Обглодав говяжью кость, Хакер швырнул ее в кусты и вытер ладони травой.
— Чэнси, ты решил, куда мы едем? — спросил он. — Я хочу знать, выбрал ли ты место?
— Я никогда не был в Вайоминге.
— Значит, у тебя нет своего мнения?
— Совершенно верно. Я собираюсь разместить скот на хорошем пастбище с водопоями, до холодов построить все необходимые сооружения и пустить в дело. Планов, как видишь, много, и я рад любому предложению.
— Несколько лет назад я служил здесь в армии, — сообщил Хакер. — Всю эту местность разделяет огромный вал, на протяжении многих миль имеющий лишь один проход, через который течет ручей. А за этим валом раскинулся чудный край.
— Что ж, посмотрим, — согласился я, — или пройдем дальше. Но, похоже, это то, что нам нужно.
Мы легли спать, а через какое-то время я проснулся и услыхал, как Коттон Мэдден напевает «Охотники из Кентукки». Я так и лежал, прислушиваясь к его тихому, чистому голосу и глядя в костер. Потом стал вспоминать Китти Данверган из Теннесси.
Сколько времени пройдет, пока я снова увижу ее? Сильно ли она переменится? И как изменюсь я сам?
— Перемены будут заметные, — вполголоса сказал я себе. — Для них есть все основания.
Глава 6
Наше путешествие казалось весьма однообразным. День за днем мы продвигались на запад. Каждые сутки отличались лишь пройденным расстоянием, выпасом, который нам удавалось найти, и водопоем.
Следы людей нам пока не встречались, и чем дальше мы уходили на запад, тем беднее становилась трава и песчанее почва. Нам часто попадались следы диких лошадей, а вилорогов мы видели каждый день, а иногда каждый час.
Мы гнали скот, пели песни, по вечерам болтали у костра и понемногу узнавали друг друга. Том Хакер оказался не только искуснейшим поваром, но и самым мудрым из нас. Коттон обладал чудеснейшим голосом и очень любил пошутить. Джим, бесспорно, превзошел всех как следопыт и наездник, и по части езды вслед за ним с небольшим отрывом шел Коттон. Хэнди Корбин, по общему мнению, считался наилучшим стрелком, этого никто не оспаривал, даже я.
Как-то не возникало споров о том, кто из нас самый сильный. Труд с детских лет, работа на флоте и в транспортной бригаде укрепили мою мощь, которая и без того досталась мне от рождения.
Иногда, сидя в седле, я размышлял о себе и страдал порой от того, что знаю слишком мало. Джим рассказывал мне о пастбищах, о растениях и животных. Он научил меня тому, чего я еще не знал про следы. Но я жаждал раздобыть книги, испытывал зависть к тем, кто учился и ходил в школу.
Конечно, по-своему, я в чем-то вырос. Став хозяином, почувствовал свою ответственность. У меня были люди, лошади, скот… Моя обязанность — о них заботиться. Еще предстояло найти подходящее место для нашего с Тарлтоном ранчо и не ошибиться.
Немало парней моего возраста владели стадами или управляли командой и не считали это чем-то из ряда вон выходящим, но человек меняется, когда знает, что от его решения зависят другие.
Хотя Корбин и числился в нашей табели о рангах главным бойцом команды, двух человек все же уложил я, но не горел желанием разглашать этот факт. Репутация головореза меня не устраивала. Я мечтал стать таким человеком, как Тарлтон. Образованным, уважаемым, хорошо одетым и всеми любимым. Он обладал чувством собственного достоинства и был джентльменом, и я хотел им быть больше всего на свете.
Мне казалось, что, приходя в этот мир, человек сам по себе является весьма грубым сырьем. Его родители могут дать ему лишь первоначальный толчок и немного образования, но на длинной дистанции, которой является жизнь, кем он окажется — только его личное дело. На свете всегда трудные времена: то войны, то голод, то разные болезни, некоторые люди с рождения при деньгах, большинство — нет. Но в конце концов, кем станет человек — зависит, главным образом, только от него. А все остальное не имеет уж такого значения. У лошадей, собак и людей важней всего сила духа.
Впервые в жизни у меня была четкая цель, а точнее две: создать процветающее ранчо и построить себе такую жизнь, которой я мог бы гордиться. Что касается последнего, то подобная мысль посещала меня и раньше, но в четкую цель она превратилась недавно. В глубине души я всегда лелеял это неосознанное желание, и вот теперь оно выплыло на поверхность. А я собирался его как-то осуществить.
Вернувшись в Теннесси, я не хочу числиться там, как раньше, сыном конокрада. Мой отец был хорошим человеком. Лучший способ убедить людей, что они позволили совершить ошибку, — самому стать другим.
Ко мне подъехал Том Хакер, он осматривал скот.
— Хочешь совет? — спросил он.
— Давай.
— Сделай привал. Лошади перетрудились, для такого перегона их нужно в два раза больше. А если те парни нас догонят, они об этом горько пожалеют.
— Ладно, согласен. — Я зацепился ногой за луку седла. — Том, ты много читал?
Он окинул меня удивленным взглядом:
— Ну, в общем-то да, если под руку попадалось. С собой в седле много не увезешь. — Он помолчал. — Ты почему спрашиваешь?
— Это такая большая страна, и распоряжаться ею должны незаурядные люди, у которых ума палата, не то, что я. Тарлтон собирался прислать мне несколько книг, вот я и жду не дождусь.
— У меня есть пара, — сообщил Хакер, — нельзя сказать, что очень серьезные, но весьма приятное чтиво. — Он набил трубку. — Это Майн Рид «Вплавь через лес» и Ричардсон «За Миссисипи».
— Дай почитать.
— Пожалуйста. — Он закурил. — Когда я ушел из дому, у меня в мешке лежало четыре книги. Я поменял сборник Мак-Гуффи у продавца из Миссури на экземпляр «Холмов и кочек» Фрэнка Марриэта. Ты не поверишь, сколько раз я менялся книгами. Два или три раза в армии, шесть раз по дороге. Такое ощущение, что все вокруг ринулись читать, а книг очень мало. Я обменялся своим Марриэтом с картежником из Шайенна, а через три года мне предложили ту же самую книгу, помеченную моим именем, в Бивиле, штат Техас. Уму непостижимо, как перемещаются иные книги.
Три дня мы держали стадо на одном месте, не давая коровам разбрестись из низины возле ручья. Мы отдохнули сами и дали отдохнуть лошадям, да и скотине пастбище, кажется, пришлось по душе. Мы ели, спали, часами болтали возле костра, чинили снаряжение, чистили оружие и присматривали за ленивым стадом.
Хорошее было время, но каждый из нас знал, что так не может продолжаться долго. Пока нам везло. Но где-то нас поджидали враги. Не исключалась встреча с враждебно настроенными индейцами.
На рассвете третьего дня мы погнали стадо вверх по течению, но, не пройдя и мили, остановились, чтобы попасти скот на хорошей, свежей траве.
На четвертый день снова двинулись в путь, однако гнали стадо не торопясь, так, чтобы коровы могли набивать брюхо на ходу, и все же двигались на запад без остановки. Джим, который тогда возглавлял перегон, вернулся в хвост за час до полудня.
— Я видел след пяти подкованных лошадей, — сообщил он, — примерно двухдневной давности… пришли с юга. Одна из них — лошадь Энди Миллера.
Итак, потеряв наш след, они обогнали нас, но снова найдут его где-нибудь впереди. В полдень за кофе я начертил план на песке. На северо-западе расположен Шайенн… дальше к северу — форт Ларами.
— Переправимся через реку Платт где-нибудь возле Хвощевого ручья, — предложил я. — Если со мной что-то случится, Хакер — за главного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38