) А может быть, вы немой – с ваших губ не сорвалось ни одного слова! В таком случае возьмите бумагу и карандаш, напишите, что плохого я вам сделала.
Франциско медленно встает, снимает кожаную куртку, расстегивает рубашку н обнажает грудь, всю изрезанную – в шрамах и незаживающих ранах.
Франциско. А что плохого сделал вам я?
Рената зажмуривается, отворачивает голову, она не может смотреть на человека, которого недавно пытали каленым железом.
Я работал на медных рудниках вашей матери, которые позже были национализированы. Рабочие избрали меня председателем профсоюза. Мы сделали детский сад там, где была летняя резиденция сеньоры Брук. Потом начался фашистский путч. Лучше бы я пустил себе пулю в лоб. Нас жарили на солнце за колючей проволокой. Пытали жаждой. Допрашивали при помощи ружейных прикладов. Потом вывезли на остров Бланко. Там мне жгли грудь, наверное, хотели, звери, выжечь сердце. Я потерял сознание… Когда пришел в себя, молил бога только об одном – онеметь, чтобы не сказать, где прячется моя жена… Но произошло чудо. Трупы сбрасывали в море, и меня выбросили вместе с ними. Спасли меня рыбаки. Скажите, сеньорита, что плохого вам сделал я?
Рената. Ужасно… Я всего этого не знала. А что, всегда перед смертью пытают?
Раздаются два слабых и два сильных удара в дверь. Франциско открывает. Входит Антонио со свертком в руке.
Антон и о (смотрит на часы). Франциско, уже время, пора идти! Будь осторожен. Возьми мои документы и мой пиджак. (Раздевается, отдает документы и пиджак Франциско.) Не принимай слишком быстрых решений.
Франциско уходит. Антонио закрывает дверь.
Рената. Ответа от моей матери еще нет?
Антонио. Мы его и не ждем. (Снова смотрит на часы.) Через четыре часа двадцать восемь минут мы все узнаем по радио.
Рената (задумавшись). Вся моя жизнь сплошное ожидание… В детстве я ждала, пока вырасту. Потом – когда прославлюсь как художница. Потом ждала, когда стану известной певицей. Ждала, какого жениха мне выберет мать… А теперь жду смерти…
Антонио. А может быть, свободы?
Рената. Сердце – вещун.
Антонио. Сердце часто ошибается.
Рената. Мне нравятся ваши акварели. Я училась живописи в Париже.
Антонио. Вы художница?
Рената. Нет. Могла бы быть. Но все сложилось иначе.
Антонио. Расскажите что-нибудь о себе.
Рената. В Париже я полюбила Пьера. Но почему я должна все рассказывать? Ведь вы мой палач, а не исповедник…
Антонио. Я ваш стражник не по своей воле.
Рената. Пьер был моим учителем… Такой странный, как пророк. Когда я встретила его на Монмартре, Париж показался мне гораздо более светлым. Я откровенно написала матери обо всем. Через несколько дней она приехала в Париж и решила, что у меня нет никаких способностей к живописи. Меня послали в Италию учиться петь… А Пьер сейчас, наверное, пьет вино, поглаживает свою длинную бороду и смотрит на цветы. Он очень любил тюльпаны… Меня он, наверное, забыл.
Антонио. Не забыл.
Рената. Откуда вы знаете?
Антонио. Вы ведь его не забыли.
Рената. Я только теперь вспомнила. Говорят, перед смертью заново переживаешь всю свою жизнь…
Пауза.
Почему человек убивает человека?
Антонио (подходит к столу, разворачивает сверток). Эти белые цветы – с гор. (Кладет их Ренате на колени.)
Рената. Спасибо. Вы очень добры… Когда вы меня расстреляете, положите цветы рядом со мной…
Пауза.
Почему вы замолчали?
Антонио. Я пытаюсь понять, почему человек убивает человека. Зачем было убивать Орнандо? Или у них нет совести совсем? Сеньорита, вы оттуда, из их мира, может быть, вы ответите, расскажите нам, что это за люди?
Рената. Не знаю. Я теперь поняла, что у меня нет своего мира. Не было… И… Я об этом не жалею… Странно, но, оказывается, можно жить, радоваться, страдать и умереть, не зная, что ты все время шел по дорожке, проложенной не тобой, а кем-то другим. Я удивлялась; почему люди требуют свободы, считала их чудаками. Теперь я, кажется, их понимаю… Но, увы, слишком поздно.
Антонио. Они будут разумны. Я твердо верю в это.
Рената. Я знаю их лучше. Если бы они не были разумны, то у меня было бы больше шансов остаться в живых. Почему вы выбрали именно меня?
Антонио. Судьба. А теперь я уже бессилен. Руки мои связаны обязательствами крепче, чем веревками. Их и ножом не разрезать.
Пауза.
Рената. Завтра я уплыла бы на своей яхте вокруг света.
Антонио. Не у всех есть возможность пользоваться такими удовольствиями.
Рената. Со стороны всегда кажется, что другим живется лучше. Это я убегала бы от мужа.
Антонио. Странно. Сегодня свадьба, а завтра побег от мужа?
Рената. Жениха мне выбрала мать. Она за меня думает и решает.
Антонио. Все матери заботятся о будущем своих детей.
Рената. Знаете, зачем я ехала в город, когда вы меня похитили? Чтоб подыскать партнера для путешествия на яхте. А теперь все кажется таким странным и пошлым. Я себя не знала, я хотела покорить мир.
Антонио. Одни говорят, что он очень велик, другие – что он очень мал.
Рената. В штате Невада я однажды встретила золотоискателя. Он живет один-одинешенек в «городе призраков». Так в Америке называют местечки, которые выросли в годы золотой лихорадки, а потом были заброшены. Старик, едва передвигается, но копает и копает каменистую землю на обрыве речушки. Лопатой и просто так роет, скрюченными пальцами. Глаза его горели, и он был убежден, что в один прекрасный день найдет большой самородок. «Что бы вы тогда сделали?» – спросила я его. Он посмотрел на меня удивленными глазами и ответил: «Купил бы корабль и поплыл вокруг света».
Антонио. Почему вы рассказали мне эту историю?
Рената. Разве я не похожа на этого старика?
Антонио. Не похожи. (Через мгновение.) Сеньорита, спойте, пожалуйста, песню Орнандо… Я очень прошу вас…
Рената поет, голос ее дрожит. Антонио берет в углу гитару и аккомпанирует ей. Внезапно Антонио швыряет гитару об пол, и она разлетается в щепки.
Замолчи, я не могу больше!
Рената. И здесь нельзя петь… Если Орнандо отпустят, я обязательно поплыву вокруг света и все время буду петь «Оду солнцу». В море человек свободен. (Опускает голову. Плечи ее вздрагивают. Она плачет.)
Раздаются шаги и два слабых, два сильных удара в дверь. Антонио открывает. Входят Франциско, Педро, Хосе.
Педро. Что тут творится? Рената отвязана, усыпана цветами… Со мной не удалось, соблазняешь других?
Антонио. Где Рауль?
Педро. Не думаю, чтобы палачи сейчас преподносили Орнандо цветы.
Антонио. Где Рауль?
Хосе. Пошел навестить мать, сейчас вернется.
Антонио. Может, сердце?
Хосе. Нет, он чувствует себя хорошо.
Педро вытаскивает из кармана пакетик, коробочки и раскладывает их на маленьком столике.
Что это?
Педро. Не спрашивай. Лучше помоги.
Антонио, увидев, что несколько цветов упало на пол, поднимает их и снова кладет Ренате на колени.
Рената. Спасибо.
Педро и Хосе принимаются пересыпать какие-то порошки в металлические коробочки.
Антонио. Не сердитесь на нас.
Рената. Я надеюсь, что вы не станете пытать меня каленым железом?
Антонио. С чего вы это взяли?
Рената. Я видела грудь Франциско.
Антонио. Мы не такие.
На лестнице слышится грохот подкованных сапог. С бритвой в руке к Ренате подскакивает Хосе. Франциско и Педро привязывают ее к стулу.
Хосе (тихо). Только пикни!
Ренату выносят на чердак. Антонио подходит к мольберту и поворачивает его так, чтобы портрет генерала Мачеко сразу был виден тем, кто войдет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Франциско медленно встает, снимает кожаную куртку, расстегивает рубашку н обнажает грудь, всю изрезанную – в шрамах и незаживающих ранах.
Франциско. А что плохого сделал вам я?
Рената зажмуривается, отворачивает голову, она не может смотреть на человека, которого недавно пытали каленым железом.
Я работал на медных рудниках вашей матери, которые позже были национализированы. Рабочие избрали меня председателем профсоюза. Мы сделали детский сад там, где была летняя резиденция сеньоры Брук. Потом начался фашистский путч. Лучше бы я пустил себе пулю в лоб. Нас жарили на солнце за колючей проволокой. Пытали жаждой. Допрашивали при помощи ружейных прикладов. Потом вывезли на остров Бланко. Там мне жгли грудь, наверное, хотели, звери, выжечь сердце. Я потерял сознание… Когда пришел в себя, молил бога только об одном – онеметь, чтобы не сказать, где прячется моя жена… Но произошло чудо. Трупы сбрасывали в море, и меня выбросили вместе с ними. Спасли меня рыбаки. Скажите, сеньорита, что плохого вам сделал я?
Рената. Ужасно… Я всего этого не знала. А что, всегда перед смертью пытают?
Раздаются два слабых и два сильных удара в дверь. Франциско открывает. Входит Антонио со свертком в руке.
Антон и о (смотрит на часы). Франциско, уже время, пора идти! Будь осторожен. Возьми мои документы и мой пиджак. (Раздевается, отдает документы и пиджак Франциско.) Не принимай слишком быстрых решений.
Франциско уходит. Антонио закрывает дверь.
Рената. Ответа от моей матери еще нет?
Антонио. Мы его и не ждем. (Снова смотрит на часы.) Через четыре часа двадцать восемь минут мы все узнаем по радио.
Рената (задумавшись). Вся моя жизнь сплошное ожидание… В детстве я ждала, пока вырасту. Потом – когда прославлюсь как художница. Потом ждала, когда стану известной певицей. Ждала, какого жениха мне выберет мать… А теперь жду смерти…
Антонио. А может быть, свободы?
Рената. Сердце – вещун.
Антонио. Сердце часто ошибается.
Рената. Мне нравятся ваши акварели. Я училась живописи в Париже.
Антонио. Вы художница?
Рената. Нет. Могла бы быть. Но все сложилось иначе.
Антонио. Расскажите что-нибудь о себе.
Рената. В Париже я полюбила Пьера. Но почему я должна все рассказывать? Ведь вы мой палач, а не исповедник…
Антонио. Я ваш стражник не по своей воле.
Рената. Пьер был моим учителем… Такой странный, как пророк. Когда я встретила его на Монмартре, Париж показался мне гораздо более светлым. Я откровенно написала матери обо всем. Через несколько дней она приехала в Париж и решила, что у меня нет никаких способностей к живописи. Меня послали в Италию учиться петь… А Пьер сейчас, наверное, пьет вино, поглаживает свою длинную бороду и смотрит на цветы. Он очень любил тюльпаны… Меня он, наверное, забыл.
Антонио. Не забыл.
Рената. Откуда вы знаете?
Антонио. Вы ведь его не забыли.
Рената. Я только теперь вспомнила. Говорят, перед смертью заново переживаешь всю свою жизнь…
Пауза.
Почему человек убивает человека?
Антонио (подходит к столу, разворачивает сверток). Эти белые цветы – с гор. (Кладет их Ренате на колени.)
Рената. Спасибо. Вы очень добры… Когда вы меня расстреляете, положите цветы рядом со мной…
Пауза.
Почему вы замолчали?
Антонио. Я пытаюсь понять, почему человек убивает человека. Зачем было убивать Орнандо? Или у них нет совести совсем? Сеньорита, вы оттуда, из их мира, может быть, вы ответите, расскажите нам, что это за люди?
Рената. Не знаю. Я теперь поняла, что у меня нет своего мира. Не было… И… Я об этом не жалею… Странно, но, оказывается, можно жить, радоваться, страдать и умереть, не зная, что ты все время шел по дорожке, проложенной не тобой, а кем-то другим. Я удивлялась; почему люди требуют свободы, считала их чудаками. Теперь я, кажется, их понимаю… Но, увы, слишком поздно.
Антонио. Они будут разумны. Я твердо верю в это.
Рената. Я знаю их лучше. Если бы они не были разумны, то у меня было бы больше шансов остаться в живых. Почему вы выбрали именно меня?
Антонио. Судьба. А теперь я уже бессилен. Руки мои связаны обязательствами крепче, чем веревками. Их и ножом не разрезать.
Пауза.
Рената. Завтра я уплыла бы на своей яхте вокруг света.
Антонио. Не у всех есть возможность пользоваться такими удовольствиями.
Рената. Со стороны всегда кажется, что другим живется лучше. Это я убегала бы от мужа.
Антонио. Странно. Сегодня свадьба, а завтра побег от мужа?
Рената. Жениха мне выбрала мать. Она за меня думает и решает.
Антонио. Все матери заботятся о будущем своих детей.
Рената. Знаете, зачем я ехала в город, когда вы меня похитили? Чтоб подыскать партнера для путешествия на яхте. А теперь все кажется таким странным и пошлым. Я себя не знала, я хотела покорить мир.
Антонио. Одни говорят, что он очень велик, другие – что он очень мал.
Рената. В штате Невада я однажды встретила золотоискателя. Он живет один-одинешенек в «городе призраков». Так в Америке называют местечки, которые выросли в годы золотой лихорадки, а потом были заброшены. Старик, едва передвигается, но копает и копает каменистую землю на обрыве речушки. Лопатой и просто так роет, скрюченными пальцами. Глаза его горели, и он был убежден, что в один прекрасный день найдет большой самородок. «Что бы вы тогда сделали?» – спросила я его. Он посмотрел на меня удивленными глазами и ответил: «Купил бы корабль и поплыл вокруг света».
Антонио. Почему вы рассказали мне эту историю?
Рената. Разве я не похожа на этого старика?
Антонио. Не похожи. (Через мгновение.) Сеньорита, спойте, пожалуйста, песню Орнандо… Я очень прошу вас…
Рената поет, голос ее дрожит. Антонио берет в углу гитару и аккомпанирует ей. Внезапно Антонио швыряет гитару об пол, и она разлетается в щепки.
Замолчи, я не могу больше!
Рената. И здесь нельзя петь… Если Орнандо отпустят, я обязательно поплыву вокруг света и все время буду петь «Оду солнцу». В море человек свободен. (Опускает голову. Плечи ее вздрагивают. Она плачет.)
Раздаются шаги и два слабых, два сильных удара в дверь. Антонио открывает. Входят Франциско, Педро, Хосе.
Педро. Что тут творится? Рената отвязана, усыпана цветами… Со мной не удалось, соблазняешь других?
Антонио. Где Рауль?
Педро. Не думаю, чтобы палачи сейчас преподносили Орнандо цветы.
Антонио. Где Рауль?
Хосе. Пошел навестить мать, сейчас вернется.
Антонио. Может, сердце?
Хосе. Нет, он чувствует себя хорошо.
Педро вытаскивает из кармана пакетик, коробочки и раскладывает их на маленьком столике.
Что это?
Педро. Не спрашивай. Лучше помоги.
Антонио, увидев, что несколько цветов упало на пол, поднимает их и снова кладет Ренате на колени.
Рената. Спасибо.
Педро и Хосе принимаются пересыпать какие-то порошки в металлические коробочки.
Антонио. Не сердитесь на нас.
Рената. Я надеюсь, что вы не станете пытать меня каленым железом?
Антонио. С чего вы это взяли?
Рената. Я видела грудь Франциско.
Антонио. Мы не такие.
На лестнице слышится грохот подкованных сапог. С бритвой в руке к Ренате подскакивает Хосе. Франциско и Педро привязывают ее к стулу.
Хосе (тихо). Только пикни!
Ренату выносят на чердак. Антонио подходит к мольберту и поворачивает его так, чтобы портрет генерала Мачеко сразу был виден тем, кто войдет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12