих окопов этого не было видно, но по тому, что батальон отбил десятки атак, можно представить, во что это обошлось противнику.
Мы спешно окапывались и в то же время следили за ходом боя. Немецкая артиллерия перенесла огонь на седловины между высотками. Зачем это было сделано, мы догадались после: расчистить путь для окружения тех, кто дрался на высотках. Вскоре после такого обстрела группа немецких автоматчиков через седловину обогнула находящуюся напротив нас возвышенность и стала с тылу ползком подбираться к обороняющимся. Селиванов хотел было ударить по ним из ручного пулемета, но я остановил его: «Без команды командира роты ни выстрела».
Но нервы у всех были на пределе, каждый едва сдерживался, чтобы не нажать на спусковой крючок. В это время три десятка бойцов выскочили откуда-то справа и бросились к высотке. Впереди бежал командир резервного взвода сержант Иванов, которого нельзя не узнать по его огромному росту. Немцы из-за шума боя не заметили приближения взвода, к тому же они знали, что у батальона исчерпаны резервы и ждать подмоги неоткуда. Резервный взвод почти в упор перестрелял прорвавшихся немцев и, потеряв только троих ранеными, вернулся назад. Это, как мы узнали позже, было сделано по приказу капитана Дементьева, который держал резервный взвод при себе. Оборонявшие высотку только после узнали о том, что были на волосок от гибели.
Противник на наших глазах трижды атаковал первую линию обороны и откатывался назад. После третьей, неудачной атаки батальон начал отходить. Сначала выносили раненых, затем шли остальные. Не верилось, что здесь оборону держал батальон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Высадились мы на старенькой пристани. Капитан сказал, что это самая северная точка озера. От нее до Демянска дальше, чем от точки, которую планировалось достичь вначале. Капитан Дементьев повел батальон в северно-западном направлении. Карты у него не имелось, и колонна часто отклонялась от заданного маршрута. Дорогу уточняли в населенных пунктах.
Больше приходилось идти по лесам и болотам, так как немецкая авиация контролировала дороги. Батальон на три дня остановился на берегу притока реки Пола, рядом с железнодорожной станцией. Здесь батальон пополнился двумястами красноармейцами. После этого подразделение имело три роты полного состава, резервный взвод и необходимые спецслужбы. Мы получили боеприпасы и оружие. Здесь я впервые увидел винтовки с неокрашенными проолифенными прикладами. Видимо, не хватило времени довести эти изделия до конца. После войны я спрашивал многих фронтовиков, видели ли они такие винтовки. Никому не довелось встречаться с этим. Видимо, такие партии оружия были большой редкостью.
Здесь, около станции, намечалось провести учения по форсированию водных преград, так как до фронта нам предстояло преодолеть реку Полометь и болота. Но на другой день командир роты лейтенант Богданов объявил, что учения по форсированию рек отменяются, поскольку на том участке фронта, куда направляют нас, действуют танки. В роте создали несколько групп истребителей танков. Комплектовались эти группы из физически сильных бойцов. В такую группу попал и мой первый знакомый из роты Селиванов. В полковой школе нам говорили, что танк можно остановить, если под гусеницы бросить связку гранат. Можно уничтожить легкий танк, если связка попадет в моторное отделение. Но о специальных группах по отражению танковых атак нам ничего не говорили, считая борьбу с танками делом артиллерии.
На третий день, рано утром, батальон подняли по боевой тревоге. Над станцией крутился немецкий воздушный разведчик «рама». Батальон быстро снялся с места, колонна лесом форсированным маршем пошла в заданном направлении к фронту. Мы уже знали, что примерно через четверть часа над местом, где располагался батальон, появятся бомбардировщики или штурмовики. Через пару часов мы вышли к дороге, где под прикрытием деревьев и кустарников стояла колонна автомашин. Нас на автомашинах подбросили к фронту километров на тридцать. Затем пешей походной колонной двинулись дальше. Во второй половине дня 19 августа батальон вышел к одному из селений на реке Ловать. А дальше опять шли лесами и болотами, форсировав две реки. Бойцы были крайне измотаны.
– Пока до фронта доберемся, ноги протянем, – сетовали многие.
Но впереди уже все явственнее слышались взрывы и выстрелы. Фронт где-то рядом. Батальон остановился на привал. Бойцы попадали на сырую землю, траву, кое-кто поснимал сапоги. Командиры подразделений собрались у комбата для ознакомления с обстановкой и получения боевой задачи. Отдыхать пришлось недолго.
Пришел Богданов со взводными и построил роту. Он поставил задачу. Она состояла в том, чтобы занять одну из самых больших высоток холма, который находится в трех километрах, и укрепиться там. Справа от нас будет действовать первая рота старшего лейтенанта Коридзе, слева – рота лейтенанта Соболева, совсем молодого командира, принявшего это подразделение после высадки батальона на озере Селигер. Наш батальон будет находиться во второй линии обороны, и в случае надобности отдельные его подразделения могут использоваться как резерв для первой линии обороны. Выходить на позиции предстояло броском.
Когда мы заняли оборону, лейтенант Богданов дал команду срочно окапываться. Высотка, на которой мы находились, представляла вытянутый горб длиною около полукилометра. Отстоять ее было нелегко, так как противник имел танки. Лейтенант Богданов сказал, что первую линию обороны удерживает батальон, в котором осталась третья часть личного состава, а нас поддержат два взвода сорокапяток и взвод ротных минометов.
С высотки, на которой мы укрепились, хорошо обозревалась первая линия обороны. Она проходила по такой же гряде холмов, которые простирались значительно ниже наших высоток. Перед ними со стороны противника лежала открытая местность: не то поля, не то луга. Поэтому нам представилась возможность наблюдать за действиями противника и своих, находящихся в первой линии обороны. Когда мы выходили на позицию, шел бой, и, видимо, поэтому противник не заметил, как образовалась вторая линия обороны.
Батальон стойко держался за высотки. Отстаивать их помогло более выгодное положение, чем у противника. Но силы были явно неравные. Оборонявшийся батальон поддерживало только два 45-миллиметровых орудия. Противник же беспрерывно сыпал на батальон мины и снаряды. Наши отвечали ружейно-пулеметным огнем только тогда, когда немцы оказывались в зоне поражения. Командиры говорили, что весь западный склон высоток усеян трупами немцев. Нам из своих окопов этого не было видно, но по тому, что батальон отбил десятки атак, можно представить, во что это обошлось противнику.
Мы спешно окапывались и в то же время следили за ходом боя. Немецкая артиллерия перенесла огонь на седловины между высотками. Зачем это было сделано, мы догадались после: расчистить путь для окружения тех, кто дрался на высотках. Вскоре после такого обстрела группа немецких автоматчиков через седловину обогнула находящуюся напротив нас возвышенность и стала с тылу ползком подбираться к обороняющимся. Селиванов хотел было ударить по ним из ручного пулемета, но я остановил его: «Без команды командира роты ни выстрела».
Но нервы у всех были на пределе, каждый едва сдерживался, чтобы не нажать на спусковой крючок. В это время три десятка бойцов выскочили откуда-то справа и бросились к высотке. Впереди бежал командир резервного взвода сержант Иванов, которого нельзя не узнать по его огромному росту. Немцы из-за шума боя не заметили приближения взвода, к тому же они знали, что у батальона исчерпаны резервы и ждать подмоги неоткуда. Резервный взвод почти в упор перестрелял прорвавшихся немцев и, потеряв только троих ранеными, вернулся назад. Это, как мы узнали позже, было сделано по приказу капитана Дементьева, который держал резервный взвод при себе. Оборонявшие высотку только после узнали о том, что были на волосок от гибели.
Противник на наших глазах трижды атаковал первую линию обороны и откатывался назад. После третьей, неудачной атаки батальон начал отходить. Сначала выносили раненых, затем шли остальные. Не верилось, что здесь оборону держал батальон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36