Неверие в божественность Поппеи и уклонение от присяги на верность указам божественного Августа и божественного Юлия — это проявления одного и того же духа строптивости. Он презирает религиозные обряды, подрывает законы. Ежедневные ведомости римского народа с особым вниманием читаются в провинциях и в войсках, потому что все хотят знать, что еще натворил Тразея. Или примем предлагаемые им учреждения, если они лучше нынешних, или пусть будет устранен вождь и вдохновитель жаждущих новшеств. Эта самая школа породила Туберонов и Фавониев — имена, ненавистные даже старой республике. Чтобы низвергнуть единовластие, они превозносят свободу, но, низвергнув его, точно так же посягнут на свободу. Напрасно, Нерон, ты убрал Кассия, если намерен терпеть, чтобы множились соперники Брутов. Наконец, ты можешь и не предписывать, что сделать с Тразеей; предоставь сенату быть судьей в нашем споре». Нерон разжигает пыл и без того готового к нападкам Коссуциана и придает в помощь ему язвительное красноречие Эприя Марцелла.
23. А Барею Сорана привлекли к суду на основании обвинения, которое выдвинул против него римский всадник Осторий Сабин по окончании срока его проконсульства в провинции Азии, где он вызвал неудовольствие принцепса своим справедливым и попечительным управлением, а также тем, что позаботился о расчистке эфесской гавани и оставил безнаказанными насильственные действия общины пергамцев, помешавших вольноотпущеннику Нерона Акрату вывезти из их города статуи и картины. Но открыто ему вменялось в вину не это, а дружеские отношения с Плавтом и происки, имевшие целью привлечение провинции к соучастию в государственном перевороте. Для осуждения обвиняемых Нерон выбрал те самые дни, когда ожидалось прибытие Тиридата для его возведения на армянский престол, что было сделано преднамеренно, либо чтобы толками о внешних делах отвлечь внимание от преступления внутри государства, либо, может быть, с тем, чтобы казнью именитых мужей показать воочию всемогущество императора, столь же единовластного, как цари.
24. И вот, когда весь город высыпал приветствовать принцепса и посмотреть на царя, Тразея, которому было воспрещено присоединиться к встречающим, не утратив душевной стойкости, составил письмо к Нерону, спрашивая, что именно вменяется ему в преступление, и утверждая, что легко отведет от себя обвинения, если будет осведомлен, в чём они состоят, и ему будет дана возможность представить свои оправдания. Нерон поспешил прочесть это послание, в надежде, что устрашенный Тразея высказал в нем нечто такое, что, послужив к прославлению принцепса, навлечет бесчестие на писавшего. Однако, не найдя того, чего ожидал, и мысленно представив себе облик, смелость и свободолюбие не совершившего никаких преступлений Тразеи, он сам проникся страхом пред ним и распорядился созвать сенаторов.
25. Тогда Тразея обратился за советом к ближайшим друзьям, стоит ли ему защищаться или разумнее пренебречь такою попыткой. Приводились различные доводы в пользу того и другого. Считавшие, что он должен присутствовать в курии при разбирательстве его дела, говорили, что они уверены в его стойкости: все, что он скажет, поведет лишь к возвеличению его славы. Только ленивые и малодушные окружают тайною последние мгновения своей жизни; пусть народ увидит мужа, бестрепетно смотрящего в глаза смерти, пусть сенат услышит слова, возвышающиеся над человеческими и как бы исходящие от некоего божества. Быть может, это чудо тронет даже Нерона; а если оно и не смягчит его кровожадности, то по крайней мере потомки выделят Тразею из сонма трусливо и безмолвно погибших к сохранят память о его доблестном конце.
26. Напротив, полагавшие, что Тразее следует дожидаться решения своей участи у себя дома, говоря о нем то же самое, предупреждали, что в курии он может подвергнуться издевательствам и оскорблениям; так пусть же он оградит свой слух от брани и поношений. Не только Коссуциан и Эприй готовы на преступление; и помимо них найдутся такие, которые дерзнут по бесчеловечности поднять на Тразею руку; за ними из страха последуют и люди порядочные. Пусть он лучше избавит сенат, украшением которого постоянно являлся, от бесчестия, что падет на него, допустившего столь гнусное дело, пусть оставит неясным, какой приговор вынесли бы сенаторы, имея перед собой подсудимым Тразею. Рассчитывать, что Нерон устыдится собственной гнусности, безнадежно; скорее, следует опасаться, как бы он не обрушил свою свирепость на супругу Тразеи, его дочь и на всех, кто ему дорог. Поэтому пусть Тразея, ничем не запятнанный и не опороченный, идет навстречу своему концу, не сходя со славного пути тех, по следам которых он шел и устремлениями которых руководствовался всю жизнь. На этом совещании присутствовал Арулен Рустик, молодой человек пылкого нрава; увлекаемый стремлением к славе, он заявил, что воспротивится сенатскому постановлению, — в то время он был народным трибуном. Тразея, однако, пресек его смелый порыв, убедив не предпринимать этого безрассудного и бесполезного для подсудимого, но пагубного для его заступника шага. Он, Тразея, прожил свой век, и ему не пристало отступать от жизненных правил, которых он неизменно придерживался на протяжении стольких лет, тогда как Арулен только начинает восхождение по ступеням магистратур и все они открыты пред ним. Итак, пусть он предварительно основательно поразмыслит, на какой путь ему подобает вступить, чтобы в такое время открыть себе доступ к государственной деятельности. Решение вопроса о том, следует ли ему явиться в сенат, Тразея оставил на свое усмотрение.
27. На следующее утро две когорты в полном вооружении заняли храм Венеры Родительницы. У входа в сенат толпились люди, не прятавшие мечей под тогами, а по площадям и возле базилик располагались воинские отряды. Сенаторы проходили в курию под устремленными на них взглядами и среди угроз и выслушали речь принцепса, оглашенную его квестором. Не называя имен, он порицал сенаторов за уклонение от возложенных на них государством обязанностей, тем более что, следуя их примеру, становятся нерадивыми и римские всадники; и нечего удивляться, что они не прибывают из отдаленных провинций, если многие, достигшие в свое время консульства и жреческих должностей, поглощены заботами о благоустройстве своих садов. И обвинители ухватились за это, как за оружие.
28. Начал Коссуциан; с еще большей горячностью говорил Марцелл, восклицая, что дело идет о самом существовании Римского государства; строптивость подчиненных полагает предел милосердию властителя. Слишком мягкими вплоть до этого дня были сенаторы, допускавшие, чтобы ускользали от наказания враждебный государству Тразея, его зять Гельвидий Приск, одержимый тем же безумием, и вместе с ними Паконий Агриппин, унаследовавший отцовскую ненависть к принцепсам, и кропающий мерзостные стишки Курций Монтан. Он, Марцелл, требует, чтобы Тразея присутствовал в сенате — как бывший консул, при провозглашении обетов — как жрец, при принесении присяги — как гражданин, если только он открыто не стал предателем и врагом отечества, отвергающим завещанные предками учреждения и священнодействия. Пусть, наконец, является в курию разыгрывать сенатора минувших времен, пусть по своему обыкновению заступается за недоброжелателей принцепса, пусть выскажет, что, по его мнению, должно быть исправлено или изменено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
23. А Барею Сорана привлекли к суду на основании обвинения, которое выдвинул против него римский всадник Осторий Сабин по окончании срока его проконсульства в провинции Азии, где он вызвал неудовольствие принцепса своим справедливым и попечительным управлением, а также тем, что позаботился о расчистке эфесской гавани и оставил безнаказанными насильственные действия общины пергамцев, помешавших вольноотпущеннику Нерона Акрату вывезти из их города статуи и картины. Но открыто ему вменялось в вину не это, а дружеские отношения с Плавтом и происки, имевшие целью привлечение провинции к соучастию в государственном перевороте. Для осуждения обвиняемых Нерон выбрал те самые дни, когда ожидалось прибытие Тиридата для его возведения на армянский престол, что было сделано преднамеренно, либо чтобы толками о внешних делах отвлечь внимание от преступления внутри государства, либо, может быть, с тем, чтобы казнью именитых мужей показать воочию всемогущество императора, столь же единовластного, как цари.
24. И вот, когда весь город высыпал приветствовать принцепса и посмотреть на царя, Тразея, которому было воспрещено присоединиться к встречающим, не утратив душевной стойкости, составил письмо к Нерону, спрашивая, что именно вменяется ему в преступление, и утверждая, что легко отведет от себя обвинения, если будет осведомлен, в чём они состоят, и ему будет дана возможность представить свои оправдания. Нерон поспешил прочесть это послание, в надежде, что устрашенный Тразея высказал в нем нечто такое, что, послужив к прославлению принцепса, навлечет бесчестие на писавшего. Однако, не найдя того, чего ожидал, и мысленно представив себе облик, смелость и свободолюбие не совершившего никаких преступлений Тразеи, он сам проникся страхом пред ним и распорядился созвать сенаторов.
25. Тогда Тразея обратился за советом к ближайшим друзьям, стоит ли ему защищаться или разумнее пренебречь такою попыткой. Приводились различные доводы в пользу того и другого. Считавшие, что он должен присутствовать в курии при разбирательстве его дела, говорили, что они уверены в его стойкости: все, что он скажет, поведет лишь к возвеличению его славы. Только ленивые и малодушные окружают тайною последние мгновения своей жизни; пусть народ увидит мужа, бестрепетно смотрящего в глаза смерти, пусть сенат услышит слова, возвышающиеся над человеческими и как бы исходящие от некоего божества. Быть может, это чудо тронет даже Нерона; а если оно и не смягчит его кровожадности, то по крайней мере потомки выделят Тразею из сонма трусливо и безмолвно погибших к сохранят память о его доблестном конце.
26. Напротив, полагавшие, что Тразее следует дожидаться решения своей участи у себя дома, говоря о нем то же самое, предупреждали, что в курии он может подвергнуться издевательствам и оскорблениям; так пусть же он оградит свой слух от брани и поношений. Не только Коссуциан и Эприй готовы на преступление; и помимо них найдутся такие, которые дерзнут по бесчеловечности поднять на Тразею руку; за ними из страха последуют и люди порядочные. Пусть он лучше избавит сенат, украшением которого постоянно являлся, от бесчестия, что падет на него, допустившего столь гнусное дело, пусть оставит неясным, какой приговор вынесли бы сенаторы, имея перед собой подсудимым Тразею. Рассчитывать, что Нерон устыдится собственной гнусности, безнадежно; скорее, следует опасаться, как бы он не обрушил свою свирепость на супругу Тразеи, его дочь и на всех, кто ему дорог. Поэтому пусть Тразея, ничем не запятнанный и не опороченный, идет навстречу своему концу, не сходя со славного пути тех, по следам которых он шел и устремлениями которых руководствовался всю жизнь. На этом совещании присутствовал Арулен Рустик, молодой человек пылкого нрава; увлекаемый стремлением к славе, он заявил, что воспротивится сенатскому постановлению, — в то время он был народным трибуном. Тразея, однако, пресек его смелый порыв, убедив не предпринимать этого безрассудного и бесполезного для подсудимого, но пагубного для его заступника шага. Он, Тразея, прожил свой век, и ему не пристало отступать от жизненных правил, которых он неизменно придерживался на протяжении стольких лет, тогда как Арулен только начинает восхождение по ступеням магистратур и все они открыты пред ним. Итак, пусть он предварительно основательно поразмыслит, на какой путь ему подобает вступить, чтобы в такое время открыть себе доступ к государственной деятельности. Решение вопроса о том, следует ли ему явиться в сенат, Тразея оставил на свое усмотрение.
27. На следующее утро две когорты в полном вооружении заняли храм Венеры Родительницы. У входа в сенат толпились люди, не прятавшие мечей под тогами, а по площадям и возле базилик располагались воинские отряды. Сенаторы проходили в курию под устремленными на них взглядами и среди угроз и выслушали речь принцепса, оглашенную его квестором. Не называя имен, он порицал сенаторов за уклонение от возложенных на них государством обязанностей, тем более что, следуя их примеру, становятся нерадивыми и римские всадники; и нечего удивляться, что они не прибывают из отдаленных провинций, если многие, достигшие в свое время консульства и жреческих должностей, поглощены заботами о благоустройстве своих садов. И обвинители ухватились за это, как за оружие.
28. Начал Коссуциан; с еще большей горячностью говорил Марцелл, восклицая, что дело идет о самом существовании Римского государства; строптивость подчиненных полагает предел милосердию властителя. Слишком мягкими вплоть до этого дня были сенаторы, допускавшие, чтобы ускользали от наказания враждебный государству Тразея, его зять Гельвидий Приск, одержимый тем же безумием, и вместе с ними Паконий Агриппин, унаследовавший отцовскую ненависть к принцепсам, и кропающий мерзостные стишки Курций Монтан. Он, Марцелл, требует, чтобы Тразея присутствовал в сенате — как бывший консул, при провозглашении обетов — как жрец, при принесении присяги — как гражданин, если только он открыто не стал предателем и врагом отечества, отвергающим завещанные предками учреждения и священнодействия. Пусть, наконец, является в курию разыгрывать сенатора минувших времен, пусть по своему обыкновению заступается за недоброжелателей принцепса, пусть выскажет, что, по его мнению, должно быть исправлено или изменено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127