то ли и в самом деле она там начиналась, то ли случайно сорвавшиеся с его языка слова стали вещими.
32. Теперь уже дело не ограничивалось одними слухами, но отовсюду поступали точные сообщения, оповещавшие, что Клавдий обо всем знает и обуреваемый жаждою мести возвращается в Рим. Итак, Мессалина удаляется в сады Лукулла, а Силий, чтобы показать, что ничего не боится, — на форум, к своим обязанностям. И пока остальные разбегаются в разные стороны, прибывают центурионы и заковывают их в цепи, кого захватив на улицах, кого — в потаенных убежищах. Мессалина, которой грозная и внезапно нагрянувшая опасность не оставила времени на размышление, решает поторопиться навстречу мужу и показаться ему, что ей уже не раз помогало, и одновременно посылает распорядиться, чтобы Британник и Октавия также поспешили в объятия отца. Она упросила и старейшую из весталок Вибидию добиться беседы с великим понтификом и склонить его к снисходительности. А сама между тем, всего с тремя провожатыми — так мало оставалось у нее приближенных, — пройдя пешком через весь город, выезжает в телеге, в которой вывозили садовый мусор, на дорогу, ведущую в Остию, ни в ком не вызывая сочувствия, так как его убила гнусность ее поведения.
33. Не меньше тревожились и в окружении Цезаря, ибо считалось, что префект преторианцев Гета ненадежен и в одинаковой мере способен на честное и на бесчестное. И вот Нарцисс, собрав тех, кто разделял его опасения, утверждает, что нет другого способа обеспечить Цезарю безопасность, как передать начальствование над воинами на один единственный день кому-либо из придворных вольноотпущенников, и заявляет, что готов взять его на себя. И чтобы при переезде в Рим Луций Вителлий и Цецина Ларг не изменили настроения Клавдия и не поколебали его решимости, требует предоставить ему место в повозке и занимает его.
34. Впоследствии много говорили о том, что, сколь противоречивые суждения ни исходили от принцепса, то поносившего жену за распутство, то обращавшегося порою к воспоминаниям об их совместной супружеской жизни и жалевшего малолетних детей, Вителлий неизменно повторял все то же: «Какая дерзость! Какое преступление!». И хотя Нарцисс настойчиво домогался, чтобы он перестал говорить недомолвками и высказался со всей прямотой, ему не удалось добиться своего, и тот продолжал отвечать на вопросы с той же двусмысленностью, так что его слова можно было истолковать как кому заблагорассудится; следовал его примеру и Цецина Ларг. И вот уже перед ними Мессалина. Она умоляла выслушать мать Октавии и Британника, но ее заглушил обвинитель, который начал рассказывать Клавдию про Силия, про свадьбу; тут же, чтобы отвлечь от нее глаза принцепса, он вручил ему памятную записку с перечислением ее любовных связей. Немного погодя, при въезде в Рим, перед Клавдием предстали бы их общие дети, если бы Нарцисс не распорядился их удалить. Но он не мог помешать Вибидии горячо и настойчиво требовать, чтобы Клавдий не обрек на гибель супругу, не выслушав ее объяснений. Нарцисс ответил весталке, что принцепс непременно выслушает жену и она будет иметь возможность очиститься от возводимого на нее обвинения; а пока пусть благочестивая дева возвращается к отправлению священнодействий.
35. Поразительным было при этом молчание Клавдия; Вителлий делал вид, что ему ничего не известно; итак, все подчинились вольноотпущеннику. Он велит отворить дом любовника Мессалины и вводит туда императора. Прежде всего он показывает ему в прихожей статую отца Силия, которую, вопреки сенатскому постановлению, тот не уничтожил, а также все то, что, являясь наследственным достоянием Неронов и Друзов, перешло к нему в награду за прелюбодеяние. После этого распаленного гневом и разразившегося угрозами Клавдия он увлекает в лагерь, где воины уже были выведены на сходку; тут, после предварительного обращения к ним Нарцисса, принцепс произнес всего несколько слов, ибо стыд помешал ему высказать свое справедливое негодование. Когорты ответили на его выступление долго не смолкавшими криками, требуя назвать имена виновных и подвергнуть их наказанию; приведенный пред трибунал Силий не пытался ни оправдываться, ни оттянуть вынесение приговора: больше того, он попросил, чтобы ему ускорили смерть. Такую же твердость проявили и знатные римские всадники. И Клавдий повелел предать казни приставленного Силием к Мессалине в качестве стража и предлагавшего дать показания Тития Прокула, признавшегося в прелюбодеянии с Meccaлиной Веттия Валента и знавших об его виновности Помпея Урбика и Савфея Трога. Той же каре подверглись префект пожарной стражи Декрий Кальпурниан, начальник императорской гладиаторской школы Сульпиций Руф и сенатор Юнк Вергилиан.
36. Только с Мнестером возникла задержка: разорвав на себе одежду, он принялся кричать, призывая Цезаря взглянуть на следы от плетей и вспомнить о данном им самим повелении неукоснительно выполнять приказания Мессалины: другие пошли на преступление, так как их соблазнили ее щедроты или надежда возвыситься, он — поневоле; и завладей Силий верховной властью, он прежде всего расправился бы с ним, Мнестером. На Цезаря эти слова произвели впечатление, и он уже склонялся помиловать Мнестера, но был удержан от этого вольноотпущенниками: истребив стольких именитых мужей, незачем жалеть какого-то лицедея; совершал ли он столь тяжкое преступление по своей воле или по принуждению — несущественно. Не было принято во внимание и сказанное в свою защиту римским всадником Травлом Монтаном. Это был юноша скромного поведения, отличавшийся вместе с тем замечательной красотой; его привели к Мессалине по ее повелению, но той же ночью она его прогнала, ибо в одинаковой мере не знала удержу ни в любовной страсти, ни в отвращении. Избегли смерти лишь Суиллий Цезонии и Плавтий Латеран — последний благодаря выдающимся заслугам своего дяди со стороны отца, тогда как Цезонина защитила его собственная порочность, ибо на этих омерзительных сборищах он, словно женщина, предоставлял свое тело чужой похоти.
37. Между тем Мессалина, удалившись в сады Лукулла, не оставляла попыток спасти свою жизнь и сочиняла слезные мольбы, питая некоторую надежду и порою впадая в бешенство, — столько в ней было надменности даже в грозных для нее обстоятельствах. И не поспеши Нарцисс разделаться с нею, она обратила бы гибель на голову своего обвинителя. Ибо, воротившись к себе и придя от обильной трапезы в благодушное настроение, Клавдий, разгоряченный вином, велит передать несчастной (как утверждают, он употребил именно это слово), чтобы она явилась на следующий день представить свои оправдания. Услышав это и поняв, что гнев принцепса остывает, что в нем пробуждается прежняя страсть и что в случае промедления следует опасаться наступающей ночи и воспоминаний о брачном ложе. Нарцисс торопливо покидает пиршественный покой и отдает приказание находившимся во дворце центурионам и трибуну не медля умертвить Мессалину: таково повеление императора. В качестве распорядителя и свидетеля ее умерщвления к ним приставляется вольноотпущенник Эвод. Отправившись тотчас в сады Лукулла, он застает Мессалину распростертою на земле и рядом с ней ее мать Лепиду, которая, не ладя с дочерью, пока та была в силе, прониклась к ней состраданием, когда она оказалась на краю гибели, и теперь уговаривала ее не дожидаться прибытия палача:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
32. Теперь уже дело не ограничивалось одними слухами, но отовсюду поступали точные сообщения, оповещавшие, что Клавдий обо всем знает и обуреваемый жаждою мести возвращается в Рим. Итак, Мессалина удаляется в сады Лукулла, а Силий, чтобы показать, что ничего не боится, — на форум, к своим обязанностям. И пока остальные разбегаются в разные стороны, прибывают центурионы и заковывают их в цепи, кого захватив на улицах, кого — в потаенных убежищах. Мессалина, которой грозная и внезапно нагрянувшая опасность не оставила времени на размышление, решает поторопиться навстречу мужу и показаться ему, что ей уже не раз помогало, и одновременно посылает распорядиться, чтобы Британник и Октавия также поспешили в объятия отца. Она упросила и старейшую из весталок Вибидию добиться беседы с великим понтификом и склонить его к снисходительности. А сама между тем, всего с тремя провожатыми — так мало оставалось у нее приближенных, — пройдя пешком через весь город, выезжает в телеге, в которой вывозили садовый мусор, на дорогу, ведущую в Остию, ни в ком не вызывая сочувствия, так как его убила гнусность ее поведения.
33. Не меньше тревожились и в окружении Цезаря, ибо считалось, что префект преторианцев Гета ненадежен и в одинаковой мере способен на честное и на бесчестное. И вот Нарцисс, собрав тех, кто разделял его опасения, утверждает, что нет другого способа обеспечить Цезарю безопасность, как передать начальствование над воинами на один единственный день кому-либо из придворных вольноотпущенников, и заявляет, что готов взять его на себя. И чтобы при переезде в Рим Луций Вителлий и Цецина Ларг не изменили настроения Клавдия и не поколебали его решимости, требует предоставить ему место в повозке и занимает его.
34. Впоследствии много говорили о том, что, сколь противоречивые суждения ни исходили от принцепса, то поносившего жену за распутство, то обращавшегося порою к воспоминаниям об их совместной супружеской жизни и жалевшего малолетних детей, Вителлий неизменно повторял все то же: «Какая дерзость! Какое преступление!». И хотя Нарцисс настойчиво домогался, чтобы он перестал говорить недомолвками и высказался со всей прямотой, ему не удалось добиться своего, и тот продолжал отвечать на вопросы с той же двусмысленностью, так что его слова можно было истолковать как кому заблагорассудится; следовал его примеру и Цецина Ларг. И вот уже перед ними Мессалина. Она умоляла выслушать мать Октавии и Британника, но ее заглушил обвинитель, который начал рассказывать Клавдию про Силия, про свадьбу; тут же, чтобы отвлечь от нее глаза принцепса, он вручил ему памятную записку с перечислением ее любовных связей. Немного погодя, при въезде в Рим, перед Клавдием предстали бы их общие дети, если бы Нарцисс не распорядился их удалить. Но он не мог помешать Вибидии горячо и настойчиво требовать, чтобы Клавдий не обрек на гибель супругу, не выслушав ее объяснений. Нарцисс ответил весталке, что принцепс непременно выслушает жену и она будет иметь возможность очиститься от возводимого на нее обвинения; а пока пусть благочестивая дева возвращается к отправлению священнодействий.
35. Поразительным было при этом молчание Клавдия; Вителлий делал вид, что ему ничего не известно; итак, все подчинились вольноотпущеннику. Он велит отворить дом любовника Мессалины и вводит туда императора. Прежде всего он показывает ему в прихожей статую отца Силия, которую, вопреки сенатскому постановлению, тот не уничтожил, а также все то, что, являясь наследственным достоянием Неронов и Друзов, перешло к нему в награду за прелюбодеяние. После этого распаленного гневом и разразившегося угрозами Клавдия он увлекает в лагерь, где воины уже были выведены на сходку; тут, после предварительного обращения к ним Нарцисса, принцепс произнес всего несколько слов, ибо стыд помешал ему высказать свое справедливое негодование. Когорты ответили на его выступление долго не смолкавшими криками, требуя назвать имена виновных и подвергнуть их наказанию; приведенный пред трибунал Силий не пытался ни оправдываться, ни оттянуть вынесение приговора: больше того, он попросил, чтобы ему ускорили смерть. Такую же твердость проявили и знатные римские всадники. И Клавдий повелел предать казни приставленного Силием к Мессалине в качестве стража и предлагавшего дать показания Тития Прокула, признавшегося в прелюбодеянии с Meccaлиной Веттия Валента и знавших об его виновности Помпея Урбика и Савфея Трога. Той же каре подверглись префект пожарной стражи Декрий Кальпурниан, начальник императорской гладиаторской школы Сульпиций Руф и сенатор Юнк Вергилиан.
36. Только с Мнестером возникла задержка: разорвав на себе одежду, он принялся кричать, призывая Цезаря взглянуть на следы от плетей и вспомнить о данном им самим повелении неукоснительно выполнять приказания Мессалины: другие пошли на преступление, так как их соблазнили ее щедроты или надежда возвыситься, он — поневоле; и завладей Силий верховной властью, он прежде всего расправился бы с ним, Мнестером. На Цезаря эти слова произвели впечатление, и он уже склонялся помиловать Мнестера, но был удержан от этого вольноотпущенниками: истребив стольких именитых мужей, незачем жалеть какого-то лицедея; совершал ли он столь тяжкое преступление по своей воле или по принуждению — несущественно. Не было принято во внимание и сказанное в свою защиту римским всадником Травлом Монтаном. Это был юноша скромного поведения, отличавшийся вместе с тем замечательной красотой; его привели к Мессалине по ее повелению, но той же ночью она его прогнала, ибо в одинаковой мере не знала удержу ни в любовной страсти, ни в отвращении. Избегли смерти лишь Суиллий Цезонии и Плавтий Латеран — последний благодаря выдающимся заслугам своего дяди со стороны отца, тогда как Цезонина защитила его собственная порочность, ибо на этих омерзительных сборищах он, словно женщина, предоставлял свое тело чужой похоти.
37. Между тем Мессалина, удалившись в сады Лукулла, не оставляла попыток спасти свою жизнь и сочиняла слезные мольбы, питая некоторую надежду и порою впадая в бешенство, — столько в ней было надменности даже в грозных для нее обстоятельствах. И не поспеши Нарцисс разделаться с нею, она обратила бы гибель на голову своего обвинителя. Ибо, воротившись к себе и придя от обильной трапезы в благодушное настроение, Клавдий, разгоряченный вином, велит передать несчастной (как утверждают, он употребил именно это слово), чтобы она явилась на следующий день представить свои оправдания. Услышав это и поняв, что гнев принцепса остывает, что в нем пробуждается прежняя страсть и что в случае промедления следует опасаться наступающей ночи и воспоминаний о брачном ложе. Нарцисс торопливо покидает пиршественный покой и отдает приказание находившимся во дворце центурионам и трибуну не медля умертвить Мессалину: таково повеление императора. В качестве распорядителя и свидетеля ее умерщвления к ним приставляется вольноотпущенник Эвод. Отправившись тотчас в сады Лукулла, он застает Мессалину распростертою на земле и рядом с ней ее мать Лепиду, которая, не ладя с дочерью, пока та была в силе, прониклась к ней состраданием, когда она оказалась на краю гибели, и теперь уговаривала ее не дожидаться прибытия палача:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127