Но как это доказать, не имея ни свидетелей, ни защитника? Меня обвинили и арестовали просто потому, что я носил револьвер убитого человека.
Шериф, сопровождаемый возбужденной толпой, доставил меня в участок и запер в ту же самую камеру, из которой я недавно освободил Корки Бурдетта.
Когда решетчатая дверь захлопнулась, я повалился на кровать, тупо уставившись в пустоту, не в силах осмыслить случившееся. По шуму голосов снаружи я понял, что дело еще не закончено… И все только потому, что подобрал револьвер убитого человека!
Боб Тарлтон прикован к постели и едва ли слышал о том, что со мной приключилось. Коттон и Корки остались за городом, охраняя стадо. Никого в целом мире я не мог вспомнить, к кому было следовало сейчас обратиться за помощью. Кроме того, я не из тех, кто надеется на поддержку со стороны, это единственное преимущество одиночества — привыкаешь все всегда делать сам.
Самое скверное заключалось в том, что я толком не знал, что случилось в Нейшене. Похоже, Алек Берджисс был всеобщим любимцем. Видимо, он отправился на восток, где его и убили. Виновником его смерти вполне мог оказаться тот человек, которого застрелил я, но так ли это? Уверяют, что Берджисс виртуозно владел револьвером, самозваный шериф едва ли сладил бы с ним в честном поединке. Возможно, засада… они почти так и сказали. Однако, кто знает!
Шериф вернулся и сел за стол. Потом начал рыться в старых плакатах из серии «Их разыскивает полиция». На столе перед ним лежала винтовка.
В камере тускло белело одно окно, перегороженное тремя железными прутьями. Судя по расположению здания, оно выходило в степь. Где-то там протекал Вороний ручей, в пойме которого росли кусты и деревья. Сколько времени потребуется человеку для того, чтобы добраться туда?
— Даже и не думай удрать отсюда, — послышался сзади голос шерифа, — эти парни повесят тебя на ближайшем дереве. Они очень любили Алека.
— Послушай, — обратился я к нему, — уж не знаю, какая муха тебя укусила, но я никакого отношения не имею к убийству Берджисса. Я забрал револьвер у самозванца-шерифа… наверное, и звезду он снял с него, как трофей. Свой револьвер я потерял прошлой ночью и поэтому взял запасной. Раз уж меня обвиняют в убийстве, ты мог бы, по крайней мере, объяснить мне, что там такое случилось.
Его глаза встретились с моими, и он неохотно произнес:
— Тебе лучше знать. Нам известно лишь, что Берджисс и четыре других человека отправились в Форт-Смит, сопровождая фургон, в котором ехала некая женщина и ее муж. Фургоном управляли двое заключенных. Больше никто не слышал ни про Берджисса, ни про остальных, а спустя какое-то время нашли их тела. Заключенные исчезли. Берджисс и его люди попали в засаду. Убили ли их всех, в том числе и женщину? Не знаю. В общем, револьвер — только ключ к загадке, который мы на текущий момент имеем. Но все горят желанием поскорее тебя повесить.
Из этих сведений я не мог извлечь ничего для себя полезного, хотя понял чувства людей, жаждавших моей смерти, — убит всеобщий любимец. Но для того чтобы расширить дело, требовался не один человек и веские основания.
— Кто были эти заключенные? — спросил я.
— Гуд Кайлер и Рад Миллер.
— Рад Миллер! — Я опрометью соскочил с койки, и шериф машинально отпрянул от двери.
— Миллер — один из тех скотоводов, с которыми у нас возникли проблемы! Неужели ты считаешь, что я рискнул головой ради его свободы?
— Я думал об этом. С тех пор вы могли рассориться, или же вся твоя история — сплошное нагромождение лжи.
— Рад Миллер мертв. Я убил его на равнинах, когда он преследовал одного из людей Гейтса. Хэнди Корбин это тебе подтвердит. Или спроси Коттона Мэддена.
— Тогда возникает другой вопрос, — спокойно ответил шериф. — Хэнди Корбин — родственник Принца, а у нас есть все основания полагать, что Принц также замешан в убийстве.
— Бессмыслица! Когда произошла стычка с самозваным шерифом, мы еще не успели встретиться с Келси и его бандой.
Шериф пожал плечами:
— Разве? А ты говорил мне, что они следили за вашим стадом… что Келси завел шашни с невесткой Гейтса. Откуда нам знать, что здесь нет никакой связи?
Конечно, откуда ему знать… я и сам не знал. В моем представлении здесь вообще ничего не совпадало, и я не мог отделаться от этого ощущения. Хотя это не значит, что связь и вправду отсутствовала. Если Келси и его банда хотели отбить Рада Миллера, они могли обратиться за помощью к любому, кто подходит для подобного дела. Парни, которые пытались угнать наше стадо, и выглядели как отъявленные бандиты,
От всего случившегося я не ждал добра. На Западе, где весьма редко бывает законный суд, местные жители привыкли вершить правосудие собственными руками и без всякого сожаления. Скорее всего, меня успеют повесить до того, как станет ясно, что совершена ошибка… если это вообще когда-нибудь выяснится.
Мне надо было как-то выбираться отсюда.
Шериф ушел, оставив меня в одиночестве. На улице припекало солнце… я забеспокоился о своей лошади, оставленной у коновязи. Спустя какое-то время я встал и попробовал отворить дверь. Она не поддалась. Оконные прутья оказались достаточно прочными. Временами с улицы доносился смех, звон стекла, шум работающей водокачки, где-то хлопала дверь.
В конце концов я улегся на койку и стал обдумывать свое положение. Должен быть хоть какой-нибудь выход! Я из тех, кто считает, что выход можно найти из любой ситуации, стоит только хорошо покрутить мозгами. Но мне в голову не пришло никакой идеи, и я, спустя какое-то время, заснул. Когда проснулся, уже похолодало, солнце опустилось за горизонт, близилась ночь.
А ночь сулила всякие неприятности. Люди придут с работы. Соберутся в салунах. Начнут обсуждать мой случай и поглощать при этом спиртное. Уж я-то прекрасно знал, на что похоже пьяное сборище. Сквозь решетчатую дверь камеры я глядел в окно и видел лишь дорожную пыль, сухую траву да краешек здания.
Я стоял, ухватившись за прутья дверной решетки, и мне стало страшно. Неужели меня повесят за то, чего я не делал? Как отца вздернут на виселице? Мой ремень и винтовка лежали в углу кабинета, револьвер, инкрустированный слоновой костью, все еще покоился в кобуре. С таким же успехом они могли находиться за десять миль.
С улицы доносились звуки музыкальной шкатулки. Два человека проехали мимо, таща за собой шлейф пыли. Теперь я мерил шагами узкую камеру.
Предположим, мне удастся выбраться. Тогда они решат, что я, без сомнения, виновен. Но если останусь, они, скорее всего, меня вздернут. И никогда не узнают, что поступили неправильно. Я понятия не имел, что мне делать и есть ли у меня вообще выбор.
Я попробовал снова улечься на койку — заснуть не удавалось. Сев, я попытался что-то придумать. Надо бежать! Не сидеть же так сложа руки и ждать, пока они придут.
Ну а как же шериф? Неужели он останется безучастным? Мне он показался честным, упорным, способным до конца стоять на своем… но он один.
Мои глаза медленно блуждали по комнате, кто-то построил камеру на совесть, ни единой щели, куда я мог бы просунуть хоть ноготь. Меня зажали, как сардину в бочке.
С улицы донесся пьяный крик. Ну вот, начинается… скоро явятся за мной.
Глава 12
Неожиданно раздался стук копыт. Из окна кабинета я увидел нескольких всадников, приближавшихся к городу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Шериф, сопровождаемый возбужденной толпой, доставил меня в участок и запер в ту же самую камеру, из которой я недавно освободил Корки Бурдетта.
Когда решетчатая дверь захлопнулась, я повалился на кровать, тупо уставившись в пустоту, не в силах осмыслить случившееся. По шуму голосов снаружи я понял, что дело еще не закончено… И все только потому, что подобрал револьвер убитого человека!
Боб Тарлтон прикован к постели и едва ли слышал о том, что со мной приключилось. Коттон и Корки остались за городом, охраняя стадо. Никого в целом мире я не мог вспомнить, к кому было следовало сейчас обратиться за помощью. Кроме того, я не из тех, кто надеется на поддержку со стороны, это единственное преимущество одиночества — привыкаешь все всегда делать сам.
Самое скверное заключалось в том, что я толком не знал, что случилось в Нейшене. Похоже, Алек Берджисс был всеобщим любимцем. Видимо, он отправился на восток, где его и убили. Виновником его смерти вполне мог оказаться тот человек, которого застрелил я, но так ли это? Уверяют, что Берджисс виртуозно владел револьвером, самозваный шериф едва ли сладил бы с ним в честном поединке. Возможно, засада… они почти так и сказали. Однако, кто знает!
Шериф вернулся и сел за стол. Потом начал рыться в старых плакатах из серии «Их разыскивает полиция». На столе перед ним лежала винтовка.
В камере тускло белело одно окно, перегороженное тремя железными прутьями. Судя по расположению здания, оно выходило в степь. Где-то там протекал Вороний ручей, в пойме которого росли кусты и деревья. Сколько времени потребуется человеку для того, чтобы добраться туда?
— Даже и не думай удрать отсюда, — послышался сзади голос шерифа, — эти парни повесят тебя на ближайшем дереве. Они очень любили Алека.
— Послушай, — обратился я к нему, — уж не знаю, какая муха тебя укусила, но я никакого отношения не имею к убийству Берджисса. Я забрал револьвер у самозванца-шерифа… наверное, и звезду он снял с него, как трофей. Свой револьвер я потерял прошлой ночью и поэтому взял запасной. Раз уж меня обвиняют в убийстве, ты мог бы, по крайней мере, объяснить мне, что там такое случилось.
Его глаза встретились с моими, и он неохотно произнес:
— Тебе лучше знать. Нам известно лишь, что Берджисс и четыре других человека отправились в Форт-Смит, сопровождая фургон, в котором ехала некая женщина и ее муж. Фургоном управляли двое заключенных. Больше никто не слышал ни про Берджисса, ни про остальных, а спустя какое-то время нашли их тела. Заключенные исчезли. Берджисс и его люди попали в засаду. Убили ли их всех, в том числе и женщину? Не знаю. В общем, револьвер — только ключ к загадке, который мы на текущий момент имеем. Но все горят желанием поскорее тебя повесить.
Из этих сведений я не мог извлечь ничего для себя полезного, хотя понял чувства людей, жаждавших моей смерти, — убит всеобщий любимец. Но для того чтобы расширить дело, требовался не один человек и веские основания.
— Кто были эти заключенные? — спросил я.
— Гуд Кайлер и Рад Миллер.
— Рад Миллер! — Я опрометью соскочил с койки, и шериф машинально отпрянул от двери.
— Миллер — один из тех скотоводов, с которыми у нас возникли проблемы! Неужели ты считаешь, что я рискнул головой ради его свободы?
— Я думал об этом. С тех пор вы могли рассориться, или же вся твоя история — сплошное нагромождение лжи.
— Рад Миллер мертв. Я убил его на равнинах, когда он преследовал одного из людей Гейтса. Хэнди Корбин это тебе подтвердит. Или спроси Коттона Мэддена.
— Тогда возникает другой вопрос, — спокойно ответил шериф. — Хэнди Корбин — родственник Принца, а у нас есть все основания полагать, что Принц также замешан в убийстве.
— Бессмыслица! Когда произошла стычка с самозваным шерифом, мы еще не успели встретиться с Келси и его бандой.
Шериф пожал плечами:
— Разве? А ты говорил мне, что они следили за вашим стадом… что Келси завел шашни с невесткой Гейтса. Откуда нам знать, что здесь нет никакой связи?
Конечно, откуда ему знать… я и сам не знал. В моем представлении здесь вообще ничего не совпадало, и я не мог отделаться от этого ощущения. Хотя это не значит, что связь и вправду отсутствовала. Если Келси и его банда хотели отбить Рада Миллера, они могли обратиться за помощью к любому, кто подходит для подобного дела. Парни, которые пытались угнать наше стадо, и выглядели как отъявленные бандиты,
От всего случившегося я не ждал добра. На Западе, где весьма редко бывает законный суд, местные жители привыкли вершить правосудие собственными руками и без всякого сожаления. Скорее всего, меня успеют повесить до того, как станет ясно, что совершена ошибка… если это вообще когда-нибудь выяснится.
Мне надо было как-то выбираться отсюда.
Шериф ушел, оставив меня в одиночестве. На улице припекало солнце… я забеспокоился о своей лошади, оставленной у коновязи. Спустя какое-то время я встал и попробовал отворить дверь. Она не поддалась. Оконные прутья оказались достаточно прочными. Временами с улицы доносился смех, звон стекла, шум работающей водокачки, где-то хлопала дверь.
В конце концов я улегся на койку и стал обдумывать свое положение. Должен быть хоть какой-нибудь выход! Я из тех, кто считает, что выход можно найти из любой ситуации, стоит только хорошо покрутить мозгами. Но мне в голову не пришло никакой идеи, и я, спустя какое-то время, заснул. Когда проснулся, уже похолодало, солнце опустилось за горизонт, близилась ночь.
А ночь сулила всякие неприятности. Люди придут с работы. Соберутся в салунах. Начнут обсуждать мой случай и поглощать при этом спиртное. Уж я-то прекрасно знал, на что похоже пьяное сборище. Сквозь решетчатую дверь камеры я глядел в окно и видел лишь дорожную пыль, сухую траву да краешек здания.
Я стоял, ухватившись за прутья дверной решетки, и мне стало страшно. Неужели меня повесят за то, чего я не делал? Как отца вздернут на виселице? Мой ремень и винтовка лежали в углу кабинета, револьвер, инкрустированный слоновой костью, все еще покоился в кобуре. С таким же успехом они могли находиться за десять миль.
С улицы доносились звуки музыкальной шкатулки. Два человека проехали мимо, таща за собой шлейф пыли. Теперь я мерил шагами узкую камеру.
Предположим, мне удастся выбраться. Тогда они решат, что я, без сомнения, виновен. Но если останусь, они, скорее всего, меня вздернут. И никогда не узнают, что поступили неправильно. Я понятия не имел, что мне делать и есть ли у меня вообще выбор.
Я попробовал снова улечься на койку — заснуть не удавалось. Сев, я попытался что-то придумать. Надо бежать! Не сидеть же так сложа руки и ждать, пока они придут.
Ну а как же шериф? Неужели он останется безучастным? Мне он показался честным, упорным, способным до конца стоять на своем… но он один.
Мои глаза медленно блуждали по комнате, кто-то построил камеру на совесть, ни единой щели, куда я мог бы просунуть хоть ноготь. Меня зажали, как сардину в бочке.
С улицы донесся пьяный крик. Ну вот, начинается… скоро явятся за мной.
Глава 12
Неожиданно раздался стук копыт. Из окна кабинета я увидел нескольких всадников, приближавшихся к городу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38