— Вы пьете? Вывейте одну за мой счет.
— А почему бы и нет? — Толстяк поднялся. А Килкенни насторожился: этот человек был непрост. — Но я предпочитаю знать, с кем пью.
— А в наших краях на это не смотрят, — ответил Килкенни. — Выпивка — она и есть выпивка, ничего больше.
— Конечно. — Толстяк шагнул к стойке. Килкенни подвинулся так, что тому пришлось встать между Килкенни и Гэддисом. Содерман колебался лишь мгновение, а потом занял предложенное место.
— Не часто видишь человека с двумя револьверами, — заметил он. — Я полагал, что в этих краях каждый, кто так снаряжается, знает Дока Содермана.
— Слышал такое имя. — Килкенни перевел взгляд на стол, из-за которого встал Содерман.
Один из ковбоев скатывал самокрутку, другой лениво тасовал колоду карт. Позиция у обоих не располагала к началу стрельбы. Рыжий Гэддис не сводил глаз с Килкенни.
Расклад выглядел даже слишком удачным. Знают ли они, что Килкенни — с высокогорья? Ситуация требовала разрядки, и Килкенни решил дать выйти пару.
— Мне говорили, здесь можно найти работу, — скромно сказал он, — а мне пойдет любая, лишь бы тихая.
— И чтоб подальше от закона? — поинтересовался Содерман.
— Да от всего.
— У нас здесь закон на месте, — гордо сообщил Содерман. — Король Билл Хейл — вот наш закон.
— Слышал о нем, — сказал Килкенни. — Говорят, он хорошо платит.
— Уж больно много ты слышал, — вступил в разговор Гэддис, не спускавший с Килкенни недобрых глаз. Он попросил себе еще виски и не отрываясь продолжал смотреть на Килкенни.
Килкенни скользнул по нему взглядом из-под полей черной шляпы.
— Работа моя такая — слушать, — спокойно сказал он. — Многое можно узнать.
— Должно быть, ты слышишь лишнее! — рявкнул Гэддис. Он был настроен свирепо, да и виски начало оказывать свое действие. Стакан Килкенни стоял нетронутый.
— Уж не ты ли будешь определять, что мне слушать? — вкрадчиво спросил Килкенни.
Он был уверен, что до стрельбы дело не дойдет. Содерман еще не составил о нем мнения, а Гэддис — мелкая сошка. Интересно, знает ли Содерман, что Куинс Хэтфилд стоит под окном с винтовкой?
— Тихо! — приказал Содерман. — Гэддис, будешь себя так вести, тебя пристрелят.
— Но только не он, — презрительно фыркнул Гэддис, но приутих. Более ясной демонстрации расклада сил нельзя было и пожелать.
Килкенни подумал, что при всей своей воинственности Гэддис был рад, что его прервали. У него сложилось впечатление, что Гэддис — убийца, а не боец. У человека такого типа фургон с людьми поперек горла не встанет. И у него на поясе револьвер с треснувшей рукояткой.
— Ваш друг очень раздражителен, — заметил Килкенни.
— Не обращай внимания. Он просто любит подраться, вот и все. — Содерман искоса посмотрел на Килкенни. — Так ты, значит, ищешь работу? Что ж, есть одна вакансия.
— Мне либо брать ее, либо ехать дальше, — сказал Килкенни. Он показал подбородком на револьвер Содермана. — Вроде я должен тебя знать, но не могу связать лицо с именем. Я вообще плохо запоминаю лица, но зато хорошо помню револьверы. — Он пригубил виски и снова поставил стакан на стойку. — Каждый револьвер выглядит по-своему, а может, все дело в том, как человек его носит. Взять, к примеру, вот этот, С треснутой рукояткой из слоновой кости. Разве можно забыть такой револьвер?
Гэддис неожиданно напрягся, взглянул на Содермана, потом опять на Килкенни. Но прежде чем он успел открыть рот, Содерман посмотрел Килкенни прямо в глаза:
— И где же ты видел этот револьвер?
— Когда я был в столице, — ответил Килкенни, — я видел этот револьвер у человека по имени Джоди Миллер. Это был фермер, ехал на Запад.
Он хотел расшевелить Содермана, преодолеть его природную осторожность, заронив в него зерно сомнения,
— Миллер останавливался в столице повидать родственников и друзей. Похоже, что у него самого за душой было немного, но человек он известный и уважаемый, с кучей важных родственников, которые о нем весьма высокого мнения. Я заметил этот револьвер, когда Джоди сидел за одним столом с Халлораном и Уоллесом.
Содерман, теперь заметно обеспокоенный и встревоженный, был весь внимание.
— Этот Миллер знал Халлорана и Уоллеса?
— О, знал — не то слово! Они болтали, как старые друзья. А когда упомянули об этих краях, я стал прислушиваться, потому что уже тогда собирался ехать сюда. Мне показалось, что Миллер остановился в столице повидать этих людей. Он знавал когда-то Уоллеса, а Халлоран женат на его сестре. Я слышал, как Халлоран говорил, что обязательно приедет к Миллеру в гости, когда тот обоснуется на новом месте. — Килкенни снова пригубил виски. — Я думаю, Миллер сделал в городе официальную заявку на участок земли где-нибудь здесь, в горах. — Килкенни спокойно посмотрел на Гэддиса.
— Наверное, ты был здорово рад повидать их, а, Гэддис? Приятно иметь в друзьях таких шишек, — спросил один из ковбоев.
Если бы не горечь при мысли об убитых друзьях и ограбленном фургоне, Лэнс расхохотался бы, глядя на выражение лица Гэддиса.
Гэддиса только что назвали по имени, но Килкенни сделал вид, что не слышал это. Рыжий бандит был откровенно обеспокоен, и причиной его тревоги был не Килкенни, о котором он почти ничего не знал. Может быть, Содерман? Или Хейл? Или Рыжего смутило, что его уличили в убийстве — по крайней мере, в разбойном нападении?
— Странно, — продолжал Килкенни, — что у тебя рыжие волосы. Я мог бы поклясться, что Миллер был брюнет. Я…
— У него были свет… — перебил Гэддис и осекся, осознав, что дал промашку.
— Светлые, — согласился Килкенни. — Верно. Он был блондин. Я не мог вспомнить, а ты вспомнил, и у тебя его револьвер. И как же ты это объяснишь?
Неожиданно за спиной Килкенни открылась дверь. Он почувствовал, как по его спине побежали мурашки, но не решился повернуть голову и посмотреть. Он намеренно забрасывал им наживку, пытаясь выудить побольше информации. А теперь вдруг сам попал в засаду.
Содерман, казалось, принял какое-то решение, а возможно, просто тянул время, ожидая именно этого события. К нему вдруг вернулась уверенность.
— О, привет, Рай! — воскликнул он. — Ты как раз вовремя. Иди познакомься с нашим приятелем. Говорит, что узнал револьвер, который носит Рыжий.
Рай Питкин зашел так, чтобы увидеть лицо Килкенни, и застыл в изумлении.
— Ты? — хрипло выдохнул он. — Как?
— Неблизкий путь от Пекоса, правда, Рай? И от Бразоса тоже. А теперь, Питкин, слушай, да повнимательней. Я вовсе не жажду стреляться, но если меня заставят, то двое из вас точно отправятся на тот свет, а скорее, и все трое. Причем вы с Содерманом будете первыми. А мои друзья — они стоят там, под окнами, — позаботятся о Гэддисе и любом другом, кто притронется к револьверу. Сейчас я выйду отсюда, а ты убеди своих приятелей, что дергаться в такой ситуации вредно и опасно.
Килкенни, пятясь, отступил к двери. В глазах Содермана жаркое ожидание мешалось с холодным сомнением. Отчего это Питкин так испуган? Кто же этот человек?
Рыжий Гэддис чуть повернул голову, следя за Килкенни. Рай понял, что у него на уме.
— Рыжий! Ради всего святого, стой тихо! Это Килкенни!
Гэддис, словно обжегшись, отдернул руку от револьвера и начал осторожно пятиться, как будто расстояние имело какое-то значение.
Звякнуло стекло, и в окно просунулся длинный ствол кентуккийской винтовки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49