Нарядный ансамбль зданий из красного кирпича с величественной лестницей главного входа, сложным хитросплетением башенок и колонн, неизменно приковывал взгляд любого прохожего, оказывавшегося здесь впервые или много лет подряд ходившего по этой дороге. Главный корпус в викторианском стиле – масса воздуха, высокие потолки, огромные оконные проемы, отчего комнаты становились как будто прозрачными – обрамлялся изумрудным газоном, охваченным, в свою очередь, резной чугунной решеткой.
Все здание выглядело настолько солидным и капитальным, что казалось, житейские штормы скорее развалят Букингемский дворец, чем колыбель «Манчестер Рейнджерс».
В этом году исполнялось девяностолетие клуба, и с его славной историей можно было ознакомиться здесь же, шагая по просторным холлам, уставленным сувенирами и призами. Они красовались везде, даже на цоколях теплых угольных каминов.
В этом доме настоящее соседствовало с прошлым.
Под светом современных голубоватых ламп рядом с фотографиями первых команд «рейнджерсов» висел документ, подтверждающий, что только в прошлом году чистый доход клуба составил огромную сумму в сто двадцать семь тысяч фунтов.
За парадным залом находилась комната, деревянные потемневшие от времени панели которой вот уже десятки лет были немыми свидетелями заседаний совета директоров клуба. И столько же лет висел на стене балансовый счет, гласивший, что первый доход клуба исчислялся тремя шиллингами девятью пенсами. Этот счет – словно катализатор деятельности людей, вершащих в этой комнате судьбами одного из крупнейших английских клубов и оказывающих влияние на развитие английского футбола.
Торопливо здороваясь со знакомыми, Дональд натолкнулся на Вернона Фокса, секретаря клуба. Сорок лет он занимает свой пост благодаря особому таланту вовремя замечать все и вся и, не без расчета – он никогда не забывал о себе, – расставив акценты, докладывать директорам.
«Мистер Детектив», как зовут его игроки за глаза, благоговейно сидел среди реликвий клуба, словно стараясь впитать в себя дух честной спортивной борьбы и рыцарской самоотверженности, которым они дышат.
«Вряд ли тебя это облагородит», – с усмешкой думает Дональд, направляясь в комнату Марфи. В боковых залах никого нет – все спустились в раздевалки.
«Я, кажется, опоздал, – глядя на часы, прикидывает Дональд. – Через пятнадцать минут начнется утренняя тренировка первой команды. Старик Марфи будет занят».
Когда он без стука вошел в небольшое рабочее помещение менаджера Криса Марфи, тот уже стоял в тренировочном костюме, готовый спуститься вниз, в раздевалку, – к команде. В комнате все сияло больничной чистотой.
Марфи сердечно и, как всегда, многословно поздоровался с Роузом.
– Приятно видеть тебя, мой мальчик, в полном здравии и величии, – заговорил он быстро, продолжая смахивать со стола в ящик какие-то бумаги. – Читал твои римские репортажи. Рад, что сумел рассмотреть дырки в игре этих зазнаек из «Астон Виллы». И хорошо, что пришел как раз перед самой тренировкой – я смогу тебе показать нашу новую штучку, которую мои ребята преподнесут завтра «Челси».
Дональд, улыбаясь, ждал, когда закончится хотя бы первая тирада Марфи. Перебивать его было бесполезно, Дональд знал это. Марфи считался не только крупнейшим менаджером: никто не смотрел на футбол серьезнее его и никто не знал тайны футбольного колдовства лучше. Он слыл и чемпионом по продолжительности телефонных бесед. Любовь поговорить была самой большой после футбола страстью пожилого, но по-мальчишески подвижного человека.
В позапрошлом году Дональд дал о «дядюшке Марфи» веселый репортаж, который до слез растрогал самого старика. История, рассказанная Роузом, несомненно, показалась большинству читателей анекдотом, хотя в ней с начала и до конца не было ни одного выдуманного факта.
Однажды Роуз разговаривал с Марфи по телефону в течение двух часов пяти минут. За это время Дональд сумел выпить три чашки чая, набросать планы двух корреспонденции, раз сто перекинуть телефонную трубку из правой руки в левую и только дважды вставить: «Да, Крис!» Тем временем и сам Марфи умудрился открыть дверь почтальону, попрощаться с секретаршей, которой диктовал с утра главу из своей новой книги, сбегать в кухню, чтобы перевернуть «этот проклятый бифштекс». Все это – не прекращая односторонней беседы с Дональдом о проблемах английского футбола.
Марфи успел выложить все. Это был сочный салат из комментариев, мнений, извлечений из истории и теории спорта. Одним словом, Марфи пользовался телефоном, как аппаратом-распылителем, чтобы рассеивать вокруг свои мысли и соображения, из которых он никогда не делал секрета.
Многие хорошо знавшие Марфи дважды не набирали номер, услышав короткие гудки. В «Гадюшнике» пошла гулять легенда, будто репортер, которому срочно потребовалось интервью с Марфи, нанял такси и отправился к нему домой, услышав, что телефон Наполеона менаджеров занят. Он проехал в часы «пик» десять миль до домика, где жил Марфи, и вошел к нему раньше, чем тот закончил разговор со своим собеседником.
Когда правительство ввело плату за пользование телефоном, исходя из времени работы аппарата, Дональд первым послал старому Крису телеграмму с «выражением своего искреннего соболезнования», за что Наполеон менаджеров при встрече дружески накрутил ему ухо.
Монолог Криса оборвался на полуслове, будто воспроизводился магнитофоном и внезапно закончилась пленка. Крис посмотрел на часы и направился к двери, приглашая Дональда следовать за собой.
Пока они шли вниз по крутой, мореного дуба лестнице, Дональд выяснил, что Уинстона Мейсла в клубе сегодня нет. Он в Лондоне, но ожидается с часу на час. В последнее время размеренный распорядок рабочего дня президента совета директоров полетел насмарку. Он нервничает, часто не в духе и весь ушел в подготовку к процессу.
– Ты, конечно, слышал о том, что Мейсл собирается судиться? – Марфи спросил, совершенно не интересуясь ответом. – Юристы у нас в клубе сейчас самые частые гости. Как, в сезон большой распродажи игроков.
– И вы спокойно говорите об этом? Процесс обольет грязью доброе имя клуба, которому вы отдали столько лет жизни, – и вы спокойны?! – Дональд поразился равнодушному тону Криса.
– Забота менаджера – поддерживать технический уровень команды, а не соваться в финансовые дела. – Марфи, говоря о себе в третьем лице, невольно высказал свое отношение к процессу, хотя, как Дональд почувствовал, Марфи не хотел этого.
Дональд не удержался:
– Разве вам, учившему жить и играть тех, за трупы которых завтра будут торговаться, безразлично все это?
Марфи промолчал.
И если еще вчера в Дональде зародился протест против процесса, больше основывавшийся на эмоциональном потрясении, то с каждым новым разговором о предстоящем судилище мысль о неприятии его все прочнее захватывала сознание Дональда.
Они спустились в гимнастический зал, расположенный прямо под главным холлом. Команда в сине-белых тренировочных костюмах уже сидела на низких скамейках, расставленных вдоль стен, и приветствовала Марфи дружным криком.
Спортивный зал, эта мастерская атлетизма, был одним из основных рабочих мест Марфи. Сила и выносливость ковались в этих стенах так же буднично и кропотливо, как в сельской кузне отбивается подкова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Все здание выглядело настолько солидным и капитальным, что казалось, житейские штормы скорее развалят Букингемский дворец, чем колыбель «Манчестер Рейнджерс».
В этом году исполнялось девяностолетие клуба, и с его славной историей можно было ознакомиться здесь же, шагая по просторным холлам, уставленным сувенирами и призами. Они красовались везде, даже на цоколях теплых угольных каминов.
В этом доме настоящее соседствовало с прошлым.
Под светом современных голубоватых ламп рядом с фотографиями первых команд «рейнджерсов» висел документ, подтверждающий, что только в прошлом году чистый доход клуба составил огромную сумму в сто двадцать семь тысяч фунтов.
За парадным залом находилась комната, деревянные потемневшие от времени панели которой вот уже десятки лет были немыми свидетелями заседаний совета директоров клуба. И столько же лет висел на стене балансовый счет, гласивший, что первый доход клуба исчислялся тремя шиллингами девятью пенсами. Этот счет – словно катализатор деятельности людей, вершащих в этой комнате судьбами одного из крупнейших английских клубов и оказывающих влияние на развитие английского футбола.
Торопливо здороваясь со знакомыми, Дональд натолкнулся на Вернона Фокса, секретаря клуба. Сорок лет он занимает свой пост благодаря особому таланту вовремя замечать все и вся и, не без расчета – он никогда не забывал о себе, – расставив акценты, докладывать директорам.
«Мистер Детектив», как зовут его игроки за глаза, благоговейно сидел среди реликвий клуба, словно стараясь впитать в себя дух честной спортивной борьбы и рыцарской самоотверженности, которым они дышат.
«Вряд ли тебя это облагородит», – с усмешкой думает Дональд, направляясь в комнату Марфи. В боковых залах никого нет – все спустились в раздевалки.
«Я, кажется, опоздал, – глядя на часы, прикидывает Дональд. – Через пятнадцать минут начнется утренняя тренировка первой команды. Старик Марфи будет занят».
Когда он без стука вошел в небольшое рабочее помещение менаджера Криса Марфи, тот уже стоял в тренировочном костюме, готовый спуститься вниз, в раздевалку, – к команде. В комнате все сияло больничной чистотой.
Марфи сердечно и, как всегда, многословно поздоровался с Роузом.
– Приятно видеть тебя, мой мальчик, в полном здравии и величии, – заговорил он быстро, продолжая смахивать со стола в ящик какие-то бумаги. – Читал твои римские репортажи. Рад, что сумел рассмотреть дырки в игре этих зазнаек из «Астон Виллы». И хорошо, что пришел как раз перед самой тренировкой – я смогу тебе показать нашу новую штучку, которую мои ребята преподнесут завтра «Челси».
Дональд, улыбаясь, ждал, когда закончится хотя бы первая тирада Марфи. Перебивать его было бесполезно, Дональд знал это. Марфи считался не только крупнейшим менаджером: никто не смотрел на футбол серьезнее его и никто не знал тайны футбольного колдовства лучше. Он слыл и чемпионом по продолжительности телефонных бесед. Любовь поговорить была самой большой после футбола страстью пожилого, но по-мальчишески подвижного человека.
В позапрошлом году Дональд дал о «дядюшке Марфи» веселый репортаж, который до слез растрогал самого старика. История, рассказанная Роузом, несомненно, показалась большинству читателей анекдотом, хотя в ней с начала и до конца не было ни одного выдуманного факта.
Однажды Роуз разговаривал с Марфи по телефону в течение двух часов пяти минут. За это время Дональд сумел выпить три чашки чая, набросать планы двух корреспонденции, раз сто перекинуть телефонную трубку из правой руки в левую и только дважды вставить: «Да, Крис!» Тем временем и сам Марфи умудрился открыть дверь почтальону, попрощаться с секретаршей, которой диктовал с утра главу из своей новой книги, сбегать в кухню, чтобы перевернуть «этот проклятый бифштекс». Все это – не прекращая односторонней беседы с Дональдом о проблемах английского футбола.
Марфи успел выложить все. Это был сочный салат из комментариев, мнений, извлечений из истории и теории спорта. Одним словом, Марфи пользовался телефоном, как аппаратом-распылителем, чтобы рассеивать вокруг свои мысли и соображения, из которых он никогда не делал секрета.
Многие хорошо знавшие Марфи дважды не набирали номер, услышав короткие гудки. В «Гадюшнике» пошла гулять легенда, будто репортер, которому срочно потребовалось интервью с Марфи, нанял такси и отправился к нему домой, услышав, что телефон Наполеона менаджеров занят. Он проехал в часы «пик» десять миль до домика, где жил Марфи, и вошел к нему раньше, чем тот закончил разговор со своим собеседником.
Когда правительство ввело плату за пользование телефоном, исходя из времени работы аппарата, Дональд первым послал старому Крису телеграмму с «выражением своего искреннего соболезнования», за что Наполеон менаджеров при встрече дружески накрутил ему ухо.
Монолог Криса оборвался на полуслове, будто воспроизводился магнитофоном и внезапно закончилась пленка. Крис посмотрел на часы и направился к двери, приглашая Дональда следовать за собой.
Пока они шли вниз по крутой, мореного дуба лестнице, Дональд выяснил, что Уинстона Мейсла в клубе сегодня нет. Он в Лондоне, но ожидается с часу на час. В последнее время размеренный распорядок рабочего дня президента совета директоров полетел насмарку. Он нервничает, часто не в духе и весь ушел в подготовку к процессу.
– Ты, конечно, слышал о том, что Мейсл собирается судиться? – Марфи спросил, совершенно не интересуясь ответом. – Юристы у нас в клубе сейчас самые частые гости. Как, в сезон большой распродажи игроков.
– И вы спокойно говорите об этом? Процесс обольет грязью доброе имя клуба, которому вы отдали столько лет жизни, – и вы спокойны?! – Дональд поразился равнодушному тону Криса.
– Забота менаджера – поддерживать технический уровень команды, а не соваться в финансовые дела. – Марфи, говоря о себе в третьем лице, невольно высказал свое отношение к процессу, хотя, как Дональд почувствовал, Марфи не хотел этого.
Дональд не удержался:
– Разве вам, учившему жить и играть тех, за трупы которых завтра будут торговаться, безразлично все это?
Марфи промолчал.
И если еще вчера в Дональде зародился протест против процесса, больше основывавшийся на эмоциональном потрясении, то с каждым новым разговором о предстоящем судилище мысль о неприятии его все прочнее захватывала сознание Дональда.
Они спустились в гимнастический зал, расположенный прямо под главным холлом. Команда в сине-белых тренировочных костюмах уже сидела на низких скамейках, расставленных вдоль стен, и приветствовала Марфи дружным криком.
Спортивный зал, эта мастерская атлетизма, был одним из основных рабочих мест Марфи. Сила и выносливость ковались в этих стенах так же буднично и кропотливо, как в сельской кузне отбивается подкова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71