Я люблю и любим, ваше сиятельство, и если вы дадите мне возможность навсегда остаться в России — я буду счастлив до конца своих дней! Порукой тому — моя шпага, готовая служить вам всегда и везде!..
И он красивым жестом выложил свою шпагу на стол Бенкендорфа.
— М-да… — озадаченно проговорил Бенкендорф. — Случай столь необычный… Однако думаю, после некоторых формальностей мы сумеем удовлетворить вашу просьбу, господин Иванов.
— Ваше Сиятельство!.. Ваше сиятельство!!! Моя благодарность не знает границ!.. — В душевном порыве Иван Иванович так по-женски взмахнул ресницами, что шеф жандармов оторопел.
— Прошу в эту дверь… — опасливо проговорил Бенкендорф и указал Ивану Ивановичу на потайную дверь в стене.
***
Когда Иван Иванович исчез, шеф жандармов взял со стола шпагу и с интересом оглядел ее. Затем позвонил в колокольчик.
В кабинет просунулась голова адъютанта.
— Зовите! — резко приказал Бенкендорф. Адъютант скрылся, и в кабинет вбежали насмерть перепуганные сиятельные акционеры русского извоза.
— Зарваться изволили, господа! — рявкнул Бенкендорф и ударил шпагой Ивана Ивановича по столу. — Я закрывал глаза, когда вы противились проекту Герстнера, — вы отстаивали свои миллионные доходы. Эта суета меня не касалась, пока она носила экономический характер. Но теперь, когда сам государь высочайше одобрил железную дорогу, ваши фокусы я расцениваю как политический заговор против императора! Видимо, мне придется серьезно усилить его охрану, а вам, вероятно, не терпится разделить участь бунтовщиков с Сенатской площади?
Все пятеро как подкошенные рухнули на колени.
— Ваше сиятельство… Алексан Христофорыч… Пощадите!..
— У вас единственный шанс, — не выпуская из руки шпаги, сказал Бенкендорф. — Вы обязаны внести в фонд строительства…
— Мы готовы!.. — тут же сказал князь Воронцов-Дашков.
— Только не так, как это сделали вы с Бутурлиным! — прикрикнул на него Бенкендорф. — Тайно купили акции Царскосельской дороги и приготовились получать дивиденды!
Меншиков, Татищев и Потоцкий ошеломленно посмотрели на своих соратников.
Бенкендорф недобро ухмыльнулся:
— Нет, милейшие! Вы все сделаете безвозмездный взнос, покроете убытки компании Герстнера и восстановите разрушенный по вашей милости дом! А иначе!..
Шеф жандармов презрительно оглядел всех пятерых и сказал, опершись на шпагу Ивана Ивановича:
— Человек, который почувствовал ветер перемен, должен строить не щит от ветра, а ветряную мельницу!
***
Английский пароход пришел в Петербург прямо к стрелке Васильевского острова. Он уже был прикручен толстыми канатами к чугунным кнехтам, уже был спущен трап, по которому поднимался таможенный чиновник, у трапа внизу уже стояли два солдата-пограничника. Играл военный оркестр.
Пассажирам еще не разрешили сойти на берег, и они сбились у борта, перекрикивались со встречавшими их на причале.
Герстнер, Маша и Родик радостно махали руками Пиранделло, Зайцеву и Фросе.
Федор и Тихон с цветами в руках были разодеты во все самое лучшее. Фрося, в новом австрийском ошейнике, с веночком на рогах, восторженно блеяла, задрав голову.
— Ой, у нас тут чего было!.. — кричал Тихон.
— У Фроси даже молоко пропало на нервной почве!..
— Мы там тоже не скучали!.. — крикнула им в ответ Маша.
— Помещение для сборки машин построили? — крикнул Герстнер.
— А как же? — ответили Пиранделло и Зайцев. — А вы привезли?
— А как же?! — крикнул Родик. — А на чем перевозить — вы подумали?
— А это вам что?.. — И Федор, и Тихон показали на длиннющую вереницу телег с лошадьми и возницами.
— Мо-лод-цы!!! Мо-лод-цы!!! — хором прокричали Герстнер, Маша и Родик. — Завтра же начинаем сборку!..
***
В огромном, наспех сколоченном помещении наши герои и несколько английских механиков с завода Стефенсона собирали паровозы.
Было очень жарко. Все работали по пояс голыми. Тела лоснились от пота и мазута черными блестящими пятнами, руки по локоть выпачканы, лиц от грязи не узнать. Один Пиранделло выделялся ростом и мощью.
Маша переводила не умолкая. Тесное общение с иноземцами уже давало свои неожиданные плоды. То и дело было слышно, как Тихон кому-нибудь говорил:
— Гив ми, плиз, вот эту хреновину…
Или Федор перед кем-то извинялся:
— Айм сори… Ну вери сори, тебе же говорят! Нечаянно я…
— Кип раит! — кричал Родик. — А теперь немножко лефт!.. О'кей!
Англичане тоже оказались способными ребятами.
— Доунт тач ит, мать твою, Тихон! — кричал один, а второй переводил:
— Не трогай это, гоод дем, ай фак ю, Тихон!
Вокруг собралась огромная толпа зевак — слушала нерусские выкрики, глазела на заморские диковинные штуки…
Прискакал блестящий офицер на коне, заорал:
— Господин Герстнер!!! Господин Герстнер!..
Все во главе с Герстнером выскочили из помещения. Офицер растерянно оглядел полтора десятка грязных полуголых человек с инструментами в руках и приказал:
— Немедленно позовите мне господина Герстнера!
— Я — Герстнер!
— Боже мой! В каком вы виде?! Через полчаса здесь будет государь-император! Его величество пожелали лично проверить ход работ!.. Немедленно приведите все в порядок! У вас всего полчаса! Немедленно!.. — И ускакал.
***
Через полчаса все огромное помещение снаружи было выкрашено в чудовищный розовый цвет. Над входом висел большой белый транспарант:
ОТКРОЕМ ПЕРВУЮ В РОССИИ
ЦАРСКОСЕЛЬСКУЮ ЖЕЛЕЗНУЮ ДОРОГУ
ДОСРОЧНО!
Из-за угла показалось множество черных карет с черными лошадьми. Первая карета сильно опередила остальные и остановилась напротив помещения для сборки паровозов.
Дверцы кареты распахнулись, и оттуда стали выскакивать люди, одинаково одетые в штатское. Выскочило их оттуда человек сто!..
Они быстро и умело потеснили толпу, оцепили розовое помещение и встали лицом к народу, спиной — к очищенной площади.
— Наши ребята!.. — гордо улыбнулся Тихон и даже кому-то помахал рукой. — Спецслужба охраны двора.
Подоспели и остальные черные экипажи. Из кареты с царским гербом вышел Николай в сопровождении Бенкендорфа. Из остальных карет — министры, особы, приближенные к императору, генералы…
Четверо молодцов из спецслужбы сразу же взяли царя в охранительное кольцо и направились вместе с ним к Герстнеру, стоявшему во главе толпы мастеровых.
Царь осматривал полусобранный паровоз, улыбался народу, что-то говорил. Придворные подхватывали каждую улыбку царя смехом, преувеличенно вслушивались в каждое его слово.
Герстнер, Родик, Пиранделло и кучка русских и английских механиков мрачно и настороженно следили за царем и его свитой. И только Тихон Зайцев смотрел восхищенно на Бенкендорфа и Николая, и в голове его рождались строки донесения: «Совершенно секретно! Его превосходительству графу Александру Христофоровичу Бенкендорфу. Сегодня мастерские для собирания паровых машин изволили посетить их величество в сопровождении вашего сиятельства, чему впечатлением были слезы восторженных русских чувств. Их величество произнесли речь, в коей особенно отметили двусмысленные и извилистые действия Соединенных Штатов. Далее государь милостиво расспрашивал мастеровых, на что ответы были самые благоприятные…»
— А ты что делаешь, братец? — спросил Николай.
— Колеса ставлю, ваше величество.
— Превосходно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
И он красивым жестом выложил свою шпагу на стол Бенкендорфа.
— М-да… — озадаченно проговорил Бенкендорф. — Случай столь необычный… Однако думаю, после некоторых формальностей мы сумеем удовлетворить вашу просьбу, господин Иванов.
— Ваше Сиятельство!.. Ваше сиятельство!!! Моя благодарность не знает границ!.. — В душевном порыве Иван Иванович так по-женски взмахнул ресницами, что шеф жандармов оторопел.
— Прошу в эту дверь… — опасливо проговорил Бенкендорф и указал Ивану Ивановичу на потайную дверь в стене.
***
Когда Иван Иванович исчез, шеф жандармов взял со стола шпагу и с интересом оглядел ее. Затем позвонил в колокольчик.
В кабинет просунулась голова адъютанта.
— Зовите! — резко приказал Бенкендорф. Адъютант скрылся, и в кабинет вбежали насмерть перепуганные сиятельные акционеры русского извоза.
— Зарваться изволили, господа! — рявкнул Бенкендорф и ударил шпагой Ивана Ивановича по столу. — Я закрывал глаза, когда вы противились проекту Герстнера, — вы отстаивали свои миллионные доходы. Эта суета меня не касалась, пока она носила экономический характер. Но теперь, когда сам государь высочайше одобрил железную дорогу, ваши фокусы я расцениваю как политический заговор против императора! Видимо, мне придется серьезно усилить его охрану, а вам, вероятно, не терпится разделить участь бунтовщиков с Сенатской площади?
Все пятеро как подкошенные рухнули на колени.
— Ваше сиятельство… Алексан Христофорыч… Пощадите!..
— У вас единственный шанс, — не выпуская из руки шпаги, сказал Бенкендорф. — Вы обязаны внести в фонд строительства…
— Мы готовы!.. — тут же сказал князь Воронцов-Дашков.
— Только не так, как это сделали вы с Бутурлиным! — прикрикнул на него Бенкендорф. — Тайно купили акции Царскосельской дороги и приготовились получать дивиденды!
Меншиков, Татищев и Потоцкий ошеломленно посмотрели на своих соратников.
Бенкендорф недобро ухмыльнулся:
— Нет, милейшие! Вы все сделаете безвозмездный взнос, покроете убытки компании Герстнера и восстановите разрушенный по вашей милости дом! А иначе!..
Шеф жандармов презрительно оглядел всех пятерых и сказал, опершись на шпагу Ивана Ивановича:
— Человек, который почувствовал ветер перемен, должен строить не щит от ветра, а ветряную мельницу!
***
Английский пароход пришел в Петербург прямо к стрелке Васильевского острова. Он уже был прикручен толстыми канатами к чугунным кнехтам, уже был спущен трап, по которому поднимался таможенный чиновник, у трапа внизу уже стояли два солдата-пограничника. Играл военный оркестр.
Пассажирам еще не разрешили сойти на берег, и они сбились у борта, перекрикивались со встречавшими их на причале.
Герстнер, Маша и Родик радостно махали руками Пиранделло, Зайцеву и Фросе.
Федор и Тихон с цветами в руках были разодеты во все самое лучшее. Фрося, в новом австрийском ошейнике, с веночком на рогах, восторженно блеяла, задрав голову.
— Ой, у нас тут чего было!.. — кричал Тихон.
— У Фроси даже молоко пропало на нервной почве!..
— Мы там тоже не скучали!.. — крикнула им в ответ Маша.
— Помещение для сборки машин построили? — крикнул Герстнер.
— А как же? — ответили Пиранделло и Зайцев. — А вы привезли?
— А как же?! — крикнул Родик. — А на чем перевозить — вы подумали?
— А это вам что?.. — И Федор, и Тихон показали на длиннющую вереницу телег с лошадьми и возницами.
— Мо-лод-цы!!! Мо-лод-цы!!! — хором прокричали Герстнер, Маша и Родик. — Завтра же начинаем сборку!..
***
В огромном, наспех сколоченном помещении наши герои и несколько английских механиков с завода Стефенсона собирали паровозы.
Было очень жарко. Все работали по пояс голыми. Тела лоснились от пота и мазута черными блестящими пятнами, руки по локоть выпачканы, лиц от грязи не узнать. Один Пиранделло выделялся ростом и мощью.
Маша переводила не умолкая. Тесное общение с иноземцами уже давало свои неожиданные плоды. То и дело было слышно, как Тихон кому-нибудь говорил:
— Гив ми, плиз, вот эту хреновину…
Или Федор перед кем-то извинялся:
— Айм сори… Ну вери сори, тебе же говорят! Нечаянно я…
— Кип раит! — кричал Родик. — А теперь немножко лефт!.. О'кей!
Англичане тоже оказались способными ребятами.
— Доунт тач ит, мать твою, Тихон! — кричал один, а второй переводил:
— Не трогай это, гоод дем, ай фак ю, Тихон!
Вокруг собралась огромная толпа зевак — слушала нерусские выкрики, глазела на заморские диковинные штуки…
Прискакал блестящий офицер на коне, заорал:
— Господин Герстнер!!! Господин Герстнер!..
Все во главе с Герстнером выскочили из помещения. Офицер растерянно оглядел полтора десятка грязных полуголых человек с инструментами в руках и приказал:
— Немедленно позовите мне господина Герстнера!
— Я — Герстнер!
— Боже мой! В каком вы виде?! Через полчаса здесь будет государь-император! Его величество пожелали лично проверить ход работ!.. Немедленно приведите все в порядок! У вас всего полчаса! Немедленно!.. — И ускакал.
***
Через полчаса все огромное помещение снаружи было выкрашено в чудовищный розовый цвет. Над входом висел большой белый транспарант:
ОТКРОЕМ ПЕРВУЮ В РОССИИ
ЦАРСКОСЕЛЬСКУЮ ЖЕЛЕЗНУЮ ДОРОГУ
ДОСРОЧНО!
Из-за угла показалось множество черных карет с черными лошадьми. Первая карета сильно опередила остальные и остановилась напротив помещения для сборки паровозов.
Дверцы кареты распахнулись, и оттуда стали выскакивать люди, одинаково одетые в штатское. Выскочило их оттуда человек сто!..
Они быстро и умело потеснили толпу, оцепили розовое помещение и встали лицом к народу, спиной — к очищенной площади.
— Наши ребята!.. — гордо улыбнулся Тихон и даже кому-то помахал рукой. — Спецслужба охраны двора.
Подоспели и остальные черные экипажи. Из кареты с царским гербом вышел Николай в сопровождении Бенкендорфа. Из остальных карет — министры, особы, приближенные к императору, генералы…
Четверо молодцов из спецслужбы сразу же взяли царя в охранительное кольцо и направились вместе с ним к Герстнеру, стоявшему во главе толпы мастеровых.
Царь осматривал полусобранный паровоз, улыбался народу, что-то говорил. Придворные подхватывали каждую улыбку царя смехом, преувеличенно вслушивались в каждое его слово.
Герстнер, Родик, Пиранделло и кучка русских и английских механиков мрачно и настороженно следили за царем и его свитой. И только Тихон Зайцев смотрел восхищенно на Бенкендорфа и Николая, и в голове его рождались строки донесения: «Совершенно секретно! Его превосходительству графу Александру Христофоровичу Бенкендорфу. Сегодня мастерские для собирания паровых машин изволили посетить их величество в сопровождении вашего сиятельства, чему впечатлением были слезы восторженных русских чувств. Их величество произнесли речь, в коей особенно отметили двусмысленные и извилистые действия Соединенных Штатов. Далее государь милостиво расспрашивал мастеровых, на что ответы были самые благоприятные…»
— А ты что делаешь, братец? — спросил Николай.
— Колеса ставлю, ваше величество.
— Превосходно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74