Работа в хосписах очень нелегкая, и часто люди там надолго не задерживаются. Однако в некоторых из подобных заведений удивительная стабильность кадров. Обслуживающий персонал – единое целое, вроде семьи. А объединяют этих людей Вера, Надежда и Любовь. Вера в то, что они делают нужное дело, надежда на то, что они могут облегчить страдания умирающих, и любовь как к каждому умирающему в отдельности, так и к человечеству в целом.
Оказывается, что в наш век прагматизма воскрешаются на научной основе старые забытые традиции. Ведь акт смерти был священным почти во всех существовавших религиях. К нему готовились, его обставляли торжественно. И смерти не боялись.
Отношение к ней сильно зависит и от национально-этнических традиций. У некоторых народов, населяющих Китай, по традиции старым людям дарят гроб. Владелец к нему привыкает и не боится перспективы оставить надоевший мир. В некоторых местах России поминки по покойнику заканчивались веселыми плясками и частушками.
То, что составляло одушевленное тело, становится действительно лишь конгломератом молекул. Химические превращения в нем идут лишь согласно второму закону термодинамики.
Глава 14. Научный метод
Научный метод, учит нас авторитетнейший международный научный журнал «Nature», есть такое «особое устройство», которое производит объективность и сдерживает естественное желание естествоиспытателей верить в свои идеи, часто ничего общего с истиной Природы не имеющие. История науки знает множество примеров подобных заблуждений. Одним из самых последних и ярчайших «Nature» считает эпизод с холодным термоядом.
Холодный термояд буквально «взорвался» в ходе взбудоражившей весь мир пресс-конференции, которую 23 марта 1989 года провели американский химик С. Понс и его английский учитель М. Флейшман. Они утверждали, что им удалось «запустить» термоядерную реакцию при… комнатной температуре. Однако это заявление не было подвергнуто принятому в научной среде рецензированию со стороны.
Тем не менее средства массовой информации стали подавать эту сенсацию как «открытие века». На авторов скромных критических заметок газета «Wall Street Jornal» обрушилась в своей редакционной статье, уверяя читателей, что «у нас принято на все новое реагировать категорически „нет“». Поддавала время от времени жару «Salt Lake City Tribune», рассказывавшая об очередном успехе работавших в этом городе в Университете штата Юта Понса и Флейшмана. А журнал «News week» вынес на обложку: «Как обнаружили Понс и Флейшман, иногда попадают и сверхдальние выстрелы».
Естественным возбуждением были охвачены и многие вполне трезвые научные институты. Двум ученым удалось околдовать – другого слова не подберешь – руководство Университета штата Юта, а также Национальный исследовательский институт электроэнергии США. Подтверждения сыпались как из рога изобилия, причем что поражало, так это крайнее пренебрежение ученых к основам своей профессии: контролю и воспроизведению, оценке возможностей применяемой аппаратуры, проверке результатов перед их обнародованием и даже простой рутинной математической статистикой.
Ажиотаж возник благодаря «самозаявлению» в Юте, а также двум «солидным» подтверждениям из Техасского университета «Эй энд Эм» и Института технологических исследований штата Джорджия. Однако когда электрохимики из Техаса после пресс-конференции провели контрольные измерения не только с тяжелой, но и обыкновенной водой, выяснилось: повышенное выделение тепла было вызвано электролизом последней, поскольку термометр служил в качестве второго катода! В Джорджии же нейтронные счетчики оказались настолько чувствительными, что реагировали на тепло поднесенной руки. Так был зарегистрирован «выброс нейтронов».
Естественно, что когда за дело взялись солидные лаборатории, например того же Принстона, все встало на свои места. Обошлась эта проверка, как признавал тот же «Nature» в конце 1989 года, в 50 миллионов долларов. Гора родила мышь и шутку о разнице между химиками и физиками. Первые верят, что холодный термояд существует, поэтому защищаются от возможного потока высокоэнергичных нейтронов пластиковым колпаком. Физики же в него не верят, поэтому защищаются тоннами свинца.
Это, так сказать, в пику американским Химическому и Электрохимическому обществам, которые принимали только «результаты подтверждения». На следующий год А.Лэйн из Принстона издал книгу с характерным названием: «Слишком горячо, чтобы держать в руках». А недавно в Нью-Йорке вышла в издательстве «Рэндом хауз» книга Г.Тобса, который в свое время в критических тонах рассказал об удивительной карьере К.Руббиа, открывателя бозона, удостоенного в 1984 году Нобелевской премии по физике.
Тобс назвал свою книгу еще более определенно – «Плохая наука». И предпослал ей подзаголовок «Короткая жизнь, бурные времена холодного термояда». Ее рекомендуют в качестве поучительного чтения молодым ученым и студентам, чтобы они, не дай бог, не совершили в своей карьере подобной ошибки. И в данном случае ее сравнивают с физиологом, который кое-что узнает о функции того или иного органа по его патологии.
Да, действительно метод «экстирпации» – отрезания, например, мозжечка – может чему-то научить. Но изучение патологии порождает только «патологическое» знание, не имеющее ничего общего с истинным (в свое время никто не мог представить, что тот же мозжечок отвечает за функцию речи!).
Когда в конце 1989 года все дружно «похоронили» Понса и Флейшмана, никто, к сожалению, не задался вопросом, почему их заявление произвело такую сенсацию. А ведь стоило бы задуматься. Подобное открытие, если бы оно действительно состоялось, обещало миру избавление от кошмара будущих Чернобылей, а также избавило бы человечество от бесплодного полувекового ожидания термояда горячего, в который угроханы десятки, если не сотни миллиардов долларов (с тем же практически выходом, что и в ячейках Понса и Флейшмана). История науки полна примеров, когда рецензенты – по самым разным причинам – «рубили» работы одиночек, которые оказывались основополагающими.
Барбару Макклинток называли «сумасшедшей» за открытие «прыгающих генов». В 1983 году ей присудили Нобелевскую премию. О.Эйвери Нобелевскую не дали, потому что он утверждал, что веществом наших генов является ДНК. Вся наука вплоть до середины 50-х была убеждена (открытие состоялось в 1943 году), что ген состоит из белка! Г.Темин десять лет бился в одиночку, уверяя коллег, что у раковых вирусов имеется «обратное» копирование ДНК с «программы», записанной в РНК вируса. Никто ему не верил, но в 1975 году дали Нобелевскую премию.
Как же после этого доверять рецензентам? Например, тому же Р.Галло, который, проверяя работу француза Л.Монтанье, «присвоил» себе открытие вируса СПИДа? Между тем все можно изменить, переиначив условия рецензирования, при которых имя рецензента в отличие от имени автора часто оставалось неизвестным.
Если сделать наоборот, тогда все встанет на свои места. «Радетели» науки сразу же проявятся, а ее труженики начнут наконец-то нормально работать, не опасаясь вмешательства и влияния всяких не относящихся к научному содержанию статьи факторов. Кстати, в том же «Nature» довольно часто устраиваются дискуссии авторов статьи и их рецензентов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Оказывается, что в наш век прагматизма воскрешаются на научной основе старые забытые традиции. Ведь акт смерти был священным почти во всех существовавших религиях. К нему готовились, его обставляли торжественно. И смерти не боялись.
Отношение к ней сильно зависит и от национально-этнических традиций. У некоторых народов, населяющих Китай, по традиции старым людям дарят гроб. Владелец к нему привыкает и не боится перспективы оставить надоевший мир. В некоторых местах России поминки по покойнику заканчивались веселыми плясками и частушками.
То, что составляло одушевленное тело, становится действительно лишь конгломератом молекул. Химические превращения в нем идут лишь согласно второму закону термодинамики.
Глава 14. Научный метод
Научный метод, учит нас авторитетнейший международный научный журнал «Nature», есть такое «особое устройство», которое производит объективность и сдерживает естественное желание естествоиспытателей верить в свои идеи, часто ничего общего с истиной Природы не имеющие. История науки знает множество примеров подобных заблуждений. Одним из самых последних и ярчайших «Nature» считает эпизод с холодным термоядом.
Холодный термояд буквально «взорвался» в ходе взбудоражившей весь мир пресс-конференции, которую 23 марта 1989 года провели американский химик С. Понс и его английский учитель М. Флейшман. Они утверждали, что им удалось «запустить» термоядерную реакцию при… комнатной температуре. Однако это заявление не было подвергнуто принятому в научной среде рецензированию со стороны.
Тем не менее средства массовой информации стали подавать эту сенсацию как «открытие века». На авторов скромных критических заметок газета «Wall Street Jornal» обрушилась в своей редакционной статье, уверяя читателей, что «у нас принято на все новое реагировать категорически „нет“». Поддавала время от времени жару «Salt Lake City Tribune», рассказывавшая об очередном успехе работавших в этом городе в Университете штата Юта Понса и Флейшмана. А журнал «News week» вынес на обложку: «Как обнаружили Понс и Флейшман, иногда попадают и сверхдальние выстрелы».
Естественным возбуждением были охвачены и многие вполне трезвые научные институты. Двум ученым удалось околдовать – другого слова не подберешь – руководство Университета штата Юта, а также Национальный исследовательский институт электроэнергии США. Подтверждения сыпались как из рога изобилия, причем что поражало, так это крайнее пренебрежение ученых к основам своей профессии: контролю и воспроизведению, оценке возможностей применяемой аппаратуры, проверке результатов перед их обнародованием и даже простой рутинной математической статистикой.
Ажиотаж возник благодаря «самозаявлению» в Юте, а также двум «солидным» подтверждениям из Техасского университета «Эй энд Эм» и Института технологических исследований штата Джорджия. Однако когда электрохимики из Техаса после пресс-конференции провели контрольные измерения не только с тяжелой, но и обыкновенной водой, выяснилось: повышенное выделение тепла было вызвано электролизом последней, поскольку термометр служил в качестве второго катода! В Джорджии же нейтронные счетчики оказались настолько чувствительными, что реагировали на тепло поднесенной руки. Так был зарегистрирован «выброс нейтронов».
Естественно, что когда за дело взялись солидные лаборатории, например того же Принстона, все встало на свои места. Обошлась эта проверка, как признавал тот же «Nature» в конце 1989 года, в 50 миллионов долларов. Гора родила мышь и шутку о разнице между химиками и физиками. Первые верят, что холодный термояд существует, поэтому защищаются от возможного потока высокоэнергичных нейтронов пластиковым колпаком. Физики же в него не верят, поэтому защищаются тоннами свинца.
Это, так сказать, в пику американским Химическому и Электрохимическому обществам, которые принимали только «результаты подтверждения». На следующий год А.Лэйн из Принстона издал книгу с характерным названием: «Слишком горячо, чтобы держать в руках». А недавно в Нью-Йорке вышла в издательстве «Рэндом хауз» книга Г.Тобса, который в свое время в критических тонах рассказал об удивительной карьере К.Руббиа, открывателя бозона, удостоенного в 1984 году Нобелевской премии по физике.
Тобс назвал свою книгу еще более определенно – «Плохая наука». И предпослал ей подзаголовок «Короткая жизнь, бурные времена холодного термояда». Ее рекомендуют в качестве поучительного чтения молодым ученым и студентам, чтобы они, не дай бог, не совершили в своей карьере подобной ошибки. И в данном случае ее сравнивают с физиологом, который кое-что узнает о функции того или иного органа по его патологии.
Да, действительно метод «экстирпации» – отрезания, например, мозжечка – может чему-то научить. Но изучение патологии порождает только «патологическое» знание, не имеющее ничего общего с истинным (в свое время никто не мог представить, что тот же мозжечок отвечает за функцию речи!).
Когда в конце 1989 года все дружно «похоронили» Понса и Флейшмана, никто, к сожалению, не задался вопросом, почему их заявление произвело такую сенсацию. А ведь стоило бы задуматься. Подобное открытие, если бы оно действительно состоялось, обещало миру избавление от кошмара будущих Чернобылей, а также избавило бы человечество от бесплодного полувекового ожидания термояда горячего, в который угроханы десятки, если не сотни миллиардов долларов (с тем же практически выходом, что и в ячейках Понса и Флейшмана). История науки полна примеров, когда рецензенты – по самым разным причинам – «рубили» работы одиночек, которые оказывались основополагающими.
Барбару Макклинток называли «сумасшедшей» за открытие «прыгающих генов». В 1983 году ей присудили Нобелевскую премию. О.Эйвери Нобелевскую не дали, потому что он утверждал, что веществом наших генов является ДНК. Вся наука вплоть до середины 50-х была убеждена (открытие состоялось в 1943 году), что ген состоит из белка! Г.Темин десять лет бился в одиночку, уверяя коллег, что у раковых вирусов имеется «обратное» копирование ДНК с «программы», записанной в РНК вируса. Никто ему не верил, но в 1975 году дали Нобелевскую премию.
Как же после этого доверять рецензентам? Например, тому же Р.Галло, который, проверяя работу француза Л.Монтанье, «присвоил» себе открытие вируса СПИДа? Между тем все можно изменить, переиначив условия рецензирования, при которых имя рецензента в отличие от имени автора часто оставалось неизвестным.
Если сделать наоборот, тогда все встанет на свои места. «Радетели» науки сразу же проявятся, а ее труженики начнут наконец-то нормально работать, не опасаясь вмешательства и влияния всяких не относящихся к научному содержанию статьи факторов. Кстати, в том же «Nature» довольно часто устраиваются дискуссии авторов статьи и их рецензентов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79