– Такой Котёнук обманчивый! Обманываешь меня! Обещал передать привет и не передал! Все бы тебе детей обманывать! – Таким выводом графиня подвела черту под обвинением и осторожно заулыбалась. Она не умела сердиться.
Луис не отвечал. Он лежал в кресле. Его закрытые веки набухли от бессонницы. Графиня забралась в кресло и вопросительно подняла на Луиса голубые глаза.
– У тебя, наверное, головка болит, Котёнук? – сочувственно произнесла она и погладила Луиса по голове. – А знаешь чего! – Глаза Люси засверкали. – А давай я тебя прямо в открытые глазы поцелую! И голова у тебя пройдет совсем сразу! Только ты не закрывай глазки, а то мне скучно, когда у тебя глазы закрыты.
Луис открыл глаза и пересадил графиню себе на колени.
– Не надо, Люси. Я болею, – отозвался он.
– А знаешь чего, Котйнук! – громко зашептала графиня в ухо Луису. – Тогда вчера ты тоже такой больной был! Мне папа рассказывал, что ты так заболел, Котеночек… – Графиня таинственно покачивала головой. Ее светлые, легкие, как пух, волосы касались лица Луиса. – Ты так заболел, Котйнук, и стало тебе казаться, что ты тигр! Что ты зверь такой страшный! Поэтому ты этого дядю заесть решил… – грустно закончила Люси, но улыбка вновь осветила ее лицо. – А папа, а папа тебя сразу вылечил! И дядю вылечил. Ты же его не совсем заел, Котйнук, а только чуть-чуть!
Луис нервно улыбнулся. Он не мог ни вспомнить, ни тем более понять, что с ним произошло вчера утром. Он запомнил, как Шакал сказал, что они сейчас притащат Люси. Потом был провал, который окончился, когда Луис проснулся в доме графа на кушетке вечером того же дня с криком: «Где Люси!» Графа не было дома, и прибежавшая на крик негритянка Мария испуганно сообщила, что Люси на улице, и, выполняя инструкцию графа, бросилась к телефону. Под окнами дома проурчал мотор. Доктор Хуан и Роберто Кастельянос приехали обедать. Майор был возбужден и весел.
– Знаешь, Луиси, твой лысый приятель пришел в себя! Я только что говорил с ним! – и майор расхохотался. – Он все выспрашивал у меня, сколько стоит самая дешевая моторная лодка! Представляешь себе, чико, только это – и ничего больше! Он задает этот вопрос всем, кого видит!
Луис сделал несколько неуверенных, деревянных шагов и засмеялся вместе с майором. Это был странный сдавленный смех. Луис пытался проглотить вдруг оказавшийся в горле комок и не мог.
– Доктор Хуан, между прочим, говорит, что при таких травмах часто остаются идиотами на всю жизнь. Но твоему лысому другу это не грозит, карахо! Или грозит не больше, чем мне на всю жизнь остаться мулатом!
Луис глотал слюну и переводил взгляд с майора на графа. По его лицу расплывалась неудержимая улыбка.
– Ты напрасно так переживал, Луиси! – произнес граф. – Прочность черепа этого Адама превзошла самые смелые ожидания. Он абсолютно вне опасности. Что касается двух других, то с ними все просто прекрасно. Этот огромный разговаривает и требует, чтобы к нему привезли адвоката, хотя, как говорит Роберто, ему еще никто не предъявил обвинения. Другой, правда, молчит, но очень внимательно смотрит по сторонам и, по-моему, собирается бежать, о чем я решил сказать майору, потому что ловить и охранять этих людей пока еще не входит в мои обязанности.
– Я заберу их! – отозвался майор. – Ну а если этот Шакал будет бежать, не держите его! Куда он отсюда денется? Пойдемте лучше есть, я голоден, как бродячий пес! За обедом, если только доктор решит, что болван вроде меня заслуживает обеда, я расскажу вам что-то интересное.
В гостиной за накрытым Марией столом графиня уже увлеченно поедала свинину с фасолью. Майор налил себе бокал пива и продолжил:
– Дело в том, Луиси, что ты становишься известным человеком. Знаменитостью, я бы сказал. Пока ты предавался грусти о лысой голове Адама Бочорносо, который, между прочим, по крайней мере, десять минут держал тебя на мушке, толпа репортеров осаждает аэропорт в столице и прибудет сюда с первым же вертолетом. Приготовься давать интервью…
– Не надо так долго шутить, чико, давай к делу! Не томи меня! – прервал майора Луис.
– Это не шутки, карахо! Все утро сегодня я провел в разговорах о тебе, причем не с кем-нибудь, а с сеньором генеральным прокурором Эль-Параисо! Сейчас я выпью пива и расскажу все по порядку.
Майор осушил бокал, бросил в полный белоснежных зубов рот несколько кусочков мяса и продолжил:
– Я связался с шефом пограничной службы и с прокурором и по их просьбе отправил в столицу копию пленки и отпечатки пальцев этого лысого Адама, которые были сняты с твоего винчестера.
– Какой пленки? – настороженно переспросил Луис. Майор заулыбался и, пряча глаза за большими веками, тихо проговорил:
– Видишь ли, Луиси, когда мы были в море, я попросил Мики – это мой сотрудник – поставить «жучки» и у тебя в доме. Только из соображений безопасности, чико, чтобы лучше контролировать ситуацию. Ты уж извини меня, дружище, но я оказался прав! Если бы не «жучок», загрыз бы ты этого ублюдка до смерти, а нам было бы в десять тысяч раз труднее оправдать тебя…
– Я как-то говорил тебе, Роберто, что в Эль-Параисо очень своеобразно понимают неприкосновенность жилища. Может быть, на иностранных граждан она не распространяется. Но это мелочи! Значит, все записано? Где пленка? Ты привез пленку? – Луис встал из-за стола.
– Спокойно, чико, спокойно! Ты послушаешь ее столько раз, сколько захочешь. Я подарю ее тебе на память. Если ты захочешь кого-нибудь напугать, будешь заводить ему запись, и тебе никто в мире не страшен! Я уже выучил эту пленку наизусть, но к визгу никак не привыкну. Но дело не в этом! Да сядь же ты и ешь свинину, пока не остыла, а то Мария обидится!
Луис подчинился.
– Говоря откровенно, Луиси, мы с Хуаном сомневались, будет ли жить этот тип. Когда я отправлял пленку вчера на вертолете, Хуан говорил, что шансов у лысого никаких, что к утру он отдаст концы. Из этого я исходил. Я написал подробный рапорт и изложил мнение о том, что гражданин Испании Луис Хорхе Каррера не превысил пределов необходимой самообороны. Однако налицо труп! То есть мы все думали, что лысый – труп. А убийство в нашей стране большая редкость. Конечно, чико, я не стал писать, как ты разогнал моих людей, а мне самому напинал коленкой по роже. Свинство с твоей стороны! Никогда бы не подумал, что мне набьют лицо в родном Ринкон Иносенте, да еще не кто-нибудь, а мой приятель Луиси… – Майор ждал реакции на шутку, но граф и Луис напряженно слушали его, и по лицу графа Луис понял: то, что говорит сейчас майор, для графа тоже новость.
– Еще я написал перечень злодеяний, которые совершили здесь эти бандиты. От попытки убийства вышеупомянутого Карреры до посягательства на жизнь представителя власти. Эти ублюдки наехали на машину Пепе грузовиком, а шоферу грузовика сломали шейные позвонки и заморозили его в холодильнике так, что бедняга теперь лежит под тремя одеялами и дрожит. И в качестве вывода я сочинил патетический кусок о том, как гражданин дружественной Испании не побоялся вступить в схватку с бандой обезумевших профессиональных преступников, вооруженных огнестрельным оружием, бандитов, которым нечего больше терять. И обезвредил их! – Майор перевел дыхание. – Теперь эти слова передают по радио, Луиси. Ты становишься героем!
– Ты увлекся, Роберто. Извини, ты не шутишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Луис не отвечал. Он лежал в кресле. Его закрытые веки набухли от бессонницы. Графиня забралась в кресло и вопросительно подняла на Луиса голубые глаза.
– У тебя, наверное, головка болит, Котёнук? – сочувственно произнесла она и погладила Луиса по голове. – А знаешь чего! – Глаза Люси засверкали. – А давай я тебя прямо в открытые глазы поцелую! И голова у тебя пройдет совсем сразу! Только ты не закрывай глазки, а то мне скучно, когда у тебя глазы закрыты.
Луис открыл глаза и пересадил графиню себе на колени.
– Не надо, Люси. Я болею, – отозвался он.
– А знаешь чего, Котйнук! – громко зашептала графиня в ухо Луису. – Тогда вчера ты тоже такой больной был! Мне папа рассказывал, что ты так заболел, Котеночек… – Графиня таинственно покачивала головой. Ее светлые, легкие, как пух, волосы касались лица Луиса. – Ты так заболел, Котйнук, и стало тебе казаться, что ты тигр! Что ты зверь такой страшный! Поэтому ты этого дядю заесть решил… – грустно закончила Люси, но улыбка вновь осветила ее лицо. – А папа, а папа тебя сразу вылечил! И дядю вылечил. Ты же его не совсем заел, Котйнук, а только чуть-чуть!
Луис нервно улыбнулся. Он не мог ни вспомнить, ни тем более понять, что с ним произошло вчера утром. Он запомнил, как Шакал сказал, что они сейчас притащат Люси. Потом был провал, который окончился, когда Луис проснулся в доме графа на кушетке вечером того же дня с криком: «Где Люси!» Графа не было дома, и прибежавшая на крик негритянка Мария испуганно сообщила, что Люси на улице, и, выполняя инструкцию графа, бросилась к телефону. Под окнами дома проурчал мотор. Доктор Хуан и Роберто Кастельянос приехали обедать. Майор был возбужден и весел.
– Знаешь, Луиси, твой лысый приятель пришел в себя! Я только что говорил с ним! – и майор расхохотался. – Он все выспрашивал у меня, сколько стоит самая дешевая моторная лодка! Представляешь себе, чико, только это – и ничего больше! Он задает этот вопрос всем, кого видит!
Луис сделал несколько неуверенных, деревянных шагов и засмеялся вместе с майором. Это был странный сдавленный смех. Луис пытался проглотить вдруг оказавшийся в горле комок и не мог.
– Доктор Хуан, между прочим, говорит, что при таких травмах часто остаются идиотами на всю жизнь. Но твоему лысому другу это не грозит, карахо! Или грозит не больше, чем мне на всю жизнь остаться мулатом!
Луис глотал слюну и переводил взгляд с майора на графа. По его лицу расплывалась неудержимая улыбка.
– Ты напрасно так переживал, Луиси! – произнес граф. – Прочность черепа этого Адама превзошла самые смелые ожидания. Он абсолютно вне опасности. Что касается двух других, то с ними все просто прекрасно. Этот огромный разговаривает и требует, чтобы к нему привезли адвоката, хотя, как говорит Роберто, ему еще никто не предъявил обвинения. Другой, правда, молчит, но очень внимательно смотрит по сторонам и, по-моему, собирается бежать, о чем я решил сказать майору, потому что ловить и охранять этих людей пока еще не входит в мои обязанности.
– Я заберу их! – отозвался майор. – Ну а если этот Шакал будет бежать, не держите его! Куда он отсюда денется? Пойдемте лучше есть, я голоден, как бродячий пес! За обедом, если только доктор решит, что болван вроде меня заслуживает обеда, я расскажу вам что-то интересное.
В гостиной за накрытым Марией столом графиня уже увлеченно поедала свинину с фасолью. Майор налил себе бокал пива и продолжил:
– Дело в том, Луиси, что ты становишься известным человеком. Знаменитостью, я бы сказал. Пока ты предавался грусти о лысой голове Адама Бочорносо, который, между прочим, по крайней мере, десять минут держал тебя на мушке, толпа репортеров осаждает аэропорт в столице и прибудет сюда с первым же вертолетом. Приготовься давать интервью…
– Не надо так долго шутить, чико, давай к делу! Не томи меня! – прервал майора Луис.
– Это не шутки, карахо! Все утро сегодня я провел в разговорах о тебе, причем не с кем-нибудь, а с сеньором генеральным прокурором Эль-Параисо! Сейчас я выпью пива и расскажу все по порядку.
Майор осушил бокал, бросил в полный белоснежных зубов рот несколько кусочков мяса и продолжил:
– Я связался с шефом пограничной службы и с прокурором и по их просьбе отправил в столицу копию пленки и отпечатки пальцев этого лысого Адама, которые были сняты с твоего винчестера.
– Какой пленки? – настороженно переспросил Луис. Майор заулыбался и, пряча глаза за большими веками, тихо проговорил:
– Видишь ли, Луиси, когда мы были в море, я попросил Мики – это мой сотрудник – поставить «жучки» и у тебя в доме. Только из соображений безопасности, чико, чтобы лучше контролировать ситуацию. Ты уж извини меня, дружище, но я оказался прав! Если бы не «жучок», загрыз бы ты этого ублюдка до смерти, а нам было бы в десять тысяч раз труднее оправдать тебя…
– Я как-то говорил тебе, Роберто, что в Эль-Параисо очень своеобразно понимают неприкосновенность жилища. Может быть, на иностранных граждан она не распространяется. Но это мелочи! Значит, все записано? Где пленка? Ты привез пленку? – Луис встал из-за стола.
– Спокойно, чико, спокойно! Ты послушаешь ее столько раз, сколько захочешь. Я подарю ее тебе на память. Если ты захочешь кого-нибудь напугать, будешь заводить ему запись, и тебе никто в мире не страшен! Я уже выучил эту пленку наизусть, но к визгу никак не привыкну. Но дело не в этом! Да сядь же ты и ешь свинину, пока не остыла, а то Мария обидится!
Луис подчинился.
– Говоря откровенно, Луиси, мы с Хуаном сомневались, будет ли жить этот тип. Когда я отправлял пленку вчера на вертолете, Хуан говорил, что шансов у лысого никаких, что к утру он отдаст концы. Из этого я исходил. Я написал подробный рапорт и изложил мнение о том, что гражданин Испании Луис Хорхе Каррера не превысил пределов необходимой самообороны. Однако налицо труп! То есть мы все думали, что лысый – труп. А убийство в нашей стране большая редкость. Конечно, чико, я не стал писать, как ты разогнал моих людей, а мне самому напинал коленкой по роже. Свинство с твоей стороны! Никогда бы не подумал, что мне набьют лицо в родном Ринкон Иносенте, да еще не кто-нибудь, а мой приятель Луиси… – Майор ждал реакции на шутку, но граф и Луис напряженно слушали его, и по лицу графа Луис понял: то, что говорит сейчас майор, для графа тоже новость.
– Еще я написал перечень злодеяний, которые совершили здесь эти бандиты. От попытки убийства вышеупомянутого Карреры до посягательства на жизнь представителя власти. Эти ублюдки наехали на машину Пепе грузовиком, а шоферу грузовика сломали шейные позвонки и заморозили его в холодильнике так, что бедняга теперь лежит под тремя одеялами и дрожит. И в качестве вывода я сочинил патетический кусок о том, как гражданин дружественной Испании не побоялся вступить в схватку с бандой обезумевших профессиональных преступников, вооруженных огнестрельным оружием, бандитов, которым нечего больше терять. И обезвредил их! – Майор перевел дыхание. – Теперь эти слова передают по радио, Луиси. Ты становишься героем!
– Ты увлекся, Роберто. Извини, ты не шутишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86