В ИЗ-48/4 МВД СССР, широко известный как «Матросская тишина», зачастили проверяющие к обвиняемым, которые встречались с журналистами. Но беседы с «героями» газетных публикаций разочаровывали и даже шокировали. Подследственные благодарили за столь высокое внимание к ним, выражали надежду, что теперь-то уж будут приняты соответствующие меры к должностным лицам из ЦК КПСС и других ведомств, которые получали взятки, способствовали припискам и коррупции в Узбекистане. Почему это, мол, одни сидят в тюрьме, а другие работают как ни в чём не бывало или получают персональные пенсии? А проверяющие только допытывались: не принуждали ли вас давать интервью, не переврали ли чего журналисты. Ответы получали отрицательные. А Худайбердиев отметил, что после того, как журналисты второй раз встречались с ним и визировали материал, он внёс ряд дополнений и уточнений, и именно в таком виде текст был опубликован. Эти статьи обвиняемые приобщили к своим «досье», личным записям, которые при расследовании вёл каждый из них. Претензий по опубликованным материалам ни у кого не было.
Выносить на рассмотрение коллегии оказалось нечего. Но разбирательство всё же было предпринято, так сказать, в семейном кругу. В чём только не пыталось обвинить нас начальство! И в нарушениях общих принципов правосудия и уголовного процесса, забвении принципов невиновности, разглашения тайны следствия, самоуправстве, нежелании подчиниться субординации. Ни о каких нарушениях закона речи, понятно, не шло по той простой причине, что их не было. Самый тяжкий грех, который больше всего беспокоил прокурорских служак, заключался в том, что «товарищи из ЦК недовольны» оглаской и самим прецедентом вообще. Одним словом, пустой и бесполезный получился разговор, в итоге которого последовало высочайшее запрещение каких бы то ни было встреч подследственных с прессой. Через МВД СССР в следственный изолятор поступило указание не допускать журналистов в тюрьму к обвиняемым без письменного на то согласия Генерального прокурора или его заместителей. Любопытно, что при всём желании выслужиться перед ЦК КПСС никакого, даже символического наказания на нас наложено не было. Ну совершенно не за что, что тут поделаешь!
Вместе с другими мерами выступления в средствах массовой информации позволили добиться привлечения к ответственности Усманходжаева, Салимова, Смирнова и других функционеров, продвинуть следствие на очередную ступень. Небезынтересно, что возникали такие ситуации, когда гласность в освещении отдельных сторон следственной работы играла известную роль и в обеспечении безопасности людей из нашей группы. Так, в 1988 г. в КГБ и МВД из разных источников поступила информация, что за головы следователей мафия уплатила наёмникам сотни тысяч рублей, что готовится также нападение с целью отбить у нас часть изъятых у преступников миллионов. Попытки обеспечить каждого следователя личным табельным оружием результата не дали: пистолеты выделили лишь двум руководителям группы. Мы сами приняли рад мер: обеспечили охрану мест проживания следователей, они выезжали под прикрытием автоматчиков, перемещались только группами, менялись номера на автомашинах. Помимо того в печати и по радио, в программе «Взгляд» мы рассказали и продемонстрировали, как вооружена группа. Показали следователей в бронежилетах – о том, что личного оружия у них нет и ребята берут его эпизодически напрокат в других ведомствах, мы, естественно, умолчали. Рассказывали о том, что в нашем распоряжении имеются вездеходы, вертолёт, автомашина с автоматчиками, надёжная охрана. В результате ситуация резко изменилась. Вскоре мы получили информацию о том, что деньги вернулись к хозяевам: наёмники не захотели рисковать. Такое порой ненавязчивое напоминание о возможности вооружённого отпора не одному нашему следователю сохранило здоровье, а то и жизнь.
Вслед за судебным процессом по делу Чурбанова, явившегося по сути дела одним из этапов контрнаступления мафии в предверии окончательного разгрома дела, в центральные средства информации со Старой площади поступил уже официальный запрет на любые наши выступления. А после известного решения Политбюро ЦК КПСС о создании комиссии во главе с Пуго по проверке дела со страниц различных изданий, через телерадиоэфир на следственную группу хлынул обильный поток лжи, дезинформации, нелепых обвинений. Партийная монополия на средства массовой информации блестяще продемонстрировала оборотную сторону гласности времён перестройки.
Не имеет смысла бросать упрёки редакциям, вынужденным тогда выполнять волю своих хозяев со Старой площади. Но спрятать правду становилось всё труднее. Чем сильнее становилось давление на нашу группу, тем меньше оставалось в обществе наивных простаков, которые верили решительным журналистам и правоведам. А по мере того, как разваливался тоталитарный режим, терялась монополия КПСС на средства массовой информации, мы вновь ощутили поддержку честных журналистов, которые то завуалированно, а потом всё более открыто стали писать и говорить правду. И низкий им за это поклон.
ФОКУСНИКИ В СУДЕЙСКИХ МАНТИЯХ
Исповедь министра внутренних дел
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА ОБВИНЯЕМОГО
16 октября 1987 г . г. Ташкент
Следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР старший советник юстиции Н. В. ИВАНОВ, с участием старшего помощника Генерального прокурора СССР государственного советника юстиции 2 класса Г. П. КАРАКОЗОВА в помещении следственного отдела КГБ Узбекской ССР, с соблюдением требований ст.ст. 127 и 128 УПК УзССР, допросили в качестве обвиняемого:
Яхъяева Хайдара Халиковича, 9 января 1927 года рождения, уроженца г. Самарканда, узбека, гражданина СССР, беспартийного, с высшим образованием, женатого, проживающего до ареста в г. Ташкенте, ул. Авроры, 27, не судимого.
Допрос начат в 11 час. 35 мин. Перерыв на обед
с 12 час. 30 мин., до 16 час.
Допрос окончен в 19 час. 00 мин.
Русским языком владею хорошо, в услугах переводчика не нуждаюсь, желаю давать показания на русском языке.
Яхъяев /подпись/
В предъявленном обвинении, изложенном в постановлении о привлечении меня в качестве обвиняемого от 16 октября 1987 г. виновным себя по ст.ст. 152 ч. 2 и 153 ч. 2 УК УзССР и по ст.ст. 173 ч. 2 и 174 ч. 2 УК РСФСР ПОЛНОСТЬЮ ПРИЗНАЮ.
Яхъяев /подпись/
«По существу предъявленного мне обвинения желаю пояснить следующее. Я полностью признаю себя виновным в том, что в 1970-1979 гг. как министр внутренних дел Узбекской ССР получал взятки от начальников УВД областей Алимова М. С., Норова М. С., Сабирова С. З., Мухаммадиева А., Махамаджанова Я., а также от других работников органов внутренних дел Юлдашева Р., Нарзыкулова А, Бегельмана П. Б., Салахидинова М., Юлдашева Ю., Норбутаева Х. В постановлении от 16 октября 1987 г. правильно указано, что от этих лиц я получил 89 взяток на общую сумму 146 153 руб. Сам я давал взятки министру внутренних дел СССР Щёлокову Н. А., заместителю министра внутренних дел СССР, зятю бывшего Генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева –Чурбанову Ю. М. и управляющему делами ЦК КП Узбекистана Умарову Т. Юридически мои действия квалифицированы правильно, но жизнь разнообразнее и богаче всех юридических конструкций. Для меня есть более страшный суд – это моя совесть, которая не даёт мне покоя ни днём, ни ночью…
Успешно решать все вопросы по службе можно было лишь в случае, если будет поддержка как от руководства республики, так и от руководства МВД СССР.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Выносить на рассмотрение коллегии оказалось нечего. Но разбирательство всё же было предпринято, так сказать, в семейном кругу. В чём только не пыталось обвинить нас начальство! И в нарушениях общих принципов правосудия и уголовного процесса, забвении принципов невиновности, разглашения тайны следствия, самоуправстве, нежелании подчиниться субординации. Ни о каких нарушениях закона речи, понятно, не шло по той простой причине, что их не было. Самый тяжкий грех, который больше всего беспокоил прокурорских служак, заключался в том, что «товарищи из ЦК недовольны» оглаской и самим прецедентом вообще. Одним словом, пустой и бесполезный получился разговор, в итоге которого последовало высочайшее запрещение каких бы то ни было встреч подследственных с прессой. Через МВД СССР в следственный изолятор поступило указание не допускать журналистов в тюрьму к обвиняемым без письменного на то согласия Генерального прокурора или его заместителей. Любопытно, что при всём желании выслужиться перед ЦК КПСС никакого, даже символического наказания на нас наложено не было. Ну совершенно не за что, что тут поделаешь!
Вместе с другими мерами выступления в средствах массовой информации позволили добиться привлечения к ответственности Усманходжаева, Салимова, Смирнова и других функционеров, продвинуть следствие на очередную ступень. Небезынтересно, что возникали такие ситуации, когда гласность в освещении отдельных сторон следственной работы играла известную роль и в обеспечении безопасности людей из нашей группы. Так, в 1988 г. в КГБ и МВД из разных источников поступила информация, что за головы следователей мафия уплатила наёмникам сотни тысяч рублей, что готовится также нападение с целью отбить у нас часть изъятых у преступников миллионов. Попытки обеспечить каждого следователя личным табельным оружием результата не дали: пистолеты выделили лишь двум руководителям группы. Мы сами приняли рад мер: обеспечили охрану мест проживания следователей, они выезжали под прикрытием автоматчиков, перемещались только группами, менялись номера на автомашинах. Помимо того в печати и по радио, в программе «Взгляд» мы рассказали и продемонстрировали, как вооружена группа. Показали следователей в бронежилетах – о том, что личного оружия у них нет и ребята берут его эпизодически напрокат в других ведомствах, мы, естественно, умолчали. Рассказывали о том, что в нашем распоряжении имеются вездеходы, вертолёт, автомашина с автоматчиками, надёжная охрана. В результате ситуация резко изменилась. Вскоре мы получили информацию о том, что деньги вернулись к хозяевам: наёмники не захотели рисковать. Такое порой ненавязчивое напоминание о возможности вооружённого отпора не одному нашему следователю сохранило здоровье, а то и жизнь.
Вслед за судебным процессом по делу Чурбанова, явившегося по сути дела одним из этапов контрнаступления мафии в предверии окончательного разгрома дела, в центральные средства информации со Старой площади поступил уже официальный запрет на любые наши выступления. А после известного решения Политбюро ЦК КПСС о создании комиссии во главе с Пуго по проверке дела со страниц различных изданий, через телерадиоэфир на следственную группу хлынул обильный поток лжи, дезинформации, нелепых обвинений. Партийная монополия на средства массовой информации блестяще продемонстрировала оборотную сторону гласности времён перестройки.
Не имеет смысла бросать упрёки редакциям, вынужденным тогда выполнять волю своих хозяев со Старой площади. Но спрятать правду становилось всё труднее. Чем сильнее становилось давление на нашу группу, тем меньше оставалось в обществе наивных простаков, которые верили решительным журналистам и правоведам. А по мере того, как разваливался тоталитарный режим, терялась монополия КПСС на средства массовой информации, мы вновь ощутили поддержку честных журналистов, которые то завуалированно, а потом всё более открыто стали писать и говорить правду. И низкий им за это поклон.
ФОКУСНИКИ В СУДЕЙСКИХ МАНТИЯХ
Исповедь министра внутренних дел
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА ОБВИНЯЕМОГО
16 октября 1987 г . г. Ташкент
Следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР старший советник юстиции Н. В. ИВАНОВ, с участием старшего помощника Генерального прокурора СССР государственного советника юстиции 2 класса Г. П. КАРАКОЗОВА в помещении следственного отдела КГБ Узбекской ССР, с соблюдением требований ст.ст. 127 и 128 УПК УзССР, допросили в качестве обвиняемого:
Яхъяева Хайдара Халиковича, 9 января 1927 года рождения, уроженца г. Самарканда, узбека, гражданина СССР, беспартийного, с высшим образованием, женатого, проживающего до ареста в г. Ташкенте, ул. Авроры, 27, не судимого.
Допрос начат в 11 час. 35 мин. Перерыв на обед
с 12 час. 30 мин., до 16 час.
Допрос окончен в 19 час. 00 мин.
Русским языком владею хорошо, в услугах переводчика не нуждаюсь, желаю давать показания на русском языке.
Яхъяев /подпись/
В предъявленном обвинении, изложенном в постановлении о привлечении меня в качестве обвиняемого от 16 октября 1987 г. виновным себя по ст.ст. 152 ч. 2 и 153 ч. 2 УК УзССР и по ст.ст. 173 ч. 2 и 174 ч. 2 УК РСФСР ПОЛНОСТЬЮ ПРИЗНАЮ.
Яхъяев /подпись/
«По существу предъявленного мне обвинения желаю пояснить следующее. Я полностью признаю себя виновным в том, что в 1970-1979 гг. как министр внутренних дел Узбекской ССР получал взятки от начальников УВД областей Алимова М. С., Норова М. С., Сабирова С. З., Мухаммадиева А., Махамаджанова Я., а также от других работников органов внутренних дел Юлдашева Р., Нарзыкулова А, Бегельмана П. Б., Салахидинова М., Юлдашева Ю., Норбутаева Х. В постановлении от 16 октября 1987 г. правильно указано, что от этих лиц я получил 89 взяток на общую сумму 146 153 руб. Сам я давал взятки министру внутренних дел СССР Щёлокову Н. А., заместителю министра внутренних дел СССР, зятю бывшего Генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева –Чурбанову Ю. М. и управляющему делами ЦК КП Узбекистана Умарову Т. Юридически мои действия квалифицированы правильно, но жизнь разнообразнее и богаче всех юридических конструкций. Для меня есть более страшный суд – это моя совесть, которая не даёт мне покоя ни днём, ни ночью…
Успешно решать все вопросы по службе можно было лишь в случае, если будет поддержка как от руководства республики, так и от руководства МВД СССР.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97