«Председатель» — Маша, «заседатели» — Герстнер и Родик. Они сидели за столом, а за их спинами, словно Немезида, возвышалась уродливая фигура каменной бабы со штангой Пиранделло.
На «скамье подсудимых» — сильно помятые после пьянки Тихон и Федор. В ногах у них лежала виноватая Фрося.
— Завершение строительства насыпи задержалось на два дня! — возмущенно сказал Герстнер и заглянул в свои записи. — Производительность работ упала на девяносто семь с половиной процента!..
Родик глянул в свою бумажку, прочитал:
— «Для восстановления резко пошатнувшегося здоровья трудящихся компания была вынуждена потратить триста восемьдесят семь рублей пятьдесят шесть копеек». Это надо же такое! На опохмелку — почти четыре сотни выложить…
— И это как раз в тот момент, когда у нас каждая копеечка на счету, — сурово проговорила Маша, — А если Бог сподобит и нам с Антоном Францевичем и Родионом Ивановичем придется уехать на закупки в заморские края? Как же на вас дело-то оставлять, господа хорошие?!
— Бес попутал… — шмыгнул носом Тихон.
— Да чтоб еще когда-нибудь… — всхлипнул Федор. Фрося посмотрела на «трибунал» и тоже жалобно заблеяла…
***
В Петергофе, на балконе Английского коттеджа, Николай утверждал проекты воксалов, представляемые ему Бенкендорфом.
Через приоткрытые двери в холостяцкую спальню императора была видна полуодетая молоденькая фрейлина, лежащая на кровати.
— Это еще что за республиканец?! — возмутился Николай и ткнул пальцем в проект.
— Это, ваше величество, сравнительная фигурка для масштаба воксала…
— В жилете?! Панталонах?! Боливаре?.. Гадость! Впредь для масштабов изображать солдат с полной выкладкой! Что еще?
— Для закупки паровых машин в Англии и колясок в Бельгии господин Герстнер испрашивает разрешения на выезд с ним переводчицы Марии Богоявленской и сокомпаньона — отставного корнета Кирюхина Родиона Ивановича.
Царь оглянулся на спальню, понизил голос:
— Кстати, что это за девица такая?
— В противоправных действиях не замечена. Родителей не существует. Находится под наблюдением Академии наук…
— Не возражаю, — громко сказал царь и прошептал: — Но потом…
— Вас понял, ваше величество. А как с Кирюхиным? Он у нас проходил по делу четырнадцатого декабря двадцать пятого года, С тех пор — невыездной.
В спальне фрейлина включила музыкальную шкатулку. Раздалась знакомая музыка, зовущая к любовным утехам.
Император встал, торопливо подмахнул проект и сказал:
— Ну, Александр Христофорович! Ну, сейчас уже не то время… Ну Бог с ним, с этим Кирюхиным, — пусть едет!..
***
Лондон был хрестоматийно затянут туманом. На пристани стояли несколько джентльменов.
— Гостиницу забронировали? — спросил один.
— Так точно, мистер Стефенсон, — ответил другой.
— Не вздумайте показывать этим варварам наши последние модели.
— Так точно, мистер Стефенсон, — сказал третий.
— Презенты?
— Готовы, сэр, — поклонился четвертый.
— Внимание! — сказал мистер Стефенсон.
…Когда барка с нашими путешественниками причалила к пристани и Герстнер в дорожном костюме, Родик в строгом сюртуке, а Маша в шляпке с искусственными цветами сошли на берег, Стефенсон радушно улыбнулся:
— Дорогие коллеги! Я счастлив приветствовать вас на туманной земле Альбиона. Как поживаете?
Маша синхронно перевела фразу Стефенсона. Герстнер снял кепи:
— Мистер Стефенсон! Джентльмены! Мы прибыли к вам, чтобы совершить коммерческую сделку, которая по праву может быть названа контрактом века! Я глубоко убежден, что, несмотря на различие политических систем, торговля между нашими странами может только укрепить наши добрососедские отношения!
— Леди и джентльмены! — провозгласил Стефенсон. — В знак нашего высочайшего расположения мы хотели бы преподнести вам кое-какие пустячки…
По его знаку три джентльмена тут же шагнули вперед, и один подал Герстнеру золотую модель паровоза, сказав при этом: «Девяносто восьмая проба…»; второй вручил Маше бриллиантовое колье, прошептав: «Все камни — голубой воды…»; третий протянул Родику роскошную музыкальную шкатулку, тут же продемонстрировал ее звучание, не забыв сказать: «Чистое серебро…»
Стефенсон начал длинную речь. Герстнер негромко сказал Маше:
— Эту болтовню можете не переводить. Отдыхайте. Родик показал ему на презенты, спросил на ухо:
— За что это нам?
— Во внешнеторговых отношениях так заведено. Когда одна иностранная фирма что-нибудь покупает у другой…
— А мы-то тут при чем?
— Но мы же для них иностранцы!
— Ах да… Верно. Как бы они под эти презенты нам какое-нибудь бракованное старье не втюхали.
— Вы сошли с ума, Родик! Честь фирмы…
— Антон Францевич, наивный вы человек! Вы поглядите на его рожу — жулик в седьмом колене!.. Машенька! Ты-то хоть ухо не заваливай — смотри в оба…
В Ньюкасле на заводе Стефенсона наши герои осматривали готовую продукцию. Джентльмены давали объяснения.
— Ну что? По-моему, прекрасный паровоз. — Герстнер посмотрел на Родика и Машу. — Берем?
Родик подмигнул Маше, показал глазами на паровоз!
— Отодвиньтесь, Антон Францевич, — сказала Маша. — И ты, Родик. Мешаете.
Родик и Герстнер отступили на шаг. Маша сосредоточилась. И вдруг (а может быть, это всем только показалось) над ее головой возникло некое странное свечение. И тут же пропало.
Маша тяжело выдохнула и уверенно проговорила:
— Ну что ж… Втулка золотника с опасной внутренней раковиной. Очень большой зазор в кривошипном механизме. И вообще это устарелая модель. Фирма мистера Стефенсона уже давно располагает гораздо более совершенной машиной…
***
В кабинете Стефенсона присутствовали все его джентльмены, а также Герстнер, Родик и Маша в шляпке с цветами.
— Я не понимаю, каким образом произошла утечка информации. — Стефенсон грозно посмотрел на своих служащих. — Но это не должно стать препятствием к заключению контракта.
Герстнер, Родик и Маша радостно переглянулись.
— Однако цены на каждую такую машину будут на сорок процентов выше.
— Как?! — вскричал Герстнер. — Но мы же договаривались…
— Новая модель. Мир дорожает, — фарисейски вздохнул Стефенсон.
— У нас же было все точно рассчитано! — чуть не расплакалась Маша. — До копеечки! Тютелька в тютельку!..
— У нас нет таких денег, — упавшим голосом сказал Герстнер.
— Это ваши проблемы, сэр.
— Правильно, сэр. Это наши проблемы, и мы их сами решим, — по-английски сказал Родик, встал из-за стола и вышел.
Маша бросилась за ним. Она догнала Родика уже в коридоре.
— Родик, миленький… Где ты хочешь достать деньги? Родик обнял ее, нежно поцеловал в кончик носа и совершенно честно сказал:
— Понятия не имею.
Ночью Родик во фраке сидел за карточным столом фешенебельного аристократического клуба и играл с несколькими лордами в «очко».
— Девятнадцать! — торжествующе заявил Родик и открыл карты.
— У меня больше — двадцать, — сказал его партнер и смешал карты.
— Покажите! — потребовал Родик.
***
А ранним утром они втроем завтракали в маленьком уличном кафе на берегу Темзы, и Родик, со следами бессонной ночи на лице, рассказывал Маше и Герстнеру:
— Я ему говорю: «Покажите!» А он мне отвечает: «В нашем клубе джентльменам верят на слово». И тут мне так стало везти!.. Как ни прикуплю — «очко»! Двадцать одно и не меньше!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74