Янт, естественно, последует за мной. Он наверняка уже вычислил: если папа мне что и оставил, то это где-то на Востоке. Интересно, заглотнул ли он мою наживку насчет Джима Джилетта? Фигура не выдуманная, его хорошо знают. Даже Янт сразу вспомнил его имя.
Тереза принесла свежий дымящийся кофе и только присела рядом с нами, как Янт вдруг поднялся к моему и, полагаю, ее удивлению тоже.
— Ладно, — улыбнулся он, — оставляю вас одних. Не сомневаюсь, что вам есть о чем поговорить. Твоя поездка, уверен, была очень интересной… и такой внезапной. Ты должен обязательно рассказать Терезе о своих приключениях.
Он ушел, а мы остались сидеть, молча глядя друг на друга. Мне казалось, Тереза недовольна его уходом, но она попыталась продолжить разговор:
— Ну и как там на Западе?
Я пожал плечами.
— Ничего особенного. Дождь, холод, долгая дорога. Думаю, кто-то следовал за мной отсюда. Стреляли в меня.
Она удивленно раскрыла глаза.
— Стреляли в тебя? Кто? Зачем?
— Скорее всего, те двое, которые заходили сюда за день до моего отъезда.
— Кто ты, Кирни? — вдруг спросила она. — Кто ты на самом деле? Ты мне никогда ничего о себе не рассказывал.
— Мне казалось, тебе это неинтересно.
— Почему же, очень интересно! Ты говорил, что твоего папу убили. Какая жалость. Для тебя это, наверное, просто ужасно. Ты отправил его тело домой?
Я поднял на нее глаза.
— У нас нет дома. Где мы вешали шляпы, там и был дом. Его похоронили в городе, где он свалился… Так будет и со мной.
— У Фел… Я хочу сказать у мистера Янта есть плантация в Каролине. Прекрасное место, как он говорит, с таким милым старым домом и акрами деревьев и плодородных полей прямо вдоль берега реки.
— Рад за него.
— Он считает, что твой отец, наверное, тоже имел хороший дом… До беды.
— Какой беды?
— Э-э… не знаю. Я подумала… он сказал, что большинство людей перебралось на Запад потому, что оказались в беде.
— Поэтому и твои родители оказались здесь?
Она вспыхнула.
— Нет, не поэтому! И ты не имеешь никакого права предполагать…
— Ты только что предположила это в отношении меня.
Она бросила на меня сердитый взгляд.
— Но ты же сам рассказывал мне, как вы с папой бродили по белу свету, никогда нигде не задерживаясь. Потом его застрелили. Кто-то убил его, и, наверное, не просто так.
— Что значит «не просто так»?
Мы остались в зале одни, все посетители уже ушли.
— Значит, он кому-то что-то сделал. Разве не за это обычно убивают? Чтобы отомстить. Или чтобы наказать…
— Или потому, что у них что-то имеется.
— Ты говорил, его не ограбили.
Какое-то время я даже не мог вымолвить слово: то, что все это время назойливо сидело где-то глубоко в моей голове, вдруг оказалось прямо передо мной, как на тарелочке. Конечно же, именно за это его и убили! Месть или ненависть только сопутствовали главному. Дело не в них! Его застрелили только потому, что это кому-то очень и очень понадобилось. Но раз у него ничего не взяли, значит, при себе у него этого, то есть каких-то бумаг, скорее всего, на собственность, не оказалось.
Собственность? Земля? Но если у Феликса есть плантация в Каролине, с чего бы его должна волновать папина собственность?
Я мало что смыслил в таких вещах. Ну а если они родные? Если предположить, что плантация принадлежит им обоим, и Янт мог заполучить ее всю, только убрав папу? А затем он случайно наткнулся на меня, о ком ничего не знал раньше?
Одни догадки! И тем не менее у Янта с папой очень много общего: я принял его за папу со спины, у них очень похожи манеры, да и что Янт здесь делал?
— У него не взяли ничего, что он имел при себе, — наконец сказал я. — Но скорее всего, у него хотели отнять то, чем он владел. Если это так, теперь я хозяин… того, что бы это ни было.
— Если бы твой папа владел чем-то настолько ценным, он бы следил за своей собственностью, а не болтался по белу свету, не позволяя своему мальчику получить надлежащее воспитание.
Несколько минут Тереза молчала. Теперь она казалась мне совсем другой. Она всегда была такой или это дело рук Янта? Что он с ней сделал?
— На твоем месте, — наконец продолжила она, — если бы я думала, что владею чем-то, я бы прежде всего узнала, что это такое, и заявила бы свои права. Теперь о твоем папе: если он владел чем-то, то сказал бы об этом тебе или имел бы какие-то документы.
— Может, он собирался сказать мне, но ему не дали.
— Он, наверное, говорил тебе что-то. Надо постараться вспомнить.
Мой кофе совсем остыл. Я встал и сказал:
— До завтра.
Тереза удивленно вскинула брови.
— Кирни! Ты что, сердишься на меня?
— Нет, не сержусь. За что мне сердиться? Ты пока ничего не сделала.
— Мистер Янт к тебе хорошо относится. Очень хорошо. Говорит, ты заслуживаешь лучшей жизни. Мне кажется, он мог бы тебе помочь, если бы ты только вспомнил.
— Вспомнил что?
— Ну, он думает, твой отец, наверное, из хорошей семьи и, скорее всего, оставил где-нибудь документы или что-то в этом роде. Если бы ты их нашел, то смог бы стать другим человеком. Он уверен, что тебе что-то известно, хотя, может, ты искренне думаешь, что ничего не знаешь.
Что ж, по крайней мере это правда: ему надо, чтобы я нашел эти бумаги. Не исключено, что он даже боится, если со мной что-то случится, они тут же всплывут на поверхность. Именно тогда я почему-то вспомнил о Пистолете. Мы всегда называли друг друга братьями, хотя на самом деле не были родней по крови. Где-то на нашем жизненном пути он оказался с нами, и папа растил его вместе со мной. Будучи старше меня, какое-то время спустя он стал жить сам по себе.
Возможно, ему что-то известно, но последние слухи о нем дошли до нас из Калифорнии. Пистолет получил свое прозвище, благодаря умению обращаться с любыми видами огнестрельного оружия и действовал всегда молниеносно и точно. Жаль, но так уж случилось, что ему пришлось нас покинуть.
Мы тогда жили в Миссури, и папа свалился… по-моему, с воспалением легких. В те дни, болезнь, которую называли пневмония, косила всех подряд. За ним ухаживала одна женщина… да, да, Кейт Донельсон.
Мы с Пистолетом ничем особо не занимались, просто ждали. Мне тогда было шесть, а ему, если я правильно помню, около шестнадцати. Вот как раз в этот момент в город заявились те двое.
Я отчетливо их помню — высокие, решительные, с мрачными не улыбавшимися лицами… Во всяком случае, когда мы их увидели. Они носили длинные черные сюртуки, как и папа, когда его застрелили, и какой был на Феликсе Янте. В таких в тех местах обычно щеголяли игроки или адвокаты, а частенько и врачи.
Приехав в город, они сразу начали интересоваться папой. Хозяин платной конюшни сказал им, что не знает такого человека. Он соврал, потому что относился к папе с большим уважением. Я было открыл рот, но что-то в лице хозяина заставило меня тут же его закрыть.
Я разыскал Пистолета и рассказал ему. Он расспросил меня обо всем подробно, потом внимательно огляделся вокруг и решил, что нам надо поскорее ехать домой. Там он прежде всего достал свой револьвер и зарядил его. Как я уже говорил, Пистолет управлялся с ними как со своими руками, но по просьбе папы никогда не носил с собой в городе… только в пути.
Тогда я тоже напомнил ему об этом, но Пистолет объяснил:
— На этот раз папа не будет возражать, Кирни. Обещаю тебе. Если заметишь этих двоих, сразу предупреди меня, а сам иди в дом, и побыстрее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53