И повсюду был траур и повсюду – плач. Поскольку в народе было распространено поверье, что заразы можно избежать бегством, дома были покинуты жителями и стояли пусты, обитаемые лишь собаками. Стада оставались одни на полях, без пастухов. И можно было видеть, как города и деревни еще недавно полные толп народа, на следующий день стояли в мертвой тишине, всеми покинутые. Сыновья бежали от непогребенных тел своих родителей; родители бессердечно забывали свои обязанности и оставляли своих детей лежать в смертельном бреду. И если кто-то из старой привязанности хоронил своих ближних, то оставался сам непогребенным, хоронящие умирали во время похорон; сопровождающие чье-то тело – сами становились получателями подобной любезности. Можно было думать, что мир снова погрузился в первозданную тишину: ни было ни шума на полях, ни свистков пастухов, ни диких зверей, поджидающих скот, не причинялось вреда домашней птице. Посевы оставались стоять после жатвы и, непотревоженные, ожидали жнецов; никто не входил в виноградники, полные глянцевитых ягод, хоть и облетала уж листва и зима стояла на пороге. Все время дня и ночи в ушах гремели военные трубы и многие считали, что слышат шум надвигающегося войска. И хоть нигде не слышались шаги идущих людей, и нигде не было видно убийц, тела умерших говорили красноречивее, чем собственные глаза. Поля превратились в места погребения людей, в людские дома вселялись дикие звери. И это несчастье не распространялось за границы Италии к аламаннам и баварам, но ударило только по римлянам.
Тем временем ушел из жизни император Юстиниан и Юстиниан Младший перенял правление. Тогда патрикий Нарсес, с завистью наблюдавший за всеми, наконец-то получил епископа Виталия из Альтины, который много лет назад бежал в город Агонт, что в государстве франков, в свои руки и сослал его на Сицилию.
5. После того как, как рассказано выше, Нарсес одолел и уничтожил весь народ готов, и таким же образом победил и остальные, о которых я рассказывал, собрав притом огромное количество золота и серебра наряду с другими богатыми сокровищами, возникла к нему со стороны римлян, за которых и против чьих врагов, он был так деятелен, великая неприязнь. Они оклеветали его перед императором Юстинианом и его супругой Софией и вымолвили слова: «Для римлян было бы действительно лучше, платить налоги готам, нежели грекам, где повелевает евнух Нарсес и держит нас в тягостном рабстве. Наш милостивейший государь не знает этого: но или освободи нас из его рук, или будь уверен, мы отдадим град Рим и нас самих язычникам.» Когда это дошло до слуха Нарсеса, то он кратко возразил: «Если я плохо обходился с римлянами, то я тоже нахожу это плохим». И этим был император был настолько разозлен на Нарсеса, что он немедленно послал в Италию Лонгина, чтобы тот занял место Нарсеса. Нарсес сильно устрашился этой новости и боялся, в особенности императрицы Софии настолько, что не решался возвратиться в Константинополь. В частности она, как будет рассказано, передала ему, что он, будучи евнухом, будет причислен к девицам в женским покоям для ежедневного прядения шерсти. Он же на это дал ответ, что хочет прясть такую пряжу, которую не сможет закончить при ее жизни. После этого он из страха и ненависти уехал в Кампанию, в город Неаполь и выслал вскоре после того посланцев к народу лангобардов с приглашением покинуть свои бедные поля в Паннонии и войти во владение Италией, обильной всеми богатствами, одновременно послал он различные виды фруктов и других изделий, которыми богата Италия, дабы еще более раздразнить их желание прийти. Лангобарды радостно приняли доброе и желанное приглашение и строили большие планы и надежды на будущее. Сразу же в Италии явились жуткие знаки, огненные ряды войск появлялись на небесах как предзнаменование великой крови, которая прольется в будущем.
6. Собираясь в поход на Италию с лангобардами, Альбоин послал за помощью к своим старым друзьям, саксам, желая, чтобы завоевателей такой обширной страны, какой была Италия, было как можно больше. Свыше 20 тысяч саксов, вместе с женами и детьми, поднялись со своих мест, чтобы, по его желанию, отправиться в Италию. Клотарь и Сигиберт, франкские короли, услышав об этом, переселили швабов и другие народы на земли, оставленные саксами.
7. Затем Альбоин предоставил собственную землю Паннонию своим друзьям гуннам, однако с условием: если лангобарды когда-нибудь будут принуждены вернуться назад, то они оставляют за собой право требовать обратно свою прежнюю землю. Итак, лангобарды, оставив Паннонию, отправились с женами, детьми и со всем имуществом в Италию, чтобы овладеть ею. Прожили они в Паннонии 42 года и вышли оттуда в апреле, в первый индиктион, на другой день святой пасхи, которая по вычислению в том году пришлась на календы апреля, в 568 год воплощения Господа.
8. И вот когда Альбоин, со всем своим войском и с множеством людей разного рода, подошел к границам Италии, то поднялся он на одну гору, которая возвышалась над этой страной, и оттуда, насколько можно было видеть с той высоты, обозревал Италию. Поэтому-то, с того времени, как говорят, гора эта получила название Королевской. На этой горе водятся дикие бизоны, что ничуть не удивительно, так как Паннония, изобилующая этими животными, простирается до тех мест. Мне рассказывал один правдолюбивый старец, что он видел на этой горе разостланную бизонью шкуру, на которой, по его словам, могли улечься рядом пятнадцать человек.
9. Теперь же Альбоин, без каких-либо препятствий достигший Венетию, первую провинцию Италии и вступивший в область города или скорее замка Фороюли, размышлял, кому бы он мог доверить эту первую завоеванную провинцию. Ведь вся Италия простирается на юг или лучше [сказать] на юго-восток и омывается водами тирренского и адриатического морей, на закате же и полночи она так замыкается Альпами, что в нее можно пройти только по перевалам или хребтам гор. Со стороны же восхода, где она упирается в Паннонию, открыт широкий и совершенно ровный проход. Альбоин же, как уже замечалось, думая о том, кого ему сделать герцогом этого куска земли, решился, как будет рассказано, поставить над городом Фороюли и всей той областью своего племянника Гизульфа, весьма способного мужа, бывшего одновременно его конюшим, что в их языке зовется «Марпалий». Этот же Гизульф объявил, что примет власть над городом и народом не ранее, чем ему будут переданы лангобардские фары, то есть роды или кланы, которые он выберет себе сам. Так и произошло, так как король одобрил его желание. Он получил согласно этому выдающиеся лангобардские роды, которые он желал, чтобы жили с ним и только теперь принял титул герцога. Он потребовал затем еще от короля стадо благородных кобылиц и это тоже исполнил король великодушно.
10. В дни, когда лангобарды вошли в Италию, королевство франков, ввиду смерти короля Лотаря, было разделено его сыновьями на четыре части. Первый из них, Ариперт, имел ставку в Париже; второй, Гунтрамн – в аврелийском городе; третий, Хильперих – в Суессионе; где жил [до того] его отец; наконец Сигизберт, четвертый, правил в городе Мец. В это время римскую церковь направлял святой папа Бенедикт. Город Аквилея и ее народ подчинялся святому патриарху Павлу, который же теперь, из страха перед дикостью лангобардов бежал на противолежащий остров Град и прихватил с собой все церковные сокровища.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Тем временем ушел из жизни император Юстиниан и Юстиниан Младший перенял правление. Тогда патрикий Нарсес, с завистью наблюдавший за всеми, наконец-то получил епископа Виталия из Альтины, который много лет назад бежал в город Агонт, что в государстве франков, в свои руки и сослал его на Сицилию.
5. После того как, как рассказано выше, Нарсес одолел и уничтожил весь народ готов, и таким же образом победил и остальные, о которых я рассказывал, собрав притом огромное количество золота и серебра наряду с другими богатыми сокровищами, возникла к нему со стороны римлян, за которых и против чьих врагов, он был так деятелен, великая неприязнь. Они оклеветали его перед императором Юстинианом и его супругой Софией и вымолвили слова: «Для римлян было бы действительно лучше, платить налоги готам, нежели грекам, где повелевает евнух Нарсес и держит нас в тягостном рабстве. Наш милостивейший государь не знает этого: но или освободи нас из его рук, или будь уверен, мы отдадим град Рим и нас самих язычникам.» Когда это дошло до слуха Нарсеса, то он кратко возразил: «Если я плохо обходился с римлянами, то я тоже нахожу это плохим». И этим был император был настолько разозлен на Нарсеса, что он немедленно послал в Италию Лонгина, чтобы тот занял место Нарсеса. Нарсес сильно устрашился этой новости и боялся, в особенности императрицы Софии настолько, что не решался возвратиться в Константинополь. В частности она, как будет рассказано, передала ему, что он, будучи евнухом, будет причислен к девицам в женским покоям для ежедневного прядения шерсти. Он же на это дал ответ, что хочет прясть такую пряжу, которую не сможет закончить при ее жизни. После этого он из страха и ненависти уехал в Кампанию, в город Неаполь и выслал вскоре после того посланцев к народу лангобардов с приглашением покинуть свои бедные поля в Паннонии и войти во владение Италией, обильной всеми богатствами, одновременно послал он различные виды фруктов и других изделий, которыми богата Италия, дабы еще более раздразнить их желание прийти. Лангобарды радостно приняли доброе и желанное приглашение и строили большие планы и надежды на будущее. Сразу же в Италии явились жуткие знаки, огненные ряды войск появлялись на небесах как предзнаменование великой крови, которая прольется в будущем.
6. Собираясь в поход на Италию с лангобардами, Альбоин послал за помощью к своим старым друзьям, саксам, желая, чтобы завоевателей такой обширной страны, какой была Италия, было как можно больше. Свыше 20 тысяч саксов, вместе с женами и детьми, поднялись со своих мест, чтобы, по его желанию, отправиться в Италию. Клотарь и Сигиберт, франкские короли, услышав об этом, переселили швабов и другие народы на земли, оставленные саксами.
7. Затем Альбоин предоставил собственную землю Паннонию своим друзьям гуннам, однако с условием: если лангобарды когда-нибудь будут принуждены вернуться назад, то они оставляют за собой право требовать обратно свою прежнюю землю. Итак, лангобарды, оставив Паннонию, отправились с женами, детьми и со всем имуществом в Италию, чтобы овладеть ею. Прожили они в Паннонии 42 года и вышли оттуда в апреле, в первый индиктион, на другой день святой пасхи, которая по вычислению в том году пришлась на календы апреля, в 568 год воплощения Господа.
8. И вот когда Альбоин, со всем своим войском и с множеством людей разного рода, подошел к границам Италии, то поднялся он на одну гору, которая возвышалась над этой страной, и оттуда, насколько можно было видеть с той высоты, обозревал Италию. Поэтому-то, с того времени, как говорят, гора эта получила название Королевской. На этой горе водятся дикие бизоны, что ничуть не удивительно, так как Паннония, изобилующая этими животными, простирается до тех мест. Мне рассказывал один правдолюбивый старец, что он видел на этой горе разостланную бизонью шкуру, на которой, по его словам, могли улечься рядом пятнадцать человек.
9. Теперь же Альбоин, без каких-либо препятствий достигший Венетию, первую провинцию Италии и вступивший в область города или скорее замка Фороюли, размышлял, кому бы он мог доверить эту первую завоеванную провинцию. Ведь вся Италия простирается на юг или лучше [сказать] на юго-восток и омывается водами тирренского и адриатического морей, на закате же и полночи она так замыкается Альпами, что в нее можно пройти только по перевалам или хребтам гор. Со стороны же восхода, где она упирается в Паннонию, открыт широкий и совершенно ровный проход. Альбоин же, как уже замечалось, думая о том, кого ему сделать герцогом этого куска земли, решился, как будет рассказано, поставить над городом Фороюли и всей той областью своего племянника Гизульфа, весьма способного мужа, бывшего одновременно его конюшим, что в их языке зовется «Марпалий». Этот же Гизульф объявил, что примет власть над городом и народом не ранее, чем ему будут переданы лангобардские фары, то есть роды или кланы, которые он выберет себе сам. Так и произошло, так как король одобрил его желание. Он получил согласно этому выдающиеся лангобардские роды, которые он желал, чтобы жили с ним и только теперь принял титул герцога. Он потребовал затем еще от короля стадо благородных кобылиц и это тоже исполнил король великодушно.
10. В дни, когда лангобарды вошли в Италию, королевство франков, ввиду смерти короля Лотаря, было разделено его сыновьями на четыре части. Первый из них, Ариперт, имел ставку в Париже; второй, Гунтрамн – в аврелийском городе; третий, Хильперих – в Суессионе; где жил [до того] его отец; наконец Сигизберт, четвертый, правил в городе Мец. В это время римскую церковь направлял святой папа Бенедикт. Город Аквилея и ее народ подчинялся святому патриарху Павлу, который же теперь, из страха перед дикостью лангобардов бежал на противолежащий остров Град и прихватил с собой все церковные сокровища.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36