— Починили шлюпку? — спросил он резким тоном.
— Скоро закончу, — ответил я. — Если не будет большой волны и шлюпку не будет бить о скалы, она еще послужит.
Он ничего не сказал, как будто не слышал моих слов. Потом неожиданно спросил:
— У вас есть опыт в морском деле, капитан?
— Мальчиком мне приходилось ловить рыбу у побережья. И даже в непогоду.
— Вы сможете довести нас до Флориды?
— С Божьей помощью. Но прежде следовало бы узнать, нет ли людей на реке Саванна. Может быть, мы найдем там какое-нибудь судно. Это был французский форт, но, полагаю, сейчас он захвачен испанцами. Дон Диего! — позвал я, и он подошел к нам. — Я предлагаю ввести нормирование пищи. Все запасы нужно разделить из расчета на неделю или даже на две.
Он улыбнулся:
— Вы шутите, капитан. У нас провианта всего на день, самое большее на два.
— Но у вас так много багажа. Я сам видел несколько больших тюков.
— Это одежда, капитан. Не можем же мы выглядеть голодранцами? Когда мы вернемся в цивилизованный мир, люди должны сразу увидеть, кто мы такие. Нельзя же выйти на люди в затрапезной, грязной одежде. Это было бы просто неприлично!
Мгновение я не мог вымолвить ни слова.
— Дон Диего, — сказал я, сдержав свое возмущение, — надо смотреть правде в глаза. Я не знаю точно, где расположен форт Сан-Огастин, но до него никак не меньше четырехсот миль. И Саванна тоже далеко. Боюсь, вы сильно проголодаетесь, пока доберетесь туда... если вообще доберетесь.
— Вы шутите, капитан.
— Отнюдь, и чем скорее вы поймете истинное положение вещей, тем лучше. К северу от нас нет ничего, хотя ходили слухи, будто англичане собирались основать там поселение. К югу должны быть испанские поселения. А между ними — дикие индейцы. Испанцы очень плохо обращались с ними, и они настроены весьма недружественно. Пустынное побережье со множеством мелей тянется на много миль, здесь мало бухт и укрытий. И повсюду подстерегают опасности.
Если мы станем ловить рыбу или охотиться, мы рискуем привлечь к себе внимание врагов. Здесь не от кого ждать помощи, никто не придет спасать вас, на чудо надеяться нечего. У вас нет слуг, которым вы обычно приказываете подать еду, а если бы они и были, то нет еды и ее неоткуда взять. Одеждой, которую вы так предусмотрительно захватили с собой, скорее всего нельзя будет даже прикрыть ваши тела на похоронах, потому что ее захватят дикари.
На лице дона Диего застыла гримаса ужаса, и, как я подозреваю, не столько из-за того, что я сказал, сколько из-за того, как я это сказал. Эти люди во многом были похожи на детей — всю жизнь при них были слуги или рабы, выполнявшие все их желания, им самим для этого не приходилось даже шевельнуть пальцем. Они с презрением относились к любому физическому труду и презирали всех, кто им занимался.
Дон Диего не привык, чтобы ему столь прямо и открыто излагали суровые факты. Его самолюбие было уязвлено.
Он стоял, не в силах произнести ни слова, беззвучно шевеля губами. Гвадалупу, похоже, забавляла эта сцена.
— Что же вы намереваетесь делать? — спросил я наконец.
— Что я намереваюсь делать? Не знаю. Судно тонуло. Мы схватили что попало под руку и сели в шлюпку. Нам некогда было думать о провианте. Мы...
Они не подумали о самом необходимом!
— А что сталось с другими? Где капитан? Где матросы?
— Не знаю. Там, кажется, была еще одна шлюпка. Понятия не имею, что с ней приключилось.
— Так вот, друзья, вам предстоит принять решение и приступить к работе. Перед вами очень трудный путь. Только от вас зависит, останетесь вы в живых или умрете.
— Я думаю, капитан, — мягко сказала Гвадалупа, — что это во многом будет зависеть от вас. Наконец появился человек, который может позаботиться о нас, а мы, конечно, вознаградим вас за это. Чем только мы сможем расплатиться с вами?
На мгновение наши глаза встретились. Я улыбнулся. Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, в которых я прочел тревогу. Она, видимо, боялась, что я выдам наш разговор, но я лишь низко поклонился.
— Я сделаю все, что в моих силах, и единственная моя просьба — отправиться вместе с вами в Европу. Разумеется, если вы пожелаете, чтобы я помог вам.
— Мы можем убить оленя, — гордо заявил дон Мануэль. — Мы умеем охотиться.
— Вы хотите сказать, что умеете убивать животных? — спросил я. — Уверен, что до сих пор вы охотились с загонщиками, которые гнали на вас дичь, чтобы вам удобно было ее застрелить. Здесь охота выглядит иначе. Вам придется долго выслеживать оленя, подбираться к нему вплотную и стрелять наверняка. Затем нужно будет освежевать его, разделать тушу, вырезав нужную часть, и наконец выделать шкуру, чтобы сделать из нее мокасины.
— Мокасины?! Но у нас есть сапоги!
— Надолго ли их хватит, если вам придется переходить вброд ручьи, идти по болотам и кустарникам? А женщины? Их туфельки хороши только для танцевального зала, а никак не для ходьбы по лесам.
Дон Диего решительно отмел мои возражения:
— У нас есть шлюпка, капитан, которую вы сами так любезно починили.
— Шлюпка? — Я пожал плечами. — Мало ли что может произойти во время перехода в четыреста миль! Это вам не прогулка на лодке по озеру! Вероятно, на отдельных участках пути предстоит идти по воде вброд, перетаскивать шлюпку через мели и перекаты. Неизвестно, какие преграды нас ожидают.
Испанцы остолбенели и в полной растерянности разошлись; в их головах не укладывалась сложность и безвыходность их положения. У них не было представления, как выйти из него.
Куда девались мужи старого закала, размышлял я. Такие, как Писарро, Понсе де Леон и Бальбоа? То были сильные, мужественные люди — многие из них были ветеранами войн с маврами. Жестокие времена требовали энергичных и беспощадных воинов, и они умели добиваться цели. Ничто не могло их остановить.
Передо мной же были представители нового поколения — придворные, политики, изощренные во всевозможных интригах. В этом они легко побеждали старых конкистадоров и отнимали у них плоды, завоеванные теми в суровых битвах. Львы убивают, а стервятники пожирают добычу.
Наше время — время радикальных перемен. Весь мир в брожении, и, как всегда, в пору быстрого развития, не обходилось без болезненных явлений.
Люди плыли за море и пускались в смелые авантюры в неизведанных странах, узнавали множество новых вещей, открывали новые народы, новые религии, новых богов. Лютер первым пробил брешь в здании католической церкви, ее обширные владения начали усыхать, а вместе с ними она утрачивала часть своего могущества. Англия, Северная Германия и Скандинавские страны обрели свободу и создали свои собственные церкви. На испанские территории в Новом Свете хлынул поток французов, англичан и голландцев.
Но много было и таких, как дон Диего, а он был, безусловно, не худший среди себе подобных. Эти господа и пальцем не пошевельнут, чтобы сделать что-то своими руками. Дон Диего вполне достойно справлялся с обязанностями правителя небольшой провинции, где действовал в соответствии со сложившимися правилами. Он был искусным дипломатом и придворным в привычной обстановке, но оказывался совершенно беспомощным, как только она менялась. Как и все люди его положения, он с презрением относился к физическому труду, его всегда обслуживали другие. Но здесь не было этих других, кроме Арманда и солдат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69